Также тоже немецкие, польские страны, итальянская земля Enоrtiam Latium, Ausоniam, Italiam, еtс. Graесi, Argоliсоs, Danaоs, Dоriоs, Pеlasgоs, Mirmidоnеs, Aсhinоs, Agrinоs, Троянцы или Dardanidas, Priamidas, Arуgiоs, Aеnеadеs, Trоas, Iliadas, Tеnеrоs, еtс. Страны, народы, князья, приключения, предметы полезные, урожаи и т.д. названы различными прозвищами.

Потом Деций пишет: напоследок – говорит – согласно мнению других историков оказывается, что литовцы до этого из борусских границ или из прусских с Литаляном, князем, вышли, а поселения пустые, которые давно оставили, наполнили. Ибо когда-то давно, задолго до этого, [36v] оттуда их предки, оставив эти места, где сейчас Литва, переселились в Пруссию. А когда Литалянус, князь, со своими людьми в родные страны вернулся, так от себя Литалянией эту страну и назвал. Знать, что эти земли издавна были заняты аланами, готов мужественным племенем, которых тоже Gоttуala [na]mi называемо, как я выше стихом выразил, согласно прусским хроникам старым, рассказывая короле прусском Веденуто и его сыновьях. Как зовут, так и зовут, с ума сошел бы, крутя головой: v: w: r.

Время, в которое Валентиниан римлянин правил, то есть от Христа господа 366, аланы, люди северные, в соседство к пруссам прибыли (откуда известно, что это был литовский народ), когда против римской империи войну начали. После долгих и частых на римские государства набегов, сикамбры силой были остановлены и побеждены, этой войной сикамбры себе и потомкам свободу завоевали. Из тех аланов, которые в той битве выжили, часть через римское государство дошла до Испании, где к готам, в то время там воюющим, присоединились, которые в Испании из-за смешения двух народов [37] прозвищем готы-аланы назвались, как бы сказав: готов и аланов поселения. Часть этих аланов, более вялая и к войне не столь способная, которые дома остались, после этого поражения от Сикамбров, на первоначальную родину (то есть в Литву) вернулись. А так как молодцов добрых много потеряли в войне с сикамбрами, то не очень верили, что смогут безопасно жить в своей родной земле. Но с женами, с детьми и большим добром слуг невольных в пограничную Боруссию или Пруссию отошли. Добро все домашнее и имущество в то время на телегах, на колесах за собой ведя, также скот всякий и все, чем народ живет, с собой пригнали, а самих себя пруссакам старым (которые были с литовцами одного народа) в веру и в оборону отдали. Пруссы их благодарно приняли, ибо, их числом приумноженные, кому угодно отпор смогут дать, верили.

Так как в то время немцев больше боялись, которые над Вислой, где сегодня земля хелминская, жили, и пруссов часто из тех земель, которые имели, изгоняли. Уступив тогда аланам право совместного проживания, они тоже позволили своим девушкам с боруссами соединяться, ибо никакого брака тогда у них не было, и как которому девушка доставалась, то волен был с ней по своему желанию с ней поступать. Потому в короткое время так быстро размножились, что все соседние народы превзошли. Из-за этого множества, из-за узости границ начали один другого прижимать. Как кому нравилось, и кто как себе выгоду понимал, тот столь много земли для себя [37v] и коней брал и владел, изза чего – между ними ссоры и распри разнообразные возникли, которые часто смертью заканчивались. Тогда этот люд грубый и несговорчивый на том согласия достиг, что по постановлению короля сходки начали собирать, на которых из-за простоты народа разные вещи о том говорили и рассказывали.

