— Зачем вам «золотой ключик»?

— Я мечтал заполучить хоть одну псинку себе на службу, но за столько лет не встретил и одной. Может, я ошибся, и вы — не собака?

У меня перещелкнуло в голове, и в памяти отчетливо предстала тетя Эльса, сказавшая странную на тот момент фразу: «Ты, как маленькая собачка, носилась везде, где хотела. Одно наказание. Пойди, поймай». Елисей намекал еще на какие-то способности таких вот «золотых ключиков», но ничего, кроме свободного доступа ко всем пространствам, мне в голову не приходило. Не буду себя выдавать незнанием. Закрою тему.

— Что вам известно о Тольфе?

— Куда вас качнуло. Уходите от вопроса?

— Вы первый. Не хотите говорить, зачем я вам, тогда перейдем к другим делам. Мое время дорого.

— Слушаю.

— Вы должны перестать делать то, что делаете. Освободите Колодцы, сдайте «гербарий» и исчезните из Сиверска. Вас до этого момента не трогали, потому что ваша польза была под вопросом. Теперь под вопросом и ваша жизнь.

Глаза Елисея похолодели и даже заискрились. Он посмотрел на меня иначе и шевельнулся в кресле, подсобравшись и выразив всем своим видом интерес:

— Есть силы способные угрожать мне смертью?

— А что вас так удивляет? Вы тоже этим не гнушаетесь.

— Моя задача приносить людям удовольствие, и одно-два исключения не в счет.

— Плохо справляетесь. Освободите место по-хорошему.

— Кем же вы меня пугаете?

— Тигром. — Я добавила в голос твердости и произнесла это едва слышно. — Колодцы должны быть оставлены. На вашего уважаемого клиента капкан уже взвели, при чем руками полиции. Взявшись за его заказ с Гранидом, вы даже не подозревали, на кого подняли руку, да? Вы ни черта не знали про пространства Тольфы, про сообщение между городами, про то, какие там силы. Вы куснули крупного хищника за лапу по дурости и незнанию.

— Не впечатляет. Так ли страшен тигр, что я не могу пару раз дернуть его за хвост и обнаружить котенка? Ведь у них не нашлось парламентеров посолиднее вас, барышня.

И Елисей со скепсисом приподнял бровь.

— Да вы никак смущены, что я такая несерьезная, господин Елиссарио? Даже десерт мне купили.

Он засмеялся, не сдержав эмоций, и не торопился продолжать разговор. Отпил кофе, дав себе паузу. Я покрутила в руках свою чашечку с остывающим напитком, подумала о том, как же вкусен десерт и как опасно его трогать. Будто лакомства на столе в заколдованном домике.

— Вы меня не обманете, Эльса, и не убедите, что за вами стоит крупная группировка, которая расчищает себе Сиверск, и вы у них на службе. В вас нет ни жадности, ни подлости, ни страстей. Даже шороха нет. Полная тишина.

Если бы он не добавил последние два слова, я бы опустила руки. Но на вечере мамы он отвлекся на приватный звонок, поставил наушник в ухо и отошел якобы поговорить. Не будь моего феномена «потеряшек», эта мысль ни за что бы не пришла мне в голову. Фантазии бы не хватило! Жадность, подлость, страсти — так ли он находил своих клиентов и своих подручных, слыша их мысли? Да, именно так! И именно поэтому он стоит во главе колодезных, на нем все держится, на его «чутье».

— А кто вам сказал, — произнесла с расстановкой, улыбкой и одновременным похлопыванием себя по уху, — что вы способны слышать таких как я? Это не сработало ни тогда, ни сейчас. И можете сколько угодно не воспринимать меня всерьез, но уже завтра вас убьют. В Колодцы я приведу своих, «гербарий» они найдут с гонцами, остатки вашей прислуги сдадут полиции. Сэкономьте время и усилия, а новая власть отпустит вас с миром.

Лицо редактора стало другим. Он смотрел на меня с удивлением и гадливостью одновременно. Никакая привлекательная внешность не способна была перебить обоюдной неприязни друг к другу. Его от меня воротило точно также, как и меня от него. Радовало одно — он не ожидал, что кто-то посторонний знает его секрет «чтения мыслей».

