25 июня 1675 года боярин князь Григорий Григорьевич Ромодановский получил указ царя Алексея Михайловича выдвинуться со своим войском и «обрать место около Днепра», откуда вступить в переговоры с гетманами Речи Посполитой, чтобы никто не упрекал царя «неохотою» к «случению сил» и «непоспешению к Днепру». Специально посланный дьяк Семен Ерофеевич Алмазов должен был передать «словесно» указ о подготовке совместного похода князя Ромодановского и гетмана Самойловича в Крым, а также разрешение выпускать особую облегченную серебряную монету для малороссийских городов — «чехи» (остался только «проектный рисунок» этой монеты, а ее выпуск тогда не состоялся). Воевода князь Ромодановский и гетман Самойлович исполнили царский приказ и написали свои «статьи» — соображения о подготовке похода в Крым. Но боярин и гетман просили царского разрешения сначала завершить войну с гетманом Дорошенко, а крымский поход начать в следующем году. Как писал гетман Самойлович царю Алексею Михайловичу 1 июля 1675 года, «а не успокоить зде зачатой войны, не токмо трудно, но совершенно нельзя будет, оставив ее, идти опять в Крым».

Одновременно князь Ромодановский сообщал в Москву о просьбе гетмана Самойловича и всего Запорожского Войска «с корунными и литовскими гетманами не случатись». Вражда была так сильна, что, как писал боярин, «и имени их слышать не хотят». С доводами гетмана Самойловича согласились, поэтому очень скоро его противнику — гетману Дорошенко — не оставалось ничего другого, как принести присягу царю Алексею Михайловичу на раде в Чигирине 10 октября 1675 года. Но считать окончательной победу над Дорошенко (равно как и решенным вопрос объединения Украины) гетман Самойлович по-прежнему не мог, так как прежний гетман Правобережья присягнул перед одними запорожскими и донскими казаками кошевого атамана Ивана Серко и атамана Фрола Минаева. В то время как настоящей присягой могла быть клятва перед представителями царя Алексея Михайловича — боярином князем Ромодановским и самим Самойловичем в Батурине. Но и этого оказалось достаточно, чтобы казаки Запорожского Войска сделали свой выбор, а тесть Дорошенко — Павел Яненко привез в Москву и положил перед царем Алексеем Михайловичем «санджаки» (знаки власти) — бунчук и два знамени, полученные от турецкого султана.

Глава Посольского и Малороссийского приказов Артамон Матвеев не упустил возможности использовать эти поверженные регалии для демонстрации силы Московского государства. 17 января 1676 года, во время шествия посланцев гетмана Петра Дорошенко и кошевого атамана Ивана Серко, казаки ехали верхом «с Малороссийского двора в город» и везли бунчук и знамена «на левую руку положа и роспустя». В тот же день был назначен прием «галанского посла», и санджаки «положены были перед Посольским приказом на каменных перилах, для знаку». Когда знамена «внесли в Верх», их также «на левые руки положа и розвив, по земли тафты волокли Малороссийского приказу приставы перед столовую [палату]». Царь Алексей Михайлович смотрел на них из Столовой палаты, где принимали казачьих посланцев. Потом знамена, «свив», отнесли из дворца «в приказ Малыя Росии» и отдали на хранение сторожам^{753}.

После отмены похода главной царской армии в июне 1675 года ближайшей задачей стала подготовка завоевания Крыма. Такой поворот во внешней политике может быть понят только в контексте продолжавшейся русско-турецкой войны. Давление на Крым стало частью стратегии царя Алексея Михайловича и Боярской думы, понимавших, что именно оттуда исходит самая большая опасность внутренним уездам Московского государства и территории слободских полков. Начиная с 1672 года и особенно в 1673 году крымцы угрожали населению Белгородской черты, их отряды проникали через реку Оскол и разоряли близлежащие уезды. Уже на переговорах с Яном Гнинским в Москве была выработана стратегия ведения военных действий на Дону и в Крыму в качестве замены посылки войска в помощь Речи Посполитой. Московское правительство вернуло из ссылки в Тобольск кошевого атамана Ивана Серко, неудачно оспаривавшего гетманскую булаву при выборах в гетманы Левобережья Ивана Самойловича, и снова отправило его воевать с Крымом. Запорожские казаки Серко стали настоящим «бичом» для крымских улусов. Они помогали сдерживать агрессию орды на Правобережной Украине. Причем атаман следовал прямому указу царя Алексея Михайловича, известившего запорожцев о совместном походе царских воевод, донских казаков и калмыков «для промысла над городом Азовом» 8 июля 1674 года: «И вам бы против прежняго нашего великого государя указа над крымскими юрты потому ж всякой промысл чинить, сколько милосердый Бог помощи подаст».

