Перевод, статья, комментарии и библиография Н. Кравцова

Иллюстрации — с офортов Г. Г. Филипповского; заставки, переплет и супер-обложка по его же рисункам.

Середина XVII века в истории Франции характеризуется укреплением абсолютизма, а в истории французской литературы — расцветом классицизма, стиля крупной торгово-промышленной буржуазии и торгового, обуржуазившегося дворянства, связанных с двором и определивших характер Придворной культуры.

Тридцатые—пятидесятые годы XVII века — время обостренной борьбы торгово-промышленной буржуазии и обуржуазившегося дворянства с реакционными, тяготеющими к феодальным традициям знатью и духовенством и имевшей свои интересы средней и мелкой буржуазией. Экономическая и политическая роль дворянства падает, знать попадает в опалу и становится в оппозицию двору. В дворяне лезут «мещане», дворянство получают «пройдохи и дельцы», т. е. буржуа; место старого дворянства занимают «выскочки»; образуется «новая аристократия», перед которой унижается «настоящее» дворянство. Старинные доблести дворянства меркнут. Буржуазия и новая аристократия стекаются в города, которые живут кипучей жизнью и по характеру совершенно отличаются от старых городов. В провинции остается или захудалое дворянство или опальная знать, доживающая свои последние средства. Они живут еще на доходы с крестьян, в то время как буржуазия и близкое ей дворянство живут на прибыли с мануфактур и монополий. Остатки натурального хозяйства становятся пережитками, — огромнейшую роль приобретают деньги.

«Среднее сословие» делает и большие политические успехи. Министры средины XVII века — Кончини, Люин, Ришелье, Мазарини, Кольбер, Лувуа и другие — вышли из его среды или, самое большее, из среды мелкого дворянства. Из этой же среды выходят адмиралы, генералы и интенданты. Правительство начинает заботиться о мануфактурах и торговле. Большими привилегиями пользуются различные торговые компании, как, например, Вест-Индская, получившая концессии на американские острова. И хотя протекционизм и меркантилизм как системы окончательно сложились и были формулированы несколько позднее, — начало их оформления относится именно к этому времени. Уже в эти годы и правительства и высшие сословия уделяют много внимания колониальным предприятиям, добыванию денег и привлечению их во Францию из других стран и монополизации коммерческих сношений. Франция ведет таможенные войны — запретительную политику по отношению к промышленности таких государств, как Англия и Нидерланды. Принимаются меры для создания дешевого труда и развития мануфактур. Это потребовало давления на сельское хозяйство. Вот почему между торгово-промышленной буржуазией и землевладельцами обостряется борьба. В этой борьбе помещиков поддерживает крестьянство, обнищание которого все усиливается.

Абсолютизм крепнет. Ришелье, как проводник политики крупной буржуазии, ведет борьбу с аристократией и вельможами (Конде, Эпернон, Бульон, Лонгвиль) и лишь несколько терпимее относится к провинциальному дворянству. Он завершает объединение Франции и укрепление абсолютизма, он держит Францию в руках и расправляется со строптивыми герцогами и перами, он создает крепкую полицию; крестьянские волнения, бунты из-за работы, податные бунты и голодные бунты подавляются жестоко.

Усиление абсолютной власти монарха вызвало падение роли старых учреждений — сената, парламента и генеральных штатов. Ришелье подозрительно относился к ним, упорно боролся с ними и преследовал их представителей, стоявших в оппозиции правительству. Роль генеральных штатов, которые в это время уже не собирались, пытался играть парижский парламент. Но Ришелье и его преемник Мазарини Ьдолели и его и уничтожили из предосторожности провинциальные штаты, оплот интересов землевладельческой знати.

Ришелье ведет большую борьбу и с вельможами, которые пытаются обратиться за поддержкой к простонародью (Монморанси, граф Суасонский). В 1642 году он добивается казни Сен-Марса и де Ту, составивших против него заговор. Ришелье и Людовик XIII, Мазарини и Людовик XIV всячески отстраняют от управления знать, проявляющую феодальные тенденции к независимости. Любопытен в этом отношении совет Людовика XIV, который он дал сыну в своих мемуарах: он советовал дофину не делать своими ближайшими помощниками людей благородных, «чтобы не создавать себе затруднений».

Твердость политики правительства и временные его затруднения вызывали сильные обострения борьбы. Нередко аристократическая реакция складывалась в заговор и принимала форму восстания. Наиболее ярким образцом этого была так называемая Фронда[1] (1648—1652) — оппозиционное движение аристократии и средней буржуазии, возглавлявшееся парижским парламентом и вылившееся в открытую борьбу.

Кардинал Мазарини, будучи регентом в молодость Людовика XIV, продолжал ту политику, которую при Людовике XIII вел Ришелье, — политику централизации и усиления королевской власти. Он старался освободиться от того, чтобы парламент утверждал законопроекты. Парламент, в свою очередь, упорно боролся за право их утверждать.

В 1646—1647 годах Мазарини испытывал большие финансовые затруднения из-за войны, больших расходов двора и плохого общего экономического положения страны и, для того чтобы пополнить государственную кассу, прибёг к взиманию налогов без санкции властей и подкупу парламентских депутатов. Он ввел должности так называемых интендантов, контролировавщих местное самоуправление и ведавших взиманием налогов.

Конфликт между парламентом и регентством особенно обострился в 1648 году, что было вызвано поползновениями д’Эмери, министра финансов у Мазарини, на денежный мешок парламента. Парламент начал борьбу: он не утвердил финансового указа, потребовал уничтожения должности интендантов, уменьшения податей и освобождения 20 000 недоимщиков, сидевших по тюрьмам. Мазарини захотел арестовать четырех членов парламента, в том числе старого служаку Брусселя. Но Бруссель обратился с речью к собравшемуся народу. Его речь вызвала возмущение против правительства, послышались возгласы: «Свобода и Бруссель!» Принцы, вельможи, парламент и простой народ — все оказались против Мазарини. Королева с малолетним сыном принуждена была выехать из Парижа и, скрываясь, спать на соломе в Сен-Жермене. Между тем, парламент стал набирать войска, парламентские советники сели на коней, и почти каждый дом выставил вооруженного солдата. Виконт де Тюрень принял на себя командование. Главою Фронды был принц Конде, хвастун и театральный герой (отзыв историка Мишле), которому вскружили голову его успехи как полководца в войнах с Испанией и Фландрией, за что его прозвали «французским Марсом».

Движение приняло такие размеры, что Мазарини пришлось покинуть Париж.

В 1649 году испанцы, пользуясь внутренними смутами, вторглись во Францию. Это заставило обе партии на время примириться. Но затем борьба возобновилась. Конде занимал двойственную позицию и торговался с обеими сторонами. В 1650 году он был арестован, а Тюрень перешел к испанцам, под предлогом, что сражается за освобождение Конде. Мазарини на следующий год привлек на свою сторону Тюреня и вернулся в Париж, а еще через год Париж просил вернуться короля. Принц Конде, добившись кардинальской шапки, охладел к движению.

Отзвуки Фронды долго еще отдавались в провинции и вызывали местные восстания и сопротивления центральному правительству (Э, Руан, Анжер).

Фронда, — хотя она и показала, что абсолютизм еще надо укреплять, — была разбита, должности интендантов, уничтоженные ею, введены, а власть Мазарини еще более усилилась. И хотя в литературе изредка появлялись такие произведения, как памфлет аббата Клода Жоли (1653) «Сборник правил, истинных и важных для наставления короля», в котором обличалась «фальшивая» и «вредная» политика Мазарини, требовался созыв генеральных штатов и королю преподносились такие афоризмы: «Преступление со стороны короля — собирать налоги без согласия подданных», — это были последние проявления недовольства аристократии и духовенства. Книга была подвергнута судебному преследованию за нападки на абсолютизм, король остался глух к голосу Жоли и, напротив, твердо проводил абсолютистскую политику. В 1668 году Людовик XIV собственноручно вырвал из парламентского регистра постановления времен Фронды. Это было знаком полного расцвета абсолютизма.