— Дались вам мои Колодцы… — немного неуверенно начал говорить Елисей. — С вашими талантами создавайте такие же хоть в каждом доме, возводите свои Мосты, прорубайте пути хоть в столицу. Не вижу смысла двигать таких незначительных, как вы думаете, конкурентов в моем лице. Если за вами такой страшный «тигр», а я весь такой «зайчик», зачем переговоры?

Ни капли страха. Даже издевка, и движение пальцев обеих рук, намекающие на уничижительные кавычки в словах «тигр» и «зайчик». Если он и поверил в армию за моей спиной, то она его не то что не пугала, даже не смущала. Угрозы смертью на него не действовали. И находил Елисей в моем блефе вот такие вот слабые места. Действительно, зачем переговоры при таких «зубах»?

— Вы хотели меня подрядить на расширение своих владений. Легко догадаться, но я чего-то ступила… — Вздохнула с усталостью, откинулась на спинку и посмотрела в окно, на город. — Как надоело разрываться между обычной жизнью здесь и служением там. Еще и вы на мою голову свалились… можно в отпуск, а не вот это вот все? Поступайте как хотите, думайте как хотите, я вас предупредила, и моя задача на этом кончена. Валите отсюда, любезнейший…

— Простушка в кедах с рюкзачком… а что будет, если прямо тут, я заломлю тебя силой и вколю «зверобоя» на всю катушку?

— Я умру. А что с вами будет, не знаю.

Он перешел на ты, но я осталась вежливой. На мой взгляд, это подчеркивало собственное достоинство и одновременно показывало презрение к противнику. Наугад я выбрала тактику ленивого безразличия, и неприкрытая ненависть в голосе редактора порадовала — он терял терпение и лицо. Он не уйдет просто так. Реально, кинется и убьет меня? Да так быстро, что даже Гранид не успеет схватить за руку с инъектором.

Почему мне не было страшно? Почему я не могла не смотреть на этого Елисея как на бессильное ничто? Он уже наливался бешенством, каменел скулами и челюстью, а меня от этого зрелища подмывало еще шире скалиться и выливать на него тонны брезгливости. Через взгляд, через мимику, через принятую на своем месте позу. Грязь и ничтожество! Гнида, глиста, бледная и скользкая тварь…

Даже передернуло, скривило, и не осталось незамеченным.

— Не смей, сука, так на меня смотреть…

Никудышный из меня получился дознаватель, хоть Андрей и возлагал надежды. Ни под какими пытками мне не узнать адреса, никак ему не сболтнуть, и по наводящим вопросам даже квартала не выяснить. Взбесить — запросто. Разговорить — увы.

— Ой, боюсь-боюсь… разговор окончен, или еще побрызгаете слюной?

— Окончен. И передай своим, что последнее слово за мной, у меня есть зубы. Сунетесь в палаты, уничтожу всех, до кого дотянусь. Тебя, твою семью, всех! Любой ценой!

Вышел в бешенстве, почти бегом и почти хлопнув дверью. А я кинулась к лестнице, к Граниду:

— Нам нужно к карте! Не Колодцы искать, а Палаты! Они сами их так назвали, но мне и в голову не пришло…

Служебную машину Андрею пришлось отпустить, когда его коллега высадил нас у станции и мы спустились в метро. Поговорить свободно мы все могли только в трущобах. Я выдала главное, но пересказывать весь разговор пока не стала. Андрей отправлял сообщения, Гранид и я пережидали путь даже не разговаривая. И я была ему благодарна!

Не вел он себя иначе, чем до нашего объяснения. Не было знаков «пары» между нами — Гранид не сокращал до приватности дистанцию, не клал ладони мне на талию или лопатки, и даже за руку не брал. Я не любила, когда и женщины прилюдно висли на мужчинах, невзначай притираясь то бедром, то плечиком, то преклоняя голову на его плечо. Ничего плохого в самих действиях я не видела, мне не нравилась только демонстрация этого среди других. Когда замечала у посторонних, всегда знала, что сама так вести себя не смогу. Нежные чувства должны остаться двум людям, когда они наедине. В крайнем случае — когда среди самых близких.

Никто сейчас не смог бы догадаться, сколько между нами было чувственного еще час назад, даже Андрей, в натуре которого было — подмечать все.

Когда вышли на нужной станции и поднялись наверх, я спросила Гранида: