Она могла накладывать швы в три раза быстрее, чем раньше, а с помощью нитей она могла закрывать даже повреждённые органы. Они все равно могли порваться, но Женева достаточно быстро останавливала потерю крови, чтобы у её пациентов был шанс. В ту ночь она получила только один навык – [Малую Выносливость]. Это позволило ей продолжать работу даже с наступлением ночи.

В последующие дни Женева приобрела ещё больше навыков. Она двигалась быстрее; она начала понимать, какие методы лечения работают лучше всего. Окаша нашла пинцет получше, и каким-то образом несколько солдат, приставленных к Женеве, научились также перевязывать раны. Она чередовала их в рядах раненых, позволяя им перевязывать повреждения и даже зашивать раны, пока работала с самыми тяжело пострадавшими.

Иногда она забывала поесть во время работы, и только горячая еда, которую практически пихали ей в лицо, отвлекала её. Женева знала, что начала терять вес, но, даже когда она спала, её будил крик или зов по имени. Она не могла уснуть. Её преследовали лица. Возможно, если бы рядом были другие, всё было бы иначе, но она была одна. Она не могла позволить им умереть. Никому из них.

Солдаты начали получать уровни как [Полевые Медики] или [Ассистенты]. Женева спасала больше жизней. Она видела, как ускользали другие. Но она цеплялась за каждую ниточку, пока та не обрывалась. Смерть всё ещё шла рядом с ней, но постепенно Женева начала вырываться вперёд.

***

— Ещё раненые!

Женева услышала эти слова и вскинула голову. Она отдыхала с Окашей и несколькими ранеными солдатами. Тяжёлых пациентов уже давно не было. Но теперь поступало больше раненых, но солдаты, которых она обучила, уже занимались сортировкой. А ей нужен был отдых; она работала без перерыва в течение трёх часов, и ей нужно было отдохнуть, иначе она наделает ошибок. Ей об этом сказала Окаша, и, поскольку она была права, Женева согласилась отдыхать время от времени. Так что Женева сидела и слушала Окашу.

— Племя кентавров напало на все лагеря. Они совершают ночные рейды, нападают тайком… иногда они наносят удары, даже если это означает сотни жертв, просто чтобы уничтожить наши запасы зелий.

Дуллахан, которому Женева зашила голову, заворчал. Он осторожно обхватил голову руками, пока говорил:

— Бесчестные ублюдки.

Ящеролюд кивнул. В данный момент нелюди более охотно были готовы разговаривать с Женевой. Отношения Клары, Лима, Фортума и других к ней охладели, а многие люди считали, что она предаёт свой род, работая сначала над другими видами. Ящеролюд сплюнул, подёргивая обрубком хвоста.

— Если мы выберемся из этой передряги, можете не сомневаться, их ждёт адская расплата. Даже если компания Магического Молота сама не участвовала в нападениях, у них будут проблемы из-за того, что они позволили племени кентавров такое проворачивать. Ни один наёмник не станет с ними работать.

— Но мы оттесняем их назад. Они в меньшинстве, и, если их маги падут, они потеряют своё преимущество.

Окаша усмехнулась, говоря это, но Женева могла только представлять себе эту бойню. Селфид смотрела на ряды раненых и ухмылялась. Солдаты в этой группе были не так сильно травмированы; в основном у них были поверхностные ранения, но Женева увидела одну культю, которую, как она знала, ей придётся лечить самой.

Двое солдат бросили на землю тело. Женева увидела кентавра, получеловека-полуконя, который истекал кровью из раны в боку. Кто-то бросил в него копьё, и оно сломалось, попав в тело. Он скоро умрёт, если она не сдвинется с места.

Она встала. Окаша тоже встала, и Женева направилась к кентавру. Сначала его поместили в операционный шатёр. Вырезать копьё и остановить кровотечение было сложно, но им это удалось. Хуже всего было, когда кентавр очнулся и понял, что над ним работают. Он кричал и бился, и потребовалось восемь солдат, чтобы его удержать.

— Полегче. Спокойно. Я [Врач]. Я собираюсь помочь тебе.

Женева очень медленно произнесла эти слова кентавру, глядя ему в глаза. Его грудь вздымалась; он пытался вырваться, но постепенно расслабился.

