«Рокош» Любомирского не позволил начать переговоры, как планировалось, в июне 1665 года. Но именно в это время король Ян Казимир впервые согласился вести речь на переговорах не только о мире, но и о перемирии «лет на 12, 15 или даже 18». Для этого были выданы определенные инструкции королевским комиссарам, вырабатывавшиеся еще с 1662 года. Впервые в королевской канцелярии появились официальные бумаги, где говорилось о возможной передаче Смоленска и Левобережной Украины московскому царю. Правда, раздел предусматривал и значительные уступки противоположной стороны, царю Алексею Михайловичу предлагалось отказаться от завоеваний в Белоруссии, Ливонии и Правобережной Украине. Кроме того, передача земель должна была сопровождаться сохранением владений шляхты или компенсациями за потерянные «маетности» (имущество).
1665 год в результате оказался одним из самых мирных в затянувшейся русско-польской войне. Хотя без военных действий всё равно не обошлось, решалась судьба царских завоеваний в Ливонии. В первую очередь Борисоглебова (Динабурга) на Западной Двине, имевшего стратегическое положение в торговле с Швецией, Польской Ливонией и Курляндией в Прибалтике. Царь Алексей Михайлович снова доверился боярину князю Ивану Андреевичу Хованскому, назначенному на воеводство в Псков, откуда легче всего было устранить возникшую угрозу потери Динабурга. Будущий глава комиссии на переговорах с Речью Посполитой окольничий Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин тоже провел лето и осень 1665 года в воеводских товарищах в родном Пскове, сохраняя свои посольские полномочия. Динабург поддерживался из Пскова высылкой ратных людей и хлеба, а летом 1665 года боярин князь Хованский совершил целый поход за Двину, взял город Друю и прошел левым берегом Двины до Борисоглебова, заслужив «милостивое слово» царя Алексея Михайловича.
Заметные бои под Борисоглебовом состоялись 25–26 августа 1665 года, и хотя войско во главе с Михаилом Пацем еще несколько месяцев пыталось овладеть городом, крепость осталась в руках царских воевод. Для сохранения Борисоглебова Ордин-Нащокин попытался использовать и свой дипломатический статус. В октябре 1665 года он получил полномочия вести переговоры с гетманом Пацем о «задержании войск». Но вскоре его отозвали в Москву, где окончательно договорились с представителями короля Яна Казимира о возобновлении мирных переговоров в январе 1666 года{571}. Рать князя Ивана Хованского отошла на зимние квартиры в Псков, Опочку и Великие Луки.
Совсем по-другому решались дела с Украиной. Еще летом 1665 года ввиду будущих переговоров с Речью Посполитой в Москву пригласили гетмана Левобережья Ивана Брюховецкого. Пришло время для закрепления власти царя Алексея Михайловича в украинских землях, так как очевидно было, что решение их судьбы станет ключевым моментом приближавшихся переговоров с королем. «11 сентября 1665 года подъезжал к Москве небывалый гость, гетман запорожский с старшиною, — такими словами начинается одна из глав «Истории России» Сергея Михайловича Соловьева, посвященная «продолжению царствования Алексея Михайловича». — На перестрел от Земляного города встретили его ясельничий Желябужский и дьяк Богданов; Брюховецкий сошел с лошади и, выслушав спрос о здоровье, дважды поклонился в землю; ему подвели царскую лошадь, серую немецкую, в серебряном вызолоченном наряде с изумрудами и бирюзою, чепрак турецкий, шит золотом золоченым по серебряной земле, седло — бархат золотный; Иван Мартынович сел на лошадь и въехал в Серпуховские ворота, имея Желябужского по правую и Богданова по левую руку; его поставили на посольском дворе»{572}. Описание С. М. Соловьева, основанное на прекрасном знании подлинных деталей и этикета встречи, лучше всего дает представление о том, какое значение в Москве придавали первому за все время с начала русско-польской войны визиту гетмана Войска Запорожского. Интересно, что само посольство насчитывало более пятисот человек с представителями казацкой старшины и рядовых казаков, мещанства городов, в том числе Киева, Чернигова, Стародуба, Нежина. По мнению автора неопубликованного обширного труда по истории Украины Виктора Александровича Романовского, написанного еще в 1960-е годы, «самый приезд гетмана был облечен в форму народного представительства во главе с гетманом». Кстати, в гетманской свите приехали в Москву и уже полюбившиеся царю Алексею Михайловичу малороссийские «спеваки»{573}.
