Дядюшка Рем нахмурился.

– Пропляшешь всю юность, стрекоза, кто замуж потом возьмет?

– Великий Ворон, – Агата сделала страшные глаза, – в новом «Полумраке» он обольщает невинных девушек, приводит к себе в замок и женится на них! А после ночи любви убивает. Но главное ведь не умереть незамужней, правильно?

Она захохотала, глядя, как вытягивается лицо дядюшки Рема.

– Тьфу ты, совсем ошалела балбеска! Иди отсюда! И кавалера своего прихвати! Ох, не женится он на тебе, помяни мое слово!

– А мне и не надо. Хватит того, что он со мной.

На улице она пересказала Сольвейну разговор, и тот тоже рассмеялся.

– Да уж, Великий Ворон в изображении Джейн ни капли не похож на… на…

– На господина… господина… погоди, почему я не могу произнести его имя?

– Потому что он запретил это магией, – первым сообразил Сольвейн, – я думал, это был запрет на словах. Он что, настолько нам не доверяет? Неужели думает, что мы выдадим его Рыцарям?

Сольвейн помрачнел. Агата поспешила его утешить:

– Он просто думает наперед. Вот представь, что нас поймают Рыцари и начнут бить. Я бы не выдержала и все рассказала. А ты нет?

– Я бы тоже рассказал. Хотя страшнее Принца Ричарда и Рутгера Янга они точно не будут.

– А ты их видел? Какие они были? Жестокие? Злые? – у Агаты загорелись глаза.

– Очень, – коротко ответил Сольвейн.

– Слушай, а господин… господин… тьфу, ты! Повелитель правда вырвал Принцу Ричарду сердце?

– Правда.

– Но как? – изумилась Агата.

– Голой рукой. Ударил и вырвал, – Сольвейну явно не нравилась эта тема, но Агата не могла унять любопытство.

– Но ведь мы же о господине… о Великом Вороне говорим! Он такой… совсем не такой человек, чтобы вырвать кому-то сердце!

– Агата, он сделал это, иначе Принц Ричард был бы жив, а мы с тобой, скорее всего, мертвы. Неважно, какое впечатление он произвел на тебя. Убийство Принца Ричарда – факт.

У Агаты по спине пробежали мурашки. А так ли сильно ошибалась Джейн в «Полумраке»? Быть может, Великий Ворон действительно коварен и опасен, просто притворялся милым и добрым?

А что там с соблазненными и убитыми девушками?

– У него есть возлюбленная?

– Нет. Среди Воронесс точно нет, он со всеми дружелюбен, но ни одну не выделяет.

– Даже госпожу Шарлотту?

– С ней он дружит, как с тобой. А что?

– Да так. Просто стало интересно, – уклончиво ответила Агата.

А что если Джейн права? И добрый господин Льюис на самом деле жестокий убийца, который губит юных горожанок, но не трогает своих? Тогда в тайной комнате он точно хранит их тела и озабочен тем, чтобы об этом никто не узнал.

Агата была обязана выяснить правду и попасть туда!

***

Неизвестно, насколько бы хватило ее увлеченности этим, но город словно продолжал помогать ей во всем. Придя в кабинет господина Льюиса на следующий день, Агата увидела невероятное: ключ лежал прямо перед ней на ковре. Похоже, он упал, когда шнурок развязался, а господин Льюис этого не увидел и ушел. В кабинете, куда Агата пришла с отчетом по кабаку, его не было.

– Я же не такая дурочка, как Сюзанна? – пробормотала Агата. – Если мои подозрения – правда, то мне туда нельзя: убьют. Или накажут, а сейчас все так хорошо! Да и зачем мне смотреть на трупы его жен, меня-то он не убьет, я теперь Воронесса!

Но любопытство пожирало все доводы разума. Агату тащило в тайную комнату, как на веревке. Она бездумно подняла ключ и бросилась в подземелье. Нужно было успеть, пока господин Льюис не пришел! Сердце стучало, как бешеное, когда она открывала дверь и входила внутрь. Господи, а вдруг она там кого-нибудь знает? А что если это воронопоклонницы, и он любит именно черноволосых? А мертвецы страшные? Они точно не оживут и не начнут с ней разговаривать?