Там Виднутос или Vеidеnutоs Alanus, который других достоинствами и умом превосходил (ибо многими слугами себя окружил, отчего не меньшую известность снискал в чужих странах), сказал так: «Если бы вы, боруссы, пчел ваших глупей не были, о том, что между собой рассказываете, никогда бы не спорили. Ибо видите, что и пчелы короля имеют, которого приказы слушают, который их делами управляет, каждую из них на надлежащие работы ставит. Он и непослушных карает, а ленивых и никчемных прочь из ульев гонит. По его наставлению все трудятся и работу заканчивают. Вы, которые каждый день это видите, оным как вождям подражайте, и короля себе изберите и его воле будьте послушны. Он пусть споры между вами решает, задир смиряет, злодейства карает, невинность обороняет, сам над всеми, без малейшего исключения, пусть права, приговор и мощь имеет». Услышав об этом, пруссы, большой крик подняв, дали согласие, вопрошая: «А хочешь ли над нами быть bоjоtеrоs?», что на их языке короля пчел означает. А Вейденутос аланус из литовского народа, о чем и само имя свидетельствует, имя значит, не пренебрегая [38] их голосами, по всеобщему позволению королем первым борусским и аланским или литовским стал. Он ведь был из простого и грубого народа, однако, королевского великодушия не был лишен. Ибо как только народ величием королевским был отмечен, ни к чему другому мысль свою не направлял, только князю или вождю пчел подражал. Затем новоявленный король народ и там и там, в определенных рамках, по примеру пчелиного порядка, запер. Люди в отдельных ульях работу свою выполняли, а он наставлял им о работах сельских, дабы как положение требовало, жили. Старался, дабы чтобы одни за землей следили, засевали и деревья плодовые прививали, другие чтобы пчелами занимались, третьи скотом, его потомством, а иные ловлей рыб дабы занимались. Он всех наставил, и законами установил, и этими законами границы свои хотел оградить как стенами.

Приказал, дабы впредь никто больше скотины и челяди не прятал, чем необходимо для обеспечения работ своих, иных при этом выдав и побив. Чтобы больше никто неполноценных и для работы непригодных детей не растил и не воспитывал. Дал свободу и право, чтобы сыны родителя, старостью стесненного или который из-за отсутствия сил работу вынести не мог, могли бы удавить, и дабы хлеба зря не ел.

А чтобы дети у родителей сомнительных не родились, соитие общее без разницы запретил и форму брака такую установил, что ежели какой-либо хозяин девку для приплода возьмет, то чтобы была она от несвободных людей или из чужой земли свободная была, дабы она с ним жила в одном доме и он ее кормил [38v]. Потом, желая этот люд грубый от жестокости звериной к более скромной жизни приучить, беседы частые общественные ввел, веря, что этим мог бы жестокие умыслы смягчить. В этом он не ошибся, ибо быстро к нежной мягкости привыкли, так, что чего хотел, того и добился. Потом сказал, чтобы с гостями приветливость сохраняли и по-человечески поступали, поскольку этим больше всего общность спаивается. Научил Вейденутос боруссов и аланов питье готовить из меда и воды, которое во время бесед общественных и отдельных употреблять позволил. В этом сладком питие народ грубый удовольствие почувствовал, и оно это жестокую суровость легко подорвало. Потом Вейденуто, обратившись к набожности, жрецов от судоминов или от жмудинов, товарищей боруссов и аланов, призвал, которые с яростью к пустому идолопоклонению с презрением относились. Научили те боруссов нечистых зверей и гадов, ужей лесных не иначе как слуг и посланцев божьих почитать, которых в домах воспитывали и как богам домашним жертвы приносили. Говорили жрецы, что боги в лесах густых жили, и что там жертвы делать нужно и от солнца дождей просить. Твердили они также, что с приходом чужеземцев святыни их или места, где жертвы приносили, будут осквернены, и что ничем другим, лишь человеческим жертвоприношением могут быть очищены. Верили, что звери [39] всякие, особенно лоси, в тех лесах, где жертвы приносили, живут как слуги богов, и что нужно их чтить, и от употребления их мяса в пище воздерживаться. Верили, что солнце и месяц – первые боги, громы и молнии с позволения всего народа хвалили. Козла в жертву публично приносили богам для лучшего приплода этого зверя , что я более подробно ниже, в рассказе о богослужении литовском, опишу. Говорили жрецы также, что в высоких деревьях, в дубах и других, говорили, боги живут, и там вопрошающие голоса их слышались. Потому дубы не рубили, а набожно, как дома, богов чтили. Так же почитали сирень и другие деревья. Установил также Веденуто, вышеупомянутый король прусский и аланский, или литовский, дни рождения и смерти равным образом отмечать, то есть в обоего пола беседах и совместном питие, в игре и пении, без грусти, с большой радостью и весельем, дабы на вторую жизнь надеялись. На это указывало то, что умерших хоронили вооруженных и одетых, большую часть имущества подле них положив.