Царь Алексей Михайлович, посоветовавшись с Думой, присвоил гетману Брюховецкому боярский чин, и тот стал писаться в документах «боярин и гетман». «Нобилитация» на русский лад (как ранее гетмана Ивана Выговского и казачьей старшины в Речи Посполитой) произошла и со спутниками Ивана Брюховецкого — старшиной и чиновниками Войска. Они получили дворянские чины и были щедро одарены владениями в украинских землях. Несколько дней спустя после пожалования в боярский чин боярин и гетман Иван Мартынович Брюховецкий подал челобитную главе Малороссийского приказа боярину Петру Михайловичу Салтыкову о разрешении ему сыграть свадьбу в Москве. Немедленно была подыскана подходящая невеста — дочь окольничего князя Дмитрия Алексеевича Долгорукого, княжна Дарья. Правда, как заметил тот же С. М. Соловьев, «не всё такими нежными делами занимался в Москве боярин и гетман»{574}. Приезд гетмана Брюховецкого остался памятен утверждением царем Алексеем Михайловичем новых пунктов о привилегиях запорожских казаков. Речь шла не только о подтверждении Переяславских статей — старых 1654 года и новых 1659 года, но и о развитии прежних договоренностей с гетманом Иваном Брюховецким в Батурине в 1663 году.
«Руина» и разделение Украины на Правобережную и Левобережную, продолжавшаяся война и противоречия между мещанами и казаками по поводу сборов налогов на содержание войска, конфликты с царскими воеводами в украинских городах, недоверие воевод к постоянно воевавшим друг с другом «черкасам», отсутствие киевского митрополита, «интернированного» королевскими властями в Мариенбурге, — всё это заставляло искать новые решения. Иван Брюховецкий еще во время выборов нового гетмана давал обещание на передачу сбора доходов в царскую казну. Обещание, ставшее для него роковым и приведшее к более широкому, чем ранее, распространению власти царских воевод в украинских городах и составлению переписи Левобережной Украины в 1666 году{575}. Дальше, как бы ни желал гетман повернуть назад, ничего уже поделать было нельзя. На переговорах в Москве ему так и не удалось отстоять свое предложение о сборе налогов гетманской администрацией; не прошел и компромиссный вариант о сборе стаций — натурального налога на содержание войска. Идея о налогах с городов Левобережья наталкивалась также на противодействие участвовавших в посольстве представителей городских администраций и мещанства, оберегавших в противостоянии с гетманом свои привилегии.
Московские статьи 1665 года, выданные в развитие «батуринских статей» — договоренностей, заключенных с тем же гетманом Иваном Брюховецким в 1663 году, в итоге подвели черту всей предшествующей политике по отношению к Войску. На основании предложений гетмана Брюховецкого, поданных 11 октября 1665 года, было принято решение подтвердить казацкие вольности, охранять казацкое имущество, но делать это должны были в Запорожском Войске царские воеводы, посылавшиеся в малороссийские города. Не отказывался царь Алексей Михайлович платить казакам за их службу, но только с того времени, когда «росписное число станет». В статьях, поданных Брюховецким, при новых выборах гетманов предлагалось посылать гетманские регалии — булаву и знамя «большое», булаву и знамя «меньшое», бунчук и пушки — воеводе в Киев «для шатости малороссийских жителей». Царь Алексей Михайлович и его советники скорректировали этот пункт. По царскому указу в дальнейшем «большие» булаву и знамя предлагалось посылать в Москву, их впредь и должен получать новый гетман вместе с царской жалованной грамотой Запорожскому Войску.