— Я не причиню тебе вреда, клянусь.

Он кивнул ей, но не расслабился до конца. Он вздрагивал, пока она извлекала наконечник копья, и только шипел, когда она сшивала его кожу. Когда всё было готово, Женеве пришлось помочь его вынести; он был необычайно тяжёлым.

Но, когда они несли его к площадке, расчищенной для раненых, Женева услышала крик:

— Вражеский солдат!

Люди вокруг неё вскинули оружие. Женева увидела, как Трисс отбрасывал людей в сторону. Он указал пальцем на кентавра, и Женева почувствовала, как её пациент напрягся позади неё.

— Это не один из наших! Это враг!

В его руках была булава. Кентавр слабо поднял руку, но на пути Трисса встала Женева. Он посмотрел на неё.

— Отойди в сторону.

— Нет. Он умрёт. Я собираюсь его вылечить.

Трисс сжал челюсти.

— Он враг. Мы допросим его и узнаем, что задумали его союзники.

Женева не двигалась. Трисс попытался отпихнуть её в сторону, но она заступила ему дорогу. Она раскинула руки.

— Я дала клятву. Если он тебе нужен, тебе придётся меня вырубить. И, если ты ранишь его, я больше не смогу лечить солдат.

Она повысила голос, чтобы все могли её слышать. Трисс приостановился, когда другие солдаты посмотрели в её сторону. Он стиснул зубы.

— Ты блефуешь.

Женева спокойно встретила его полный ярости взгляд. Она говорила так громко, как только могла, зная, что все глаза устремлены на неё:

— Если моя клятва будет нарушена, я больше не буду [Врачом].

Она чувствовала, что это правда. И у Трисса не хватит смелости проверить её слова, она знала. Каждый солдат знал, что у них закончились зелья. Если они были ранены, Женева была единственной, кто мог их вылечить.

Трисс надвинулся на Женеву.

— Он один из тех, кто разбил наши зелья! Он стрелял в нас на протяжении всей битвы! Он и всё его проклятое племя!

— Тогда отпусти его. Он может идти… едва-едва.

Женева знала, что кентавр может не пережить ночь в лагере, что бы она ни сказала. Она уставилась на Трисса.

— Отпусти его. Я – [Врач]. Это мой пациент.

Трисс указал дрожащим пальцем на Женеву.

— Я могу казнить тебя за помощь врагу.

Я не буду использовать свои медицинские знания для нарушения прав человека и гражданских свобод, даже под угрозой.

Женева стиснула зубы. Она встала перед Триссом и пристально посмотрела на крупного мужчину.

— Если ты должен, то сделай это.

— Ты поклялась подчиняться приказам!

— Я подчиняюсь высшей клятве.

[Врач] и [Сержант] сверлили друг друга взглядами в центре лагеря, полного раненых и выздоравливающих солдат. Он первым отвёл взгляд.

— Чтоб тебя. Уберите его отсюда!

Кентавр медленно поднялся на ноги с помощью Окаши. Он спотыкался, и Женева настояла на том, чтобы перед уходом сделать ему грубый костыль. Он дважды оглянулся на неё. Девушка смотрела, как он уходил. Затем она вернулась и продолжила лечить.

***

На следующий день Женева поставила свой шатёр дальше от штаба 4-го батальона. И она вывесила флаг. На нём был крест, красный, нарисованный единственным веществом, которое Женева могла использовать. Она повесила флаг высоко в воздухе на куске белой ткани. Окаша спросила, что он означает.

— Лечение. Безопасность.

— Тогда почему он красный? И почему крест?

У Женевы не было ответа на этот вопрос. Но тем не менее это был символ. Она повесила его над своим шатром и не раз находила солдат, размахивающих флагами с крестами, когда они приводили в шатёр своих друзей. Она никогда не спрашивала, на чьей они стороне. Она просто пыталась спасти жизни.

Каждый раз, когда кто-то умирал, с ним уходила частичка Женевы. Но, когда она возвращала кого-то обратно, когда они благодарили её, частичка её самой тоже возвращалась к жизни. Она ела, спала и делала всё, что требовало её тело, но Женева жила у операционного стола. Она жила, чтобы помогать жить другим.