Служилые люди Государева двора узнали и страшное известие о падении Астрахани. В речи на Постельном крыльце подчеркивалась измена астраханских стрельцов, впустивших в город Разина, по чьему «веленью» и был убит боярин и воевода князь Иван Семенович Прозоровский, брошенный «с роскату»…

Правительство царя Алексея Михайловича поднимало служилых людей двора в крестовый поход против Степана Разина. Царь по-особому относился к своему долгу, самые серьезные решения должны были подтверждаться свыше. 1 августа — отнюдь не случайная дата, на нее приходился большой церковный праздник — Происхождение Честных древ Животворящего Креста Господня с пением молитвы: «Спаси, Господи, люди Твоя», содержащей слова о даровании «победы на супостаты». И в объявлении о походе против Разина царь велел сказать, что «Московское государство во жребии и во обороне Пресвятые Владычицы нашея Богородицы и всегда над всякими неприятели победу приемлет по Господе Бозе молитвами Ея. А ныне мы, великий государь, и все Московское государство в той надежде, и по Господе Бозе надежду имеем на руководительницу и помощницу Пресвятую Богородицу». Обычно в контексте изучения социального протеста, связанного с именем Степана Разина, богословская часть не принимается во внимание. Между тем обоснование войны не состояло из одних ритуальных слов, а отвечало самым глубоким чувствам царя Алексея Михайловича, искренне видевшего в войне с Разиным еще и битву за веру и призывавшего двор послужить «за свои прародительские чести». Служилых людей звали ехать в Москву «тотчас, безсрочно, не мешкав в домех своих, без всякие лености», чтобы «нам, великому государю, за наше великого государя здоровье, и за все Московское государство, и за свои домы служили со всяким усердием».

1 августа в поход против Стеньки Разина были назначены его главный враг — боярин князь Юрий Алексеевич Долгорукий, в товарищах, вторым воеводой, — стольник и воевода князь Константин Осипович Щербатов и «для полковых дел» — дьяк Иван Михайлов. Дела в Казанском приказе, куда продолжали приходить донесения о боях с разницами в низовьях Волги, остался ведать другой боярин, князь Яков Никитич Одоевский. Особенно тревожно стало в Москве в двадцатых числах августа, когда в столицу добрался астраханский сын боярский Гаврила Епишев, сообщивший новые подробности взятия и разорения Астрахани. Немедленно были посланы памяти из Приказа Казанского дворца в Земский приказ известить обо всем жителей Москвы. По царскому указу следовало «в Земском приказе объявить Стеньки Разина с товарыщи измену и воровство черных сотен сотцким и старостам и посацким и иным всяким людем, которые ведомы в Земском приказе». Подчеркивая действия Разина как «торговых промыслов разорителя и грабителя», призывали посадских людей Москвы учинить «вспоможенье на жалованья ратным людям ис своих пожитков».

Отсчет времени до выступления главного войска пошел буквально на часы. 25 августа, «в восьмом часу дни» (редкий случай, когда указано точное время дня), был сказан «указ великого государя ратным людям» на Постельном крыльце. В нем содержалась ссылка на рассказ астраханца Гаврилы Епишева и опять объявлялось о немедленной отправке членов Государева двора на службу в полк боярина князя Юрия Алексеевича Долгорукого на Алатырь «со всею службою и з запасы… без мотчанья». Царь Алексей Михайлович распоряжался сам и велел «доложить себя, великого государя», о всех передвижениях войска. 26 августа грамоты о высылке служилых людей московских и других чинов, отсутствовавших в Москве, были отправлены в города из Разрядного приказа. 28 августа боярин князь Юрий Алексеевич Долгорукий был «у руки», где получил назначение быть «на службе с полком на Алатыре против вора и богоотступника и изменника донского казака Стеньки Разина».