Соглашались на поход царских войск на Крым и в Речи Посполитой, имея в виду облегчение задач королевского войска, воевавшего с османами и татарами на Правобережье. О посылке части русских войск в Крым, чтоб не дать крымской орде присоединиться к очередному походу турецкого султана на Польшу, договорился, например, посланник короля Яна Собеского Александр Кладницкий, находившийся в Москве с 13 по 30 апреля 1675 года и торжественно принятый царем Алексеем Михайловичем. Во исполнение этого договора князь Касбулат Муцалович Черкасский, соединившись с калмыками, донскими и запорожскими казаками, успешно воевал в Крыму в сентябре 1675 года. Их участие в крымском походе заслужило похвалу царя Алексея: «Ходили в нашу великого государя службу для промысла в Крым через Гнилое море за Перекоп и были у Каменнаго мосту, и заставы, которыя поставили, проведав о приходе их, крымские салтаны, сбили, и крымских людей побили многих, и бунчук и шатры взяли и крымские улусы повоевали». Донским казакам, ранее не сумевшим выполнить указ о постройке города в устье реки Миус, после крымской службы простили прежние вины^{754}.

В военной терминологии Московского государства слова «промысл», «служба» и «поход» имели различные оттенки смысла. Бои на крымском театре военных действий до 1675 года хотя и были важными, но они относились к локальным задачам предупреждения татарских нашествий на юг Московского государства или демонстрации союзнических действий с Речью Посполитой. Совсем по-новому должен был восприниматься крымский разворот, когда с июня 1675 года, по словам Артамона Сергеевича Матвеева, стали «войну готовить на Крым…». В уже упоминавшихся десяти «статьях» боярина князя Григория Григорьевича Ромодановского и гетмана Ивана Самойловича подробно говорилось не только о времени и сроках похода, но и о возможном маршруте, необходимой подготовке и финансировании. Если суммировать ответы боярина и гетмана, то поход «великим войском обозным ополчением» мог занять больше трех недель и начинать его надо было ранней весной, в «самое Светлое воскресенье». Одновременное же наступление за Днепр и в Крым было признано ими опасным или даже невозможным.

Получив такой ответ, царь Алексей Михайлович и его советники в Москве решили лучше подготовиться к грядущей войне и «устроить» войско. С одной стороны, оно нуждалось в жалованье, с другой — следовало поддерживать дисциплину и готовность служилых людей к выходу на службу, тем более после отмены двух уже обещанных государевых походов в 1674/75 году. Не был ли неким предвестием намеренно строгий запрет служилым людям носить немецкое платье, изданный в августе 1675 года? Одного из членов Государева двора, стряпчего князя Андрея Михайловича Кольцова-Мосальского, даже разжаловали в низший чин, написав «по жилецкому списку», — за то, «что он на голове волосы у себя подстриг» (видимо, на иноземный манер). 6 августа 1675 года всем членам двора и жильцам был сказан царский указ: «чтоб они иноземских немецких и иных извычаев не перенимали, волосов у себя на голове не постригали, тако ж и платья, кафтанов и шапок с иноземских образцов не носили и людем своим потому ж носить не велели». Ослушникам обещали опалу и перевод в низшие чины. На ситуацию с царским стряпчим князем Кольцовым-Мосальским можно посмотреть и с другой стороны: подражание иноземной моде распространилось настолько широко, что уже было не отличить, где русский дворянин, а где иноземный офицер. В мирное время на это можно было не обращать внимания, а при начале военных действий такой разнобой в одежде мог привести к путанице в порядке войск^{755}.