— Вот же я дура…

Это мог оказаться случайный человек, дедушка-романтик, любящий гулять под луной, — я отмахнулась от бредовых предположений и уже с более быстрой скоростью, но оставаясь не замеченной, перебежала ближе. Человек не спешил — Гранид был явно не женщиной, если караулили они меня, просто соглядатай решил проверить — кто, что, и замер за подъездной стенкой возле замурованной дверью бывшей мусорки. Проверить почтовый ящик — минута, и Гранид выйдет…

У последнего рубежа, где еще не попалась на глаза, я тоже замерла, лихорадочно думая и все обшаривая взглядом. Ничего! Рядом только площадка с ржавой каруселькой конусом и две железные сушилки буквой «т», — одна на боку с вывернутым из асфальта основанием. Не успев и додумать, что буду делать, я схватила один кусок плотного крошева, вполне похожего на камень, и замахнулась. Секунда колебания, — в тень не попаду, швырнула в окно над козырьком подъезда.

Звон!

Все — в ушах у меня чуть зашумело, волоски на руках встали дыбом и к затылку подобралась прохлада ощущения настоящей опасности и готовности действовать. Человек был не один — двое. Звук от движения слева — и я интуитивно отпрянула назад, в сторону, перепрыгнула темное препятствие в траве, не успев распознать — что это. И не важно. Вокруг меня образовалось суженое пространство, утопающее в полумраке и полное больше звуков, чем видимых фрагментов. Спасение было в одном — скорости и ловкости. Без оружия в руках, без физической силы, я проиграю, едва позволю себя схватить.

Оказавшись за каруселькой, сделав ее своим убежищем ненадолго, успела охватить сразу все — двух людей, загоревшийся свет в окне первого этажа, два прямых выхода с площадки и третий — через проплешину в кустах. Бежать!

Было бы умнее, рвани я прочь как можно дальше, уведя преследователей от Гранида и скрывшись самой? А если догонят… они тяжелее, но это не значит, что я бегаю быстрее них.

— Да не тронет тебя никто…

Оба даже притормозили, попытавшись сыграть в миролюбие, но проверять — времени не было. Дистанция — мой козырь. И я побежала.

Столько лет видеть этот двор, — и зимой, и в весну, и в осень, когда ветки голые, а грязь засыпана листьями, и не выучить его волей не волей? Даже в полутьме я петляла без запинок, со вспышками в мозгу — что тут наполовину врыт в землю бетонный корпус мусорки, а здесь — давно снят бордюр. У третьего подъезда начинается стена шиповника без проходов, а под окнами — крашеные шины бывших клумб, зигзагом. Если отбежать к дороге — я могу протиснутся в прореху прутьев забора, часть которого осталась от старой платной парковки. Он короткий, но для обхода и пяти метров нужно время, которое сейчас на вес золота для меня.

И силы… и дыхалка… — все на вес золота.

Я сделала почти круг — длинный, петляющий овал, возвращаясь к подъезду Эльсы, решая — забежать ли и спрятаться, вломившись к пожилым соседям в квартиру? Шансы на успех есть? Как заметила — один, разгадав цель, побежал по прямой траектории — не за мной, а туда, куда я только хотела добраться. И застрял… уже боковым зрением углядела, как человека стало два — на фоне нового зажженного окна — и один другого остановил. Гранид вклинился в мои лисьи бега!

Еще десять секунд на отрыв, обрадовавшись, что на мне теперь одна проблема, а не две, которым легче было пойти на перерез. Но силы кончались. Гимнастика позволяла мне хорошо держать равновесие и координироваться в пространстве, а плавание подарило выносливость. Только на таком темпе и адреналине тренировок не было никогда — минуты три-четыре прошло со старта, или еще меньше, как я почувствовала — слабею.

Убивать не будут. Ждать удара в висок или лезвия между лопаток не стоило, но волосы, будь они прокляты, подвели. Догонявший был слишком близко и успел схватить за пряди, прежде чем я успела спрятаться и увернуться за толстым стволом спиленного тополя. Внезапно стало очень близко все — хрип, жар, потная футболка, дыхание возле щеки и захват за шею.

Я вскрикнула, задергалась, и оглохла! Мужчина прямо в ухо заорал тоже, тоже задергался, и отпустил… Хрипел уже не он, — гортанно рычал Нюф, вцепившись ему в руку, мотая башкой и оттягивая добычу всем своим весом вниз, на себя. Пятился, упираясь четырьмя лапами. Огромный, массивный зверь! Нюф успел получить один удар кулаком в морду, прежде чем я помогла ему, пнув под колени нападавшего, а потом и в бок пяткой. Пес отпустил руку, и, сделав прыжок, уже сзади вцепился в правую икру мужчины. Он рычал и рвал зубами так, что даже мне сделалось жутко.

Мужчина упал, перевернулся на спину и попытался пнуть собаку ногой, но челюсти разжались и Нюф отстал от него добровольно. Встал между мной и поверженным противником, продолжая скалиться. Появился Гранид, — затормозил на бегу, протянул руку, чтобы выцепить меня из чего бы то ни было, но уже через секунду все понял.

— Тварь! — покусанный поднялся, попятился как мог, обернулся за спину и выругался матом. — Ты где, Алтын, сука?!

Напарник его натужно кашлял в нескольких метрах позади. Не став больше терять времени, я кинулась искать рюкзак и нашла его рядом с упавшей сушилкой. Второй, хорошо попав в круг подъездного света, не представлял угрозы — стоял полусогнутый с разбитым лицом и пытался вернуть дыхание. Гранид, наверное, сумел в итоге ударить его в горло.

— Нам не туда. — Стычка закончена. Я развернулась в сторону станции, но Гранид свел с дороги внутрь квартала. — До меня доберемся. Не задели?

— Нормально. А тебя?

— Пропустил один в ухо, жить буду. Что за собака?

Нюф бежал чуть в стороне, успокоившись и принюхиваясь к кустам, как будто был на прогулке.

— Это Нюф, пес Виктора, моего друга.

— А где сам друг?

Оторвавшись на приличное расстояние, в тишине и без погони, мы остановились на передышку и я подозвала пса. Тот подошел медленно, нехотя, опустив морду и виляя хвостом.

— Ты чего, собакен, что за повинная голова? Или стукнули сильно?

На нем был ошейник и перегрызенный поводок. Я его погладила, пощупала, переждала, пока мягкий язык оближет руки, и поцеловала в мохнатый лоб.

В теле начался отходняк. Стоило постоять немного в покое, как ощутимо заломило ноги, заболела спина и шея. Захотелось куда-нибудь сесть, а еще лучше — лечь. Но нужно было поскорее выбраться из квартала, — мало ли с кем на связи были двое караульных? А Сиверск большой, — перейдем улицу и дальше слишком много путей чтобы нас смогли вычислить. Ну, не могло быть у Колодцев столько людей, чтобы перекрыть кислород по-настоящему!

— Гранид…

— Ну, скажи это… прямо по тону слышу, что за фраза сидит у тебя на языке.

Оттого, что я хотела выдать «Прости, что втянула тебя» а он угадал, не смогла сдержать улыбки. Приложила ладонь к затылку, где еще жгло кожу от захвата волос, и совсем рассмеялась — нервно и одновременно с облегчением. Как предсказуемы такие «ромашки» как я, с подспудным страхом вечно причинить неудобства и извинениями, если неудобства случились. Но я не чувствовала на самом деле, что сожалею. Нет! Я была очень рада втянуть его в это! Я хотела ему позвонить, вызвать на помощь, и я это сделала. Ни о чем не жалею.

— Смешно?

— Да.

Гранид вздохнул, потер свое ухо и щеку, сказал без язвительности:

— Идем.

— Сейчас.

Я чуть присела к Нюфу, а когда выпрямилась, не удержалась от того, чтобы не крякнуть и не потереть поясницу. Болело пониже. Ноги отказались нормально идти и походка получилась кривой. Как же все ныло и просило отдыха!

— Господи, что за день… собиралась к маме на ужин, а получила под зад дружеского пинка, а потом еще бег с препятствиями. — Опять пробило на смех, и даже на наглость. — А ты не возьмешь меня на ручки?

— Могу тебя на спину подсадить, если совсем без ног.

— Я шучу. Скажи только, что твой дом не в другом конце города…

Нюф куда-то пропал в пути. Я думала, что он убежал во Дворы обратно, но его темный узнаваемый силуэт снова появлялся то впереди, то в стороне от нас. Можно идти свободно — его присутствие и деловое спокойствие — лучший индикатор безопасности. Пустой рюкзак стал невыносимым. Кеды жгли ступни. Ремень на джинсах перетягивал живот и, казалось, врезался в тело. Все мучило. Но я шла.