Обе эти женщины имели характер большинства женщин их времени, которые не считали себя светскими женщинами, если у каждой из них не было по дюжине любовников.[442] И они прилагали все усилия и употребляли все старания, чтобы одерживать победы, в чем госпожа дю Лак гораздо более успевала, чем госпожа Фон-Бланш, потому что имела под своим владычеством всю молодежь города и прилегающих мест, разумея, конечно, людей знатных, ибо других людей совершенно не терпела. Но эти успехи были причиной глубоких раздоров, которые стали потом явными и, наконец, превратились в открытое злословие, но она не прекратила свой образ действий, а, напротив, казалось, это дело ей повод позаботиться завести новых любовников. Ля Фон-Бланш совсем не старалась об этом, но у нее их было, однако, несколько, и их она ловко удерживала близ себя, а между ними был один молодой дворянин, прекрасный собою, ум которого был похож на ее и который был одним из самых больших храбрецов. Он-то и был самым любимым у нее, и его ухаживания послужили причиной подозрений, а злословие сильно распространилось.
А это было источником разрыва между обеими дамами, — прежде они любезно посещали друг друга, но, как я вам сказал, всегда с ревнивой завистью. Госпожа дю Лак начала злословить о госпоже Фон-Бланш, следить за ее поступками и употребляла тысячу хитростей, чтобы уронить ее доброе имя по отношению к этому дворянину, которого звали господином дю Валь-Роше; а это дошло до ушей Фон-Бланш, и она не осталась немой, а сказала в насмешку, что если бы имела любовников, то не дюжину, как дю Лак, которая все время производит новые обманы. А та, защищаясь, приписала ей измену, — и так они жили, как два демона. Некоторые миролюбивые люди пробовали их помирить, но это было бесполезно, потому что они не могли никак их свести вместе.
Госпожа дю Лак, которая думала только о том, как бы причинить неприятность Фон-Бланш, считала самым чувствительным для той отнять у нее любимого ее кавалера, дю Валь-Роше. Она велела своим доверенным людям сказать господину Фон-Бланшу, что когда он уходит из дому (что случалось часто, потому что он постоянно бывал на охоте или посещал соседних дворян), то дю Валь-Роше спит с его женой, и что люди, которым можно верить, видели, как он сходил с постели, где она была.
Господин де Фон-Бланш, никогда не имевший подозрений, подумал сначала над этими словами, а потом сказал своей жене, что она обяжет его, если запретит дю Валь-Роше посещать ее. Она так отвечала ему и выставила столь веские доводы, что он не упорствовал и дал ей свободу вести себя, как прежде.
Дю Лак, видя, что этот замысел не имел того успеха, какого она желала, нашла случай говорить с дю Валь-Роше. Она была красива и приветлива, а эти две машины могут взять и самую вооруженную крепость сердца, так что, хотя он и был сильно привязан к Фон-Бланш, дю Лак разорвала все эти связи и наложила на него гораздо более крепкие цепи, — а это причинило чувствительнейшее страдание Фон-Бланш (особенно когда она узнала, что дю Валь-Роше говорил о ней в весьма дерзких выражениях), которое увеличивалось еще смертью ее мужа, случившейся несколько месяцев спустя. Она носила по нем траур очень строго, но ревность превозмогла все.
Через две недели после погребения мужа она тайно встретилась с дю Валь-Роше. Я не знаю, о чем они говорили, но следствие разговора было довольно известно, так как двенадцать дней спустя об их браке узнали все, хотя они и заключили его в большой тайне, и, таким образом, менее чем в месяц у нее было два мужа: один умер в течение этого месяца, а другой был жив.
Вот, мне кажется, самое правильное действие ревности, какое только можно вообразить, потому что она забыла о приличиях вдовства и не заботилась более о дерзких выражениях, в которых дю Валь-Роше говорил о ней по наущению дю Лак; а это достаточно оправдывает то, что говорят: женщина решается на все, когда дело касается мщения, — но вы еще лучше увидите это из того, что я вам расскажу.
