Судя по первоначальной редакции наказа послам, которую стали составлять еще во время отсутствия Ордина-Нащокина в Москве, среди царских приближенных и руководителей Посольского приказа по-прежнему оставались сторонники разговора с позиции силы. Они требовали контроля над землями Войска Запорожского в Правобережной Украине до Южного Буга и возвращения к разговору об отмене Брестской унии. Ордин-Нащокин, подключившийся к работе по редактированию наказа, более реалистично смотрел на дела, видя в договоренностях с польским королем еще и способ решения других важнейших вопросов, включая взаимоотношения с Крымским ханством.
Выработка требований на переговорах продолжалась вплоть до 6 апреля 1666 года, когда царь Алексей Михайлович сформулировал краткие указания на переговорах окольничему Ордину-Нащокину:
«1. Киева здешнюю з заднепрскою стороною не уступать. 2. Смоленска со всеми 14 городами не уступать. 3. Полоцка и Витебска и Диноборка не уступать».
Из всего этого списка готовы были пожертвовать, в случае крайней необходимости и угрозы разъезда послов, только Полоцком и Витебском. При этом Динабург царь требовал «конечно не уступать»{582}.
30 апреля (10 мая) 1666 года, в понедельник, в первом часу пополудни, долгожданные переговоры в Андрусове представителей Московского государства, Польши и Литвы начались. То был великий дипломатический контрданс, потребовалось больше тридцати съездов дипломатов и почти восемь месяцев, чтобы заключить искомое соглашение. Как ни хотел Ордин-Нащокин договориться сразу о вечном мире, стороны готовы были обсуждать только перемирие. Становилось понятно, что на уступки придется пойти всем. К Московскому государству отходили Смоленская и Северская земли — польские трофеи времен Смуты. В ответ пришлось поступиться Полоцком и Витебском. Вокруг «Малых Лифлянт» и судьбы Динабурга разгорелся спор, аргументом в котором царская сторона поначалу видела уплату компенсации в 10 тысяч рублей. Дело погубила алчность сборщиков пошлин в Динабурге, немедленно набросившихся на приехавших торговцев, посчитавших начало переговоров хорошим знаком для возобновления торговли по Западной Двине. Даже самый последовательный сторонник сохранения за Россией Динабурга — посол Ордин-Нащокин — вынужден был отступить, понимая, какую репутацию получили в Литве царские администраторы.
Основные разногласия касались судьбы Украины и особенно Киева с округой. Оставить его под контролем царских воевод означало создать плацдарм на Правобережной Украине. И, что казалось еще важнее, Киев оставался историческим «сердцем» Древней Руси с великими православными святынями. Там находился престол главы Киевской митрополии, а ранее Киев был административным центром воеводства в составе Речи Посполитой. И даже когда начали задумываться о его уступке, она все равно могла состояться лишь при условии отстройки рядом нового города и владения им московским царем. В итоге последним царским словом на переговорах стал прямой указ «великому послу» Ордину-Нащокину: «Одноконечно Киеву и здешней стороне в уступку не быть»{583}.
Плохим фоном переговоров стала и опись Левобережья в 1666 году, ее пришлось приостановить ввиду начавшихся выступлений казаков, недовольных любым контролем над ними. Они готовы были объединиться с казаками гетмана Правобережья Петра Дорошенко, действовавшего при поддержке крымского хана и турецкого султана. Опасность такого поворота событий грозила потерями как Московскому царству, так и Речи Посполитой, потому что казаки гетмана Дорошенко в конце осени — начале зимы 1666 года приступили к методичному уничтожению польских гарнизонов в Правобережной Украине.
Дела в Андрусове сдвинулись только в самом конце декабря 1666 года, когда король Ян Казимир прислал своим послам на переговорах инструкцию договариваться не только о разделе территорий, но и о будущем союзе против Крыма и Турции. Уступка была вынужденной: король продолжал бороться то с утихавшим, то снова возобновлявшимся «рокошом» Любомирского. После еще одного конфликта на сейме обозначились перемены в позиции польско-литовской стороны.
20 (30) января 1667 года послы Московского царства и Речи Посполитой поставили в Андрусове свои подписи под соглашением о перемирии на 13 лет. В преамбуле говорилось о стремлении послов устранить все «недружбы и разности», дошедшие «напоследок» до «кровопролития и войны». Хотя стороны пока не могли договориться о «вечном покое» между странами, стремление к заключению такого мира и «дружбы» было письменно зафиксировано. В первых статьях Андрусовского договора устанавливали срок перемирия от июня 1667 года по июнь 1680 года, подтверждали уважение к царскому и королевскому титулам. Интересная деталь: с этого времени договорились, что переписка порубежных администраторов Речи Посполитой будет вестись «не русским письмом», а «польским языком», как это стали делать «во время нынешней войны». Но главным, конечно, для обеих сторон был раздел территорий. За царем Алексеем Михайловичем оставался «Смоленск со всею Северскою землею, с городами и с уездами». Эти приобретения включали Дорогобуж, Белую, Невель, Себеж, Красное и Велиж (на время перемирных лет, несмотря на прежнюю принадлежность его Витебскому воеводству). В договоре также утверждали новую границу «с другого края, где есть Северские городы». На царской стороне оставались «около Чернигова все городы и земли», а также весь «край» «от Днепра, что под Киевом… до Путивльского рубежа», где во время перемирия не должно было оставаться королевских владений.
С другой стороны, восстанавливались прежние воеводства в Литве — Полоцкое, Витебское (кроме Велижа) и Мстиславльское, а также «Лифляндский рубеж»: «так, как в себе те рубежи и в давном своем очертании до войны имели… с обеих сторон Днепра и Двины рек». Уже 1 марта 1667 года царские воеводы отчитались о возвращении в силу Андрусовского договора Полоцка «с уездом», «старого полоцкого наряда» (артиллерии) и «з жилецкими полоцкими старыми людми». Тогда же были возвращены «городовые ключи» от Витебска с тремя «пустыми городищи» — Усвятом, Сурожем и Озерищами, отданы пушки и другое вооружение и запасы. Над казаками, жившими в низовьях Днепра, «что имянуются Запороги», устанавливался общий протекторат: «имеют быть в послушании, под обороною и под высокою рукою обоих великих государей наших». Здесь же был упомянут и чувствительный вопрос свободы вероисповедания, но она касалась только католической веры в землях, уступленных царю, и православия на территории Речи Посполитой. Об унии документ умалчивал, что было победой российской стороны, стремившейся к устранению униатской церкви.
И, наконец, Киев. Известно, что он остался за Московским государством только на два года, после чего его следовало вернуть по Андрусовскому договору Речи Посполитой. Но сделано этого не было, что вызывает вопрос: насколько последовательно исполнялись условия перемирия? Отдача «самого города Киева» с «монастырями Печерскими», посадом и другими территориями «с той стороны Днепра, на которой Киев есть», протяженностью до одной польской мили — пяти километров, обговаривалась определенными условиями. Согласно статье 7-й договора, город должен быть «отдан и очищен до первой о вечном покое комиссии, в тех перемирных летах припадающей», то есть до начала новых переговоров о вечном мире. Срок созыва такой комиссии был определен в те самые два года, «от нынешняго договора считаючи». Выражалась надежда, что это будет 15 апреля 1669 года «по новому календарю». При этом отдача города должна сопровождаться дипломатической перепиской — «через посланников с любительными грамотами обсылкой». При уступке Киева запрещалось требовать какую-либо «награду» или возмещение. Пока город был в руках царских воевод, им ставилась задача «имети крепкую с войска его царского величества оборону, как против бусурман, також и против своевольных казаков».
