Ошеломленная, Катя уставилась на мать.

— Да, Катя, извини, но одного Владимира винить нельзя, — продолжила Карина Матвеевна. — Ты моя дочь, и я всегда буду рядом. Но это не значит, что я безоговорочно одобряю всё, что ты делаешь. Ты можешь чувствовать себя правой, поскольку Владимир с самого начала знал, как сильно тебе нужны деньги. Хотя он не сказал, почему хотел жениться на тебе, но это не имеет большого значения. Ты совершила ошибку, взяла его деньги и продала себя ему, а теперь стоишь здесь и обвиняешь его в том, что он тебя использовал? Нет, Катя, так не бывает, и я тебя не так воспитала, подумай.

Катя стояла перед матерью, вся дрожа и с трудом пытаясь взять себя в руки. Её внешний вид стал концентрацией одного большого несчастья. Постепенно до сознания девушки дошло, что мать была права. Перед ней предстало душевно израненное лицо Владимира, она увидела его грустный и влюбленный взгляд, и всё у неё внутри сжалось. Она закрыла лицо руками и рухнула на диван, плача.

— Так что же мне теперь делать? — беспомощно всхлипнула Катя.

Карина Матвеевна села рядом и успокаивающе обняла дочь.

— Катюша, я думаю, ты прекрасно знаешь, что тебе следует делать, — ласково сказала она. — Если ты действительно любишь его, иди и поговори с ним. Вы оба совершили ошибку, но еще не поздно всё исправить.

— Может быть, уже всё-таки поздно, — процедила Катя, а потом сбивчиво и со слезами на глазах рассказала матери о своем визите к гинекологу.

— Тем более важно, чтобы вы обстоятельно и честно поговорили друг с другом, — подчеркнула Карина Матвеевна после того, как Катя закончила.

— Если Владимир узнает, всё равно нашему браку придёт конец, — мрачно сказала дочь. — Ему нужен ребенок, и нужен скоро, и если я не смогу ему этого дать, он все равно разорвет наш брачный контракт.

Покачав головой, мать снова встала.

— С чего ты это решила? Может быть, ему все равно. Может быть, он настолько любит тебя, что готов отказаться от своего наследства. Но ты этого не узнаешь, если вместо того, чтобы поговорить с ним, закроешься здесь.

Карина Матвеевна сердито посмотрела на дочь.

— Послушай, Катя, я даю тебе два дня на размышление. Если ты не поедешь к Владимиру, то я посажу тебя в машину и лично отвезу к нему.

Владимир сидел в кабинете в пятницу днем, мрачно уставившись перед собой. Прошла уже целая неделя, но Катя не подавала признаков жизни. Она не приходила на работу и никак не объяснила своему секретарю причину отсутствия. Это могло быть что угодно. Болезнь, например, но во всей компании никто ничего не знал. Так получилось, что Катя, будучи в своё время единоличным руководителем, не завела с кем-либо из подчиненных более тесных контактов, оставив всё на уровне «начальник — подчинённый». Потому Владимиру никто помочь в получении информации не мог.

Несколько он брал в руки телефон, чтобы позвонить жене. Несколько раз доставал ключи от машины, собираясь поехать к Кате домой. Но потом он решил иначе: ей стоит дать больше времени на то, чтобы всё продумать и привести чувства в порядок, и за этот период ему не следует давить на неё, пытаясь ускорить принятие окончательного решения. Да, Владимиру было очень трудно выносить это всё. Он скучал по Кате. По её смеху, нежности, близости, — всего этого ему страшно не хватало. И теперь единственное, чего он хотел больше всего на свете, чтобы жена вернулась к нему.

Внешне Владимир изо всех сил старался сохранить видимость полной гармонии. Он рассказал своей семье, что Катя уехала в длительную командировку. Якобы нашёлся клиент в другом городе, за пару тысяч километров, который сам приехать не может, но готов заключить с ними крупный контракт и так далее. Единственным, кто из ближнего окружения Владимира знал правду, был Александр. Ему всё рассказала Таня, которой, в свою очередь, просветила мать. Узнав обо всём, Александр устроил лучшему другу разнос, и Владимир должен был признать, что тот прав. Не нужно было так долго ждать, чтобы сказать Кате правду.

Теперь Владимир глубоко сожалел об этом, продолжая смотреть на вещи на своём столе невидящим взглядом — так сильно он был погружен в свои печальные мысли. Из них мужчину вытащил телефонный звонок. Глубоко вздохнув, он поднял трубку и попытался сосредоточиться на разговоре.

«Ещё теперь и это!» — раздраженно подумал он после того, как снова повесил трубку. В последнее время они расширили свою деятельность за рубежом, и теперь у них появился потенциальный клиент в Париже, который настаивал на том, чтобы встретиться там в начале следующей недели для дальнейших переговоров.

Владимир снова вздохнул. Ему совсем не нравилось, что придётся уезжать именно в это время. Но командировка должна была продлиться всего два дня, и отменить её он уже не мог, поскольку речь шла об очень крупном заказчике, а это означало новый шаг в развитии компании. Той самой, о благополучии которой ему теперь приходилось заботиться в одиночку.

Смирившись, Владимир нажал кнопку переговорного устройства.

— Евгения, пожалуйста, забронируйте мне рейс в Париж на понедельник пораньше и номер на моё имя в отеле «Шератон» на одну ночь.

Некоторое время он вяло листал какие-то документы, затем схватил своё портфель и направился домой.

Катя всю неделю хоронила себя в своей комнате. Срок, отведенный матерью в виде двух дней, давно прошёл, но они благополучно о нём позабыли. Потому девушка большую часть времени она лежала на своей кровати беспомощная, задумчивая и плачущая. Стоило ей подумать о Владимире, а это занимало большую часть её времени, как настроение, едва-едва начинавшее улучшаться, снова затягивало черными тучами, и на подушку опять начинал накрапывать солёный дождик.

Только два или три раза за весь день Катя спускалась вниз, с трудом заставляя себя сделать несколько глотков кофе. При этом из-за отсутствия аппетита она практически ничего не ела, потому сильно исхудала. В те же моменты, когда находилась в гостиной, старалась избегать критических взглядов своей матери. Карина Матвеевна оставила старшую дочь в покое, держалась особняком и не давила на неё. Ей было ясно, что Катя должна принять решение самостоятельно.

Даже Таня, которая обычно всегда была разговорчивой и ласковой к старшей сестре, теперь во время общения с ней старалась ограничиваться несколькими фразами. Да и те были абстрактными. В основном, на тему погоды или выхода новой весенней коллекции одежды, занятий в университете. Ничего, чтобы даже минимально могло намекнуть на Владимира или его семью.

В том, что младшая сестра не задавала болезненных вопросов, была отчасти заслуга матери. Карина Матвеевна не рассказала Тане всей правды, а только объяснила ей, что Катя и Владимир сильно поссорились. Старшая дочь была матери только благодарна за это.

Было утро понедельника, когда Катя все-таки отважилась поехать на работу. Хотя она боялась встречи с Владимиром и всё еще не была уверена, как быть дальше, но в ней укрепилась мысль, что ей, по крайней мере, снова нужно заботиться о компании. «В конце концов, не могу же я вечно прятаться дома», — решительно подумала девушка, вставая с постели.

Приняв душ и одевшись, Катя спустилась вниз позавтракать. Таня уже ушла, и поэтому они сидели за столом вдвоем с матерью. Карина Матвеевна ободряюще кивнула дочери.

— Я рада, что ты приняла решение, — с удовлетворением сказала она.

— Мама, я еду на работу, поскольку мне нужно уладить дела. Буду ли разговаривать с Владимиром, пока не знаю, — спокойно объяснила Катя.

— Ладно, просто позволь событиям развиваться дальше. Всё само собой образуется, — улыбнулась мать. — Вот увидишь, всё будет лишь наполовину так плохо, как ты боишься.

Катя быстро допила свой кофе. Она слишком нервничала, чтобы что-нибудь съесть, потом вскочила.