Комната была совсем небольшой. Туда и один гроб с трупом бы не поместился, не то что несколько. Но ничего ужасного Агата внутри не увидела. Всего лишь стойки с полками, напоминающие цветочные, на которых лежали серебряные украшения. На соседней стойке располагались похожие, только испачканные в чем-то черном, будто в золе. И над каждой вещью был клочок бумаги. Агата подошла и пробежалась глазами по именам: «Кристина Тернер, Джон Солт, Гектор Браун, Уильям Бломфилд, Агата Милн». Под ее именем лежал кулон, потерянный Сольвейном, который она давно ему вернула.

Агата недоверчиво посмотрела на украшение. Почему там было ее имя? Секундочку, Бломфилд и пастор Браун тоже были. И Кристина. А другие Вороны? Она принялась искать и обнаружила знакомые в самом низу: под именем Шарлотты лежала брошка, у Сольвейна было кольцо, у господина Рейвена – нож.

Самым первым предметом оказалась черная монета с подписью «Льюис Клемонт». Агата взяла ее в руки и оглядела. Монета как монета, только грязная. Но что все это значило? Почему ее имя соответствовало кулону Сольвейна?

– Агата, что ты здесь делаешь?

Она испуганно вскрикнула и уронила монету. Застали! Ее застали и теперь накажут!

Монета звонко ударилась об пол, подскочила и подкатилась к ботинку Сольвейна. Тот ее поднял. Агата чуть не заплакала от радости. Это был не господин Льюис! Она бросилась к Сольвейну и крепко обняла.

– Слава богу, это ты! Я так испугалась!

Сольвейн обнял ее и погладил по спине.

– А чего бояться-то? Убежище – самое безопасное место для Воронов в городе. Ты зачем сюда пошла?

– Из любопытства. Это – тайная комната господина Льюиса! А ты как тут оказался?

– Увидел, что ты куда-то бежишь, и решил спросить, что случилось, – ответил Сольвейн, оглядываясь, – так ты стащила у него ключ? Зачем?

– Я думала, он тут трупы жен хранит! Как в «Полумраке»!

– Льюис? – Сольвейн рассмеялся. – Ты что, он же не сумасшедший!

– Тогда почему он так скрывает это место? Запирает, а ключ на шее носит! Золото бери кто хочешь, а серебро заперто на замок в самом тихом месте замка!

Сольвейн подошел к полкам и положил монету на место.

– Льюис коллекционирует его и очень трепетно относится к подобным вещам. Он не хочет, чтобы кто-то трогал их.

– А почему там везде имена Воронов?

– Льюис так подписывает наши подарки. Я подарил ему свое кольцо, Шарлотта брошку, а Рейвен – нож, – Сольвейн стоял к Агате спиной, рассматривая коллекцию, – одно время это было нашей традицией: каждый новый Ворон дарил Льюису потемневшую серебряную вещь.

Агата подошла к нему и нахмурилась.

Что-то не сходилось.

– А почему там мое имя над твоим кулоном? Я ничего ему не дарила.

– Я подарил от твоего имени. Тогда была суматоха с появлением Прекрасного Принца, и тебе забыли сказать о традиции. Да и вернуться за серебром домой ты не могла. Вот я и подарил кулон, сказав, что он от тебя.

– Господин Льюис поэтому ко мне так добр?

– Именно так.

Агата успокоилась. Червячок сомнения утих.

Она прыснула.

– Вот я дурочка! Подумала, что тут что-то опасное и очень важное!

Сольвейн улыбнулся.

– Ты просто очень молодая и веселая. И жила в мирное время: семь лет Времени Воронов, четырнадцать – Времени Принца. А тебе ведь всего двадцать три.

– Ты говоришь, как старик, – фыркнула Агата и взяла его под руку, – тебе самому двадцать шесть. Будто ты успел что-то ужасное увидеть.

Сольвейн не ответил. Просто улыбнулся и накрыл ее пальцы ладонью. Погладил.

Агата замерла. Ей показалось, что он ее сейчас поцелует: таким нежным и ласковым был его взгляд. Сердце забилось, как пойманная птица. Она ему нравилась? Сольвейн испытывал к ней хоть какие-то чувства, кроме дружеских?

Но Сольвейн так ничего и не сделал. И руку убрал.

– Давай ты отдашь мне ключ и пойдем отсюда. Если ты заскучала, я готов повести тебя развлекаться, но в дела Льюиса лезть не стоит. Он все-таки Великий Ворон. И не рассказывай о коллекции серебра никому, хорошо?

– Но ведь о ней все Вороны должны знать, раз дарили ему свои вещи.