Я не успела никак прокомментировать, как он сам себе ответил:

— Нет, будет слишком тесно. Чем занимаешься?

— Рецептами.

На столе передо мной лежали тетрадные и блокнотные листы с подробными описаниями супов, горячих блюд и десертов. Я разбирала их только для того, чтобы улучить момент и пройти к карте.

— Я даже не сосчитаю, сколько моя супруга публиковалась в «Подворских вестях»! Занять тебя каким-нибудь историями, пока моя смена не подошла?

— Да, расскажите мне про Мосты?

— Ой… — не ожидал он и даже икнул. — Зачем?

— Чего я еще не знаю о пространствах старого Сиверска? И были ли те, кто уходил из Дворов, съезжав на континент, а не наоборот?

— Лучше бы не предлагал, — заметно смутился Ефим Фимыч и стал трогать поля своей шляпы. — Странные у тебя интересы и вопросы, милая…

Я смотрела выжидательно, а ему не хотелось ни врать, ни говорить правду. Бедолага не находил выхода.

— Э-э-э… Мосты это тоже пространства, маленькие и сквозные — похожие на наши переходы между Дворами. Ими пользуются люди со способностями и… как бы это… не благополучные что ли. Не так чтобы совсем плохие, с черными намерениями, а больше — изгои. Болтаются посерединке, ни здесь, ни там, только по Мостам и бегают. Откуда про такое узнала?

— Знакомую нашла, она и открыла.

— Не общайся с обочниками, Эльса. Не доведет это до добра, найдется кто-то на грани серого и черного, и скинет тебя в Колодец… тьфу-тьфу!

— Так уходил кто?

— Уходил, — голос совсем стал недовольным и слова стали затянутыми, — но таких мало. И не вспомнишь… Пустеют Дворы, вот печаль, по естественной убыли. Новых мало. Одна ты появилась, и то с переездом колеблешься. Беги оттуда. Не дом тебе там. Не тех знакомых себе находишь.

— Ефим Фимыч, а письма? Я недавно еще узнала, что не только телефоны, но и старые конверты в ходу. И даже можно переслать сообщение в мегаполис.

Он поморщился, затоптался на месте, в желании уйти поскорее от разговора и из комнаты. Но все же ответил:

— У нас не прижилось. Мы в Почтовом живем, но для такой корреспонденции нужны старые марки, а их можно достать исключительно из запечатанных почтовых отделений трущоб. Туда не ходим. Телефонов хватает.

— А еще? Что еще есть из волшебного? Как давно существует карта? Если я назову имя — найдет?

— Ты, родная, лучше выбрось это баловство из головы.

— Пойдемте вместе, и попробуем!

— Нет-нет-нет! — Ефим Фимыч оттолкнул воздух ладонями под каждое «нет». — Что на тебя нашло? Что происходит? Эльса, мы же к тебе всей душой, с первого дня, а тебя уводит… не в ту сторону. Перестань меня пытать!

И он почти выбежал из комнаты. В обед многие разошлись по домам и я, поняв, что лучше времени не подвернется, — снова нашла ту залу. Шаря глазами по россыпи тусклых точек, жалела, что не было у меня ни фотографической памяти, ни гаджетов, способных сделать снимок. Жить в Сиверске, — городе миллионнике, — жить через персоник, работать через сеть, тонуть в фотографиях, и здесь бессильно опустить руки.

Сосредоточившись, я отыскала квартал, а потом и бульвар, где нашла Гранида. Карина говорила про многоэтажки — а там их только две. Есть вход? Не было. А в окружении — штук пять. Но это на карте они близко, а в реальном масштабе далеко. И где уверенность, что это не Убежища или Мосты трущобников? Средний слой между Дворами и Колодцами.

— Колодца… — шепнула я. Огляделась, повторила громче: — Колодца!

Ноль. Набралась храбрости:

— Илья Черкес!

Моргнуло в левой стороне, но так быстро, что глаз не успел зафиксировать — где.

— Илья Черкес!

Точка была белой! Не такой заметной на фоне светлого рисунка города, и быстро гаснущей, но двух секунд мне хватило:

— Переулок Лазурный, 12!

Рука легла на плечо и я вздрогнула от окрика:

— Эльса! Глупая девчонка!..

Я не ответила, а побежала за рюкзаком, а потом к выходу — и из здания и со Двора. Едва персоник ожил, набрала Андрея, моля об одном — пусть он будет на связи сейчас! Он ответил через два гудка.

— Переулок Лазурный, 12. Илья прямо сейчас там!

— Хорошо, только сама не суйся. Лечу.

Ни приветствий, ни лишних слов. А после моего заявления ответный голос Андрея даже не дрогнул удивлением или волнением. Коротко, рублено, собрано. И сразу отключился. Мысль о том, чтобы послушаться, в голову не пришла. Я обязана была добраться туда — он временно может быть там, а после уйдет. Я же не буду ломиться в двери, я поброжу аккуратно рядом с наушником в ухе, чтобы быть на связи с мыслями «потеряшки», и все. Если успею, увижу, то могу и проследить.

На персонике вывела карту, — как туда быстрее попасть — с ходу и не решить. Метро? Или пешком?

— Или через Дворы сквозным ходом… — осенило меня, а ноги уже несли обратно, — через Печатный в Садовый, там сегодня выход в четвертом квартале. В нем же, через улицу, — вход на Липовый, там на Пекарский, и…

Маршрут в голове выстроился вплоть до улицы Родины, — а она уже ответвляет Лазурный переулок.

Весь путь по Дворам бегом занял около десяти минут, еще пять ушло на петляние в трущобах и пять на обход одного заблокированного проезда. Я отметила, что с момента звонка Андрею до моего прибытия к адресу, прошло меньше получаса. Рекорд для пешего!

Наушник молчал. Один пульс в ушах колотился, да взмокла от жары и темпа. Переулок был нежилым, замусоренным ветками и листьями. На пыльном тротуаре следов не видно. Обидно, что и спрятаться негде — все просматривалось. Кустарник слишком далеко, дома друг к другу пригнаны плотно и нет ни старых гаражных будок, ни киосков. Все просматривалось, слишком безлюдно, — и моя фигура сразу привлечет внимание. Как быть?

А никак… Я взяла и пошла прямо к дому. Если что, скажу — заблудилась, искала квартиру по которому прописали двоюродную тетю, хотела здесь срезать. Отговорок куча! Да, только Илья наверняка помнит меня и знает, как я выгляжу… Двенадцатый дом был все ближе, но наушник молчал. Радар не срабатывал, — не помогло ни включение тихой музыки, ни смена на радио канал, ни оба наушника вместе. Он успел уйти? Карта глюканула? Я ошиблась?

— Иль… — едва не вскрикнула, когда из незакрытого подъезда вышел человек.

Маленькая вспышка находки сменилась тревогой. Слишком крупная мужская фигура не совпадала с худощавым сложением Ильи и его ростом. Обернулась, чтобы быстрее смыться, но увидела второго — вышедшего от торца дома, и уже у меня за спиной. Это не засада, — один ждал, гуляя вокруг, а второй как раз завершил с делами, и оба также не ожидали здесь увидеть постороннего человека. Прикинуться «мимо проходила»? Увы, нет… не пройдет