Дю Лак пришла в бешенство, когда узнала об этой новости. Но она скрыла свои чувства, сколько могла. Однако потом открылось, что она приняла решение нанять убить его во время поездки его в Бретань, но его известили об этом те, кому она открылась, что заставило его быть осторожным. Потом она рассудила, что это значит подвергнуть своих лучших друзей большой опасности, а это заставило ее подумать о самом необычайном средстве, какое только может изобрести ревность: поссорить своего мужа с дю Валь-Роше посредством пагубных хитростей.
Итак, они бешено ссорились много раз, и дело доходило до дуэли, на которую дю Лак подбивала своего мужа (он был не из очень светских людей), будучи уверена, что он не устоит против дю Валь-Роше, который, как я вам сказал, был одним из самых храбрых людей, и думая, что после смерти своего мужа сможет еще отнять его у Фон-Бланш, от которой может легко отделаться или ядом или плохим с ней обращением.
Но случилось иначе, чем она полагала, потому что дю Валь-Роше, надеясь на свою ловкость, презирал дю Лака (сначала только защищавшегося), не думая, что тот осмелится на него наступать, и держа себя небрежно, так что дю Лак, заметив, что он мало остерегается, нанес ему такой удар, что проколол его шпагой насквозь и, оставив мертвого, пошел домой, где и рассказал своей жене об этом происшествии, а она была страшно удивлена и опечалена вместе этим столь неожиданным событием. Он тайно скрылся в доме родственников своей жены, которые, как я сказал, были сильными и могущественными вельможами и старались выхлопотать ему прощение у короля.
Фон-Бланш была страшно поражена, когда ей объявили о смерти ее мужа и сказали, что не время теперь проливать слезы, но что надо похоронить его тайно, пока он не попал в руки юстиции, — что и было сделано; и таким образом она в два месяца и две недели дважды стала вдовою.
Между тем дю Лак получил помилование, утвержденное парижским парламентом, несмотря на все протесты вдовы убитого, которая доказывала, что здесь простое убийство; а это заставило ее осмелиться на смелое предприятие, какое только может притти в голову раздраженной женщине. Она вооружилась кинжалом и, проходя однажды мимо дю Лака, прогуливавшегося по площади с несколькими из своих друзей, напала на него так бешено и так неожиданно, что не дала ему возможности защищаться, и нанесла ему два удара кинжалом, от которых он умер три дня спустя. Его жена стала ее преследовать и засадила в тюрьму. Ее судили, и большинство судей настаивало на смертной казни, к чему она и была приговорена. Но исполнение было отложено, потому что она заявила, что беременна, и, что замечательно, — не знала, от какого из двух мужей. Она оставалась все же в тюрьме. Но так как она была особой слишком изнеженной, то от спертого и зловонного воздуха Консьержери[443] и других неудобств, какие она переносила, она заболела, преждевременно разрешилась и потом умерла. Тем не менее, ребенок был крещен и, прожив несколько часов, тоже умер. Господь смягчил сердце госпожи дю Лак. Она пришла в себя и, поразмыслив о стольких пагубных происшествиях, причиной которых была, отдала приказания о своих домашних делах и пошла в монастырь ордена святого Бенедикта, что в Алменеске[444] Сеской епархии. Она хотела удалиться от родины, чтобы жить в самом большом покое и лучше раскаяться в стольких злодеяниях, причиной которых была. Она и сейчас еще в этом монастыре, где живет в большом самоистязании, если только не умерла за последние несколько месяцев.
Комедианты и комедиантки еще слушали, хотя господин де ля Гарруфьер не говорил более ни слова, когда Рокебрюн приблизился, чтобы сказать, по своему обыкновению, что это хороший сюжет для значительной поэмы и что он хочет написать превосходную трагедию, которую очень легко вместить в правила драматической поэмы. На его предположение не отвечали, но все удивлялись своенравию женщин, когда они охвачены ревностью, и тому, как они доходят до последней крайности. Потом спорили, страсть ли это; но ученые заключили, что это уничтожение прекраснейшей из всех страстей — любви.