В отосланном 18 сентября наказе из Разрядного приказа говорилось, что царь Алексей Михайлович «то свое государево и земское дело положил на нем, боярине и воеводе на князе Юрье Алексеевиче». Формула наказа о «государевом и земском деле», совпадавшая с вопросами, выносившимися на обсуждение земских соборов, показывала, какое значение придавалось войне с Разиным. Наказ о сборе в поход напоминал еще о прежних временах, когда основой армии была поместная дворянская конница: именно ей отдали преимущество, надеясь на дворянскую честь и службу. В отличие от регулярной армии, такому войску не надо было ничего платить, оно обязано было являться на службу по первому требованию с тем вооружением и теми людьми, какие были записаны в разборные десятни.

Сбор служилых людей в полк боярина князя Юрия Алексеевича Долгорукого (сменившего прежнего командующего кравчего князя Петра Семеновича Урусова) сопровождался такими трудностями, что потребовалось вмешательство царя Алексея Михайловича. По царскому указу в города и уезды были отосланы специальные «выбойщики» с царскими грамотами с прикрепленными «отворчатыми печатьми». Грамоты выдавались «для страху», чтобы произвести должное впечатление на медлящих с выходом на службу дворян. 23 сентября царь приказал главе Казанского дворца боярину князю Якову Никитичу Одоевскому еще немного «посрочить царедворцом к смотру» и провести его в Москве 25 сентября, при этом объявить о царском смотре московских чинов: «сказать им, что нынешняго ж месяца 30-е число изволит их смотрить великий государь». Именно участие царя в смотре должно было скорее мобилизовать для похода служилых людей.

22—23 сентября 1670 года в Москве начались первые публичные казни захваченных в плен разинцев, которых присылали воеводы для расспроса о «вестях». Царь стремился получить полные сведения о том, что происходит на театре военных действий, но пока ему это не удавалось. Поэтому главному воеводе князю Долгорукому (а еще князю Ромодановскому в Белгороде) было передано царское распоряжение, «чтоб присылал с прямыми вестьми, смотря по человеку, которые бы бес прибавки сказывали, а не всяких вестовщиков». Царские интонации слышны в разъяснении этого указа боярину: «От прилагательных вестей многой плевел бывает». Первой жертвой ответного правительственного террора по отношению к восставшим стал совсем не донской казак, а крестьянин Сергей Иванов из тульской вотчины князя Ивана Андреевича Голицына. Случайно оказавшись в Паншине городке именно в то время, когда туда в мае 1670 года пришел Степан Разин, крестьянский сын был взят донцами с собой в поход на Царицын; всего их насчитывалось в то время две тысячи «донских прямых человек и гультяев». Показаченный крестьянин ходил с разницами к Астрахани и снова вернулся к Царицыну, откуда его послали с одним из атаманов Федькой Шадром в поход на Острогожск, снабдив «прелестными письмами» и приказом, «чтоб пришед на Украину и к Москве, людей взбунтовать». Расспросные речи Сергея Иванова помогли немного узнать о планах Разина (если призыв расправляться с боярами можно назвать «планом»): «А вор де Стенька с воровскими казаками остался на Волге и Волгою хотел итти до Москвы, а пришод де к Москве, побить всех бояр». Про дальнейшие действия Разина примкнувший к казакам «гультяй» ничего не знал, говоря, что был вместе с разницами «поневоле». Тем более что и своим товарищам, «прямым донским казакам», «вор де Стенька мысли своей… ведать не дает».

Слова тульского крестьянина подтверждались и «прелестным письмом», присланным в Москву из Белгорода воеводой боярином князем Григорием Григорьевичем Ромодановским 18 сентября 1670 года вместе с известием об освобождении Острогожска. На грамоте о доставке известия сохранилась помета: «Великий государь сей отписки слушал и бояром чтена». Скорее всего, читали при этом и «прелестное письмо», представляющее программу восставших: «Грамота от Степана Тимофеевича от Разина. Пишет вам Степан Тимофеевич всей черни. Хто хочет Богу да государю послужить, да и великому войску, да и Степану Тимофеевичи), и я выслал казаков, и вам бы заодно изменников вывадить и мирских кравапивцев вывадить. И мои казаки како промысл станут чинить и вам бы итить к ним в совет, и кабальный и апальныя шли бы в полк к моим казакам».