Царь и бояре ответили на этот призыв жестокими казнями, разослав указы вешать и «вершить» участников разинского движения. Тот же «казак» Сергей Иванов был казнен в присутствии многих людей «на Болоте» 23 сентября: ему отсекли руки и ноги и повесили тело. В своих статьях от 23 сентября царь требовал от думного дьяка Семена Титова, ведавшего Разрядным приказом, послать грамоту белгородскому воеводе, «чтоб острогожских самых пущих воров и заводчиков, а в начале Дзиньковского с товарыщи, велел вершить тотчас таким же обрасцом, как и вчерашняго числа вершен на Москве казак воровской» (князь Ромодановский казнил полковника Ивана Дзиньковского, не дожидаясь царской грамоты). Каждая из таких расправ должна была стать устрашением для восставших: «А для знаку в Острогожском и, с которой реки пришли, на берегу и около города человек 8 или 10 велел вершить, и в Ольшанском 3-х или 4-х, а достальных по городом, где шаталися».
24 сентября была составлена грамота патриарха Иоасафа в те города, где развернулась разинская война. Патриарх обращался в первую очередь к «духовному чину» «и всяким служилым и жилецким людем всякого чина и возроста, всем провославным Христианом», чтобы они сохраняли верность царю. Действия Стеньки Разина объявлялись «дьявольскими»: «И иже изниче ис пещеры аспидския вор и изменник, крестопреступник казак донской Стенька Разин с подобными ему таковыми ж проклятыми с товарищи своими». Патриарх Иоасаф просил, чтобы всюду «ратных и жилецких людей всякого чина и возраста» укрепляли в верности царю и «поучали от божественного писания прилежно почесту». В этот момент как у царя, так и у патриарха была одна задача: удержать людей от «шатости» и «прелести вора изменника Стеньки Разина с товарыщи». Уже в этом послании патриарха Иоасафа слышно будущее анафемствование Степану Разину, как «врагу креста Христова»: «И да погибнет память их от земли»{704}.
Исход войны решился там же, где она начиналась, — на Волге. Глава «понизового» полка князь Урусов не спешил покидать ставку в Казани и упускать победу над Разиным из своих рук. Он продолжал распоряжаться собранными там войсками, пока главный полк боярина князя Юрия Алексеевича Долгорукого был на пути к Арзамасу. Утверждался новый порядок управления царскими войсками. 15 сентября 1670 года из Казани, «с устья» реки Казанки (левый приток Волги), во второй раз отправился «для выручки Синбирска» отряд «конных и пеших» ратных людей во главе с окольничим князем Юрием Никитичем Барятинским. Он должен был спасти симбирского воеводу окольничего Ивана Богдановича Милославского, окруженного разницами «в Малом городке», или Рубленом городе. Казаки воевали умело, используя привычную для них тактику взятия крепостей, подсмотренную когда-то у врага во времена знаменитого «Азовского сидения» донских казаков. Степан Разин приказал насыпать к крепости внешний вал из дров, чтобы можно было с высоты штурмовать укрепления и попытаться зажечь их.
1 октября войско князя Барятинского оказалось на реке Свияге, недалеко от Симбирска. Ему противостояло другое «войско», где рядом с донскими казаками были крестьяне, посадские, стрельцы и затинщики — вся поверившая Разину и ушедшая за ним в поход голытьба из Астрахани, Царицына, Саратова, Самары и Симбирска. Среди атаковавших полк князя Барятинского упоминаются и жители Симбирской засечной черты: «И вор де Стенька Разин, собрався с ворами з донскими казаками, и с астараханскими, и с царицынскими, и с саратовскими, и с самарскими ворами, и с-ызменники с синбирскими, и по черте изо всех городов с ворами из розных городов, с татары и с чювашею и с черемисы и с мордвою, с великими силами почел на него наступать». Царский воевода, построив ратных людей, принял бой: «разобрався и устроясь, против вора Стеньки Разина пошел и с ним сшелся сажень в 20-ти и учинился бой и на том бою ево, вора Стеньку, сорвали и прогнали». За строками воеводской отписки — картина важнейшего события русской истории. Прямая историческая сшибка возникшего из ниоткуда воинства, ведомого чувством протеста против несправедливости, взысканием ничем не ограниченной свободы — «воли», идущего войной против любой власти, государственного устройства и его защитников. В тот день разбойная удаль одних разбилась о чувство долга других.
