На оружие Смола натолкнулся совершенно случайно, а в рапорте доложил, будто давно уже держал Ивана Климчука на подозрении как большевистского агента. Отец в Красной Армии, старший брат перед войной учился в военном училище, сейчас, наверное, офицер, а что же в таком случае представляет из себя Иван? Смола, правда, понимал, что, действуя по такому принципу, пришлось бы арестовать полсела, но это его не беспокоило. Винтовки — факт? А загата чья?

Обнаружив оружие, Смола так возрадовался, что растерялся поначалу: нести винтовки в полицию или сразу связать руки Климчуку, чтобы предстать перед начальством в полном триумфе. Побаивался: а вдруг не удастся схватить Климчука неожиданно — еще шарахнет сгоряча, комсомолия эта отчаянная. Раз прятал винтовки, наверняка и в кармане пушку носит. В конце концов желание выслужиться победило страх, глотнул для храбрости из фляги, которая всегда была при нем, и постучал в двери.

— Кто там? — окликнула София.

— Тетка Соня, откройте, дело есть к Ивану, — произнес спокойным голосом Смола, чтобы не вызвать подозрения у женщины. — Днем намеревался заскочить, да все дела, чтоб им пусто было... Не узнаете, что ли?

— Узнала, кто тебя не знает. Ивана-то дома нет.

— Эка досада! Куда же это его понесло на ночь глядя?

— Знамо дело, куда вы все хохите, когда свечереет!

На большее у Смолы терпения не хватило.

— Откройте! — гаркнул он. — Некогда мне с вами лясы точить! Вы что — забыли, кто я?

Ворвался в хату, забегал из угла в угол, даже в печь заглянул.

— Показывай, старая ведьма, куда спрятала своего комсомольца! А то и тебе достанется заодно с ним!

Запер Софию в кладовке, а сам притаился в сенях, уверенный, что вот-вот скрипнет дверь и покажется Иван.

Не знал Смола, что пока он раздумывал у загаты, молодой Климчук едва не столкнулся нос к носу с ним.

Именно в тот вечер Иван собирался перенести винтовки в усадьбу Маковея. У Василя уже было припрятано десятка полтора винтовок и два автомата, да у него хранилось еще четыре. Вскоре по дороге с Сиваша за оружием должен был заехать «чумак» с солью.

Занятый своим типографским заданием, Климчук промедлил и не сразу выполнил Маковеев приказ. Винтовки эти он берег еще с осени, тайком подобрал в те дни, когда через село проходил фронт, вырыл в загате гнездо и, по-хозяйски завернув в тряпье, спрятал. Пусть лежат, пригодятся. И пригодились бы, если бы Смола не пронюхал...

Увидев полицая, разматывающего мешковину, в которую были завернуты винтовки, Климчук попятился и побежал к Маковею.

— Растяпа! — разгневался Василь. — Тоже мне нашел место для хранения оружия.

— Столько лежали, и ничего, — оправдывался Ваня. — Может, куры разгребли...

— Мать о винтовках знает?

— Откуда ей знать?

— Смотри мне! Сделаем так: домой тебе дорога заказана, иди на водокачку, сиди — и ни звука. Мать предупредим. Ясно? После что-нибудь придумаем.

Смола просидел в сенях до рассвета.

Разъяренный неудачей, погрузил винтовки на тачку и, воспользовавшись тем, что начальник полиции Шефнер был в Азовске, погнал Софию с тачкой через село прямо в комендатуру к Альсену.

Женщина плакала, останавливалась на каждом повороте, он грубо понукал ее, принуждая двигаться вперед.

Гауптман придал находке большое значение, внимательно рассматривал винтовки, щелкал затворами и молча ставил рядком вдоль стены. Смола нервничал, по собственному опыту зная, что молчание офицера предвещает грозу.

Так оно и получилось.

Комендант смерил его тяжелым взглядом, пренебрежительно бросил:

— Остолоп!

Смола не понял визгливого выкрика коменданта, учтиво переспросил:

— Что вы изволили сказать, господин комендант?

— Молчать! — гаркнул Альсен. — Я сказал, что ты кретин, а не полицай! — Ткнул пальцем в угол, где сидела заплаканная София. — Кого привел?

— Хозяйка той хаты, где было оружие, — объяснил Смола с достоинством. — Фамилия ее Климчук, зовут — София.

