Это могло повториться?

Что мог дать ей он сам, чтобы Шарлотта полюбила его?

***

В подарках Рейвен был не мастак и потому предпочитал дарить развлечения. Вернее, он поступал так, когда Нил еще звал его Дирком. Тогда у него это неплохо получалось.

После смерти Элдрика ему стало не до игр.

Но при Льюисе можно было расслабиться и вспомнить старые умения.

Рейвен пригласил Шарлотту полетать над городом и показал ей самые необычные городские крыши: университетскую, с которой был виден весь город, вычурную крышу магистрата, горгулий, украшавших главную церковь. Провел по крепостной стене, от левого края ворот до правого, не обращая внимания на нервно ругавшихся стражников. Шарлотта хихикала и махала им рукой, второй же вела по невидимой волшебной стене, не дающей Воронам покинуть город. Рейвен недобро смотрел на стражников, и те, давясь обвинениями, пропускали их.

Когда Шарлотта нагулялась и изъявила желание отдохнуть, он усадил ее на одной из обычных городских крыш.

– И что мы тут делаем? – с любопытством спросила она, разглядывая людей, спешащих по узкой улочке снизу.

– Нюхаем, – серьезно ответил Рейвен, – чувствуешь запах?

Шарлотта кивнула и просияла.

– Выпечкой пахнет. Ммм, как вкусно!

– Я сюда иногда прилетаю. Обожаю запах хлеба. Решил показать тебе.

– Ты любил в детстве булочки?

– Попробовал бы я их не любить. Мама бы убила за такое.

Шарлотта удивленно приподняла черные брови.

– Почему?

– Потому что мои родители были булочниками. И я должен был пойти по их стопам. В детстве я помогал им на кухне, но постоянно норовил улизнуть играть с Нилом. Они ругались, но часто отпускали меня, сунув пару булок для меня и для него.

Шарлотта рассмеялась.

– Ты – булочник? Не представляю себе такого! Так что же, под нами – твоя булочная?

– Нет, конечно. Моя сгорела вместе с домом. Но здесь такие же запахи. Почти как у нас. Мне нравится здесь бывать.

Шарлотта замолчала. Обняла за локоть и опустила голову ему на плечо.

– А где твои родители сейчас?

– Убиты.

– Белой Мразью?

– Рутгером Янгом.

Шарлотта сжала его плечо.

– Ты отомстил ему. Подонок давно сдох.

Рейвен кивнул и прижался губами к ее роскошным черным волосам.

– Но я не за этим тебя сюда пригласил. Ты как-то ругалась, что я скрываю от тебя важные вещи. Вот, решил показать мои любимые места в городе и рассказать о себе. Это важно?

– Для меня – да. Мне здесь тоже нравится. Давай прилетать сюда почаще.

Они замолчали.

– Почему ты выбрала именно Ганса в мужья? Чем он был лучше остальных? – неожиданно для себя спросил Рейвен. Эта мысль не давала ему покоя.

– Он был сильный, ловкий и носил меня на руках, – несколько удивленно ответила Шарлотта, – однажды он забрался по стене дома до моего окна, под самую крышу. Меня это впечатлило.

Рейвен встрепенулся. Ловкости ему было не занимать. И у него был шанс ее продемонстрировать.

– Без крыльев?

– Конечно. Ганс не был Вороном.

Рейвен отстранился и встал.

– Если я без крыльев к тебе залезу, ты оценишь?

Шарлотта кокетливо улыбнулась.

– Попробуй.

Рейвен усмехнулся и слетел вниз. Вызов был принят. Это оказалось совсем несложно, хотя один раз он поскользнулся на черепице и чуть не упал. Но влез без крыльев, поклонился и поцеловал Шарлотте руку, вовремя вспомнив похожую картинку в одной из книг Льюиса. Шарлотта растаяла и поманила его к себе. Они целовались, сидя на городской крыше, вдыхали запах свежего хлеба, и Рейвен чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

***

В убежище в их отсутствие все было в порядке: бойцы тренировались, повелитель читал новые книжки и в нем не нуждался, все были при деле. Мирная жизнь продолжалась, хоть и подходила к концу.

Нужно было навестить Нила. Стал ли он уже Прекрасным Принцем? Рейвен обязан был предупредить Льюиса и подготовиться. Конечно, Нил обещал не трогать Воронов, и Рейвен ему верил, но Льюис велел следить за ним.

У дома Нила его ждало очередное письмо: Нил просил о встрече сегодня вечером, в парке. Рейвен нацарапал углем ответ и оставил его где обычно. Повертел уголек в руках. Вспомнил, как много лет назад пытался поджечь дом Рутгера, мстя за смерть Элдрика. Безуспешно: накануне шел дождь, и принесенная солома отказывалась загораться. А старый мерзавец бесшумно подошел сзади и едва не снес ему голову. Рейвен тогда чудом успел увернуться.

– День был дождливый, – Рутгер был невозмутим до омерзения, – а ты наследил. Похоже, вы не умнеете с годами. Люди учатся на своих ошибках, а твари – нет.

– Я в сухой день приду, – с ненавистью выдохнул Рейвен, – заживо гореть будешь, мясник!

Будь у него когти, он порвал бы убийцу на клочки, но ни когтей, ни крыльев Рейвен больше не чувствовал. Белая Мразь и его шайка отняли у него все.

Кроме жизни. И именно ее Рейвен хотел забрать у них. Так было бы справедливо.

Рутгер Янг кивнул. Глаза у него были равнодушные и пустые, словно два пересохших колодца. В них не было гнева или злобы, одна только уверенность в собственной правоте.

Безжалостный мясник.

– Приходи. Надоело за тобой по всему городу гоняться. Устал, тварь? Тело этого несчастного ребенка стало тесным? Прости меня, Дирк. Мне придется порубить его на кусочки, чтобы освободить твою душу.

Рейвен опешил, а затем захлебнулся яростью.

– Простить? Простить?!

– Замолкни, тварь. Я не с тобой разговариваю, – Рутгер бросился в атаку и Рейвен отшатнулся, – ты заплатишь за смерть Дирка и за то, что напал на Нила. Я исправлю свою ошибку. Раздавлю тебя, как гадюку!

Тогда Рейвену крепко досталось, но он все же сбежал, швырнув Рутгеру песок в глаза. В убежище прилетело еще и от Сореса: несколько затрещин и крепкий, забористый мат. Потом Сорес обрабатывал его раны и объяснял, что умереть Рейвен еще успеет. Незачем было дразнить смерть: пятнадцатилетний сопляк не ровня опытному Рыцарю. Нужно было дождаться нового Великого Ворона и тогда уже мстить. Но с умом и не в одиночку: десяток Воронов прикончат одного Рыцаря, и никто не пострадает. Рутгера Янга ждет смерть. Лютая, страшная, жестокая.

А Рейвена – глупая и жалкая, если продолжит к Рыцарю под меч лезть, когда шансов убить его нет.

Не сразу, но эта мысль все же задержалась в его голове. Он перестал пытаться уничтожить заклятого врага, сосредоточившись на выживании и тренировках. Рейвен должен был научиться убивать без магии, когтей и крыльев. Изучил город и охотился в нем, сливаясь с тенями, чтобы Белая Мразь не размазал одним ударом. Иногда Сорес посылал его уводить Рыцарей с пути охотящихся Воронов: несмотря на видимое равнодушие, Рутгер Янг готов был без устали гонять его по городу, забывая обо всем. А Рейвен ловко уходил от погони, клянясь однажды вонзить когти ему в глотку.

После смерти Сореса о мести пришлось позабыть: сохранить жизни Воронов было важнее. Хоть чьи-то. Хоть немного. Чтобы у Великого Ворона остались подданные, когда он появится. И тогда уже можно будет убить Рутгера. Повелитель даст силу для этого.

Наконец месть свершилась: Рутгер Янг был мертв. Убит его руками. Не так как это представлял Сорес, но какая разница, если все получилось? А Рейвен выжил и больше не собирался глупо умирать.

Нил так и не узнал, кто убил его дядю.

Он стиснул уголек в кулаке. Незачем вспоминать прошлое. Нужно думать о настоящем.

Нил и Льюис. Оба должны выжить. Столкновения не будет, пока Нил не узнает Льюиса. Сразиться с ним Нил не сможет, а Льюис хочет снять проклятье с Воронов до этого. Рейвену не нравился этот план, но лучшего у них не было. Очевидно же, что снять проклятье невозможно, но Рейвен больше не стремился спорить с Льюисом и честно собирал проклятое серебро: однажды они используют его правильно, а повелитель счастлив, пусть и пребывает в иллюзиях. Они не вредят, ведь Льюис принял свою судьбу: начал использовать магическую власть, наказав зарвавшихся бойцов (бестолочи, так его подставить!), решал судьбу города и контролировал жизнь каждого подданного. Он – Великий Ворон и прекрасно справлялся с этой ролью.