Хотя воевода князь Барятинский торжествующе сообщал, что «воров побили безчисленно много», удача еще хранила атамана. В какой-то момент боя у реки Свияги Степан Разин был ранен и едва не попал в плен: «А ево, вора и крестопреступника Стеньку, самово было жива взяли, и рублен саблею, и застрелен ис пищали в ногу, и одва ушел». К нему сумел близко подобраться алатырец Семен Силин сын Степанов, но «тот де Семен над ним, вором Стенькою, убит». Весь бой продолжался «с утра до сумерек», после чего одних пленных «языков» было взято 120 человек. Воевода оставил для расспроса «немногих людей низовых городов», а остальных велел «посечь». В трофеях от бежавшего Стенькина войска достались «4 пушки, 14 знамен, литавры». Разницы отошли и сели в Симбирском остроге, а царский воевода стал наводить мосты через реку Свиягу, чтобы пройти в «город Кремль», где уже целый месяц держал оборону с ратными людьми окольничий и воевода Иван Богданович Милославский.
3 октября князь Барятинский подошел с ратными людьми к городу: «стал блиско Кремля и Синбирск выручил и от осады освободил». Пока оба воеводы, князь Барятинский и Милославский, договаривались друг с другом о совместных действиях, Разин «стоял по ту сторону города у Казанских ворот, а в остроге все воровские люди в собранье». В разинском войске насчитывалось около 20 тысяч человек, но первое же серьезное поражение от царских войск разбило их уверенность в своих силах. Ночью с 3 на 4 октября тяжело раненный накануне Разин бросил свое воинство без надежды на какую-либо поддержку. Барятинский писал торжествующе: «И на нево де вора Стеньку, пришло такое страхованье, что он в память не пришел и за 5 часов до свету побежал в суды с одними донскими казаками». Оставшееся без вождя, обманутое разинское воинство не могло оказать сопротивления царским войскам. Пехота, пущенная «на обоз Стеньки Разина и в острог», добилась долгожданной победы: «воров и изменников, которые под городом были и в остроге, побили наголову да языков взяли болыпи 500 человек». Пытавшихся спастись с поля боя и пробиться к судам, как сказано в воеводском донесении, «и тех в Волге всех потопили». Воевода князь Барятинский имел все основания написать: «А как бы де он того числа к Синбирску не поспешил, и Синбирск бы был взят»{705}.
Для Алексея Михайловича такая победа означала многое. Главный враг — вор Стенька Разин — был повержен. 12 октября 1670 года были разосланы победные грамоты о взятии Симбирска. Тогда впервые отчетливо прорвалось скрытое объяснение царского гнева, связанное с использованием казаками имени умершего царевича Алексея Алексеевича. Следом за сообщением об отступлении разинцев от Симбирска говорилось о распространении волнений на Алатырь и Арзамасский уезд, где поверили «прелестным письмам»: «Да он же, вор и богоотступник Стенька Разин, в прелесных своих письмах в городы и по селам пишет к незнающим и простым людем, будта он, вор и богоотступник, идет снизу рекою Волгою с сыном нашим государевым с благоверным царевичем и великим князем Алексеем Алексеевичем. И то он, вор и богоотступник, лжет и затевает на соблазн незнающим людям». От имени царя Алексея Михайловича в грамоте еще раз напоминали о погребении царевича в Архангельском соборе Московского Кремля «с протчими нашими государскими родители» 18 января 1670 года. Потом эта вина, оскорблявшая отцовский траур по умершему наследнику, повторится и в главном обвинении — в приговоре, зачитанном Степану Разину перед казнью.
Начатое Разиным движение трудно было остановить, его продолжили другие «воровские» атаманы. Они разошлись с Волги в разные места, поднимая повсюду людей для осуществления, адресованной «миру» разинской программы: «бояр выводить». Все территории, так или иначе соприкасавшиеся с Войском Донским, в первую очередь стали местом боевых действий с царскими войсками. «Языки» разинской войны доходили до Макарьева Унженского монастыря в Костромской земле и Макарьева Желтоводского монастыря на Волге. Собиравшиеся в селах и волостях Нижегородского уезда «воры» хотели идти на Нижний Новгород, говоря «что де конечно Нижней им сдастся». На юго-востоке разинцы воевали близко к рязанской «украйне», подходя к Шацку, где был организован еще один пункт сбора войск и куда были направлены рейтарские полки и московские и городовые дворяне. В это время в округе Шацка орудовал некий атаман Нечай, приказавший отпущенному им крестьянину «молить Бога за Нечая, царевича Алексея Алексеевича, да за патриарха Никона, да за Стеньку Разина» (перед этим казаки убили сына его помещицы). История волжского похода разинских сил тоже еще не завершилась, Астрахань оставалась в руках восставших, да и к Симбирску разинцы еще вернутся{706}.