— Винтовки прятала баба? Ты хочешь, чтобы я в это поверил?.. Немедленно отпусти!

— Ясное дело, не она, — согласно закивал головой Смола. — Сынок ее, между прочим, комсомолец... Идите, тетка София! Господин комендант отпускает вас.

Оставшись один на один, Альсен дал волю гневу.

— Кто служит в полиции? — кричал он, потрясая кулаками. — Бездарь! Сборище каких-то дегенератов! Не баба прятала это оружие, а ее щенок! Сам же говоришь! Это абсолютно ясно, как и то, что ты стопроцентный идиот! Где ты видел, чтобы мать выдала родного сына? А раз так, для чего арестовывать старую женщину? Чтобы все на тебя пальцем тыкали?.. Нам не шумиха нужна, а тихая работа! Понял? Нужна тайная слежка. И вскоре мы бы знали все и всех взяли. Или ты решил, что Климчук один, больше таких, кто накапливает оружие, в селе нет?

Комендант, расходившись, стучал сапогами по полу, Смола ежился от страха.

— Климчука ты, конечно, вспугнул, и он теперь спрячется. Но рано или поздно наведается к матери. Потому я и отпустил эту бабу, от нее все равно ничего не добьешься. Тем более она наверняка ничего не знает. Иди!

Смола крутнулся на каблуках.

— Момент! Завтра доложишь мне, с кем водит дружбу этот Климчук... Расспрашивай осторожно, не натвори снова глупостей... А в общем ты заслуживаешь поощрения. Винтовки — это уже кое-что... Вернется Шефнер, скажи, чтобы зашел ко мне. А сейчас мне нужен Ковбык. Иди!

Гауптман Бруно Альсен чувствовал: наступают тревожные дни. До сих пор он радовался, что судьба забросила его в эти неоглядные степи, где партизанам негде развернуться. Из других мест на этот счет поступали совсем невеселые вести. Приятель — комендант из-под Чернигова — потерял половину охранного взвода за каких-нибудь полтора месяца. Там почти фронтовая обстановка. Здесь рай земной, тишина. Четыре винтовки этот шалопай Смола мог насобирать и в глиняных карьерах. Но если не врет — симптом неприятный. То листовки, то оружие. Винтовки аккуратно смазаны, стволы прочищены... А может, тревога напрасна? Кто-нибудь из красноармейцев затолкал их по команде старшего под эту, как ее... фу, черт, загату, когда отступали. Не исключено, но вряд ли. Неужели и здесь скапливаются партизаны?..

Ковбык появился быстрее, чем ожидалось.

— Хочу сообщить вам, господин староста, приятную новость, — важно заговорил комендант. — Немецкое командование согласилось помочь нам в уборке хлеба. Через несколько дней сюда прибудут солдаты фюрера. С транспортом. Расквартируйте их, но так, чтобы они были в пределах видимости друг для друга.

Каждое слово коменданта Ковбык сопровождал кивком головы.

— Вчера я разговаривал с Мелитополем, — продолжал Альсен. — На каждую общину выделены новые косилки. Значит, и вам перепадет несколько штук. Людей отправьте в город сегодня же, документы на них будут выписаны. Если не найдете, кому поручить это дело, то езжайте сами. Все ясно?

— Слушаюсь, господин комендант.

— Сегодня же!.. Теперь докладывайте, что у вас. Если вы...

Ковбык поспешил прервать шефа, опасаясь, что тот разойдется в поношениях, а тогда его трудно остановить. Гауптман, видите ли, считает, что это наиболее подходящий способ улучшить свои знания украинского языка.

— Лобогрейки отремонтированы, хоть сейчас запрягай, а с комбайном ничего не получается. Мастерские сожгли большевики, из нескольких машин собираем одну, но чего-то там недостает. Комбайн, конечно, поставим на колеса, однако нет трактора. Где же, господин комендант, локомобиль? Вы обещали.

— Локомобиль — моя забота, а ваша — комбайн. Используйте, как молотилку. Кстати, кто те люди, которые его ремонтируют?

— Механик Василь Маковей, господин комендант. Парень головастый.

— Пообещайте ему от моего имени вознаграждение, пусть постарается... К осени мне обещан «Ланцбульдог». Знаете, что это такое?

Ковбык поднял глаза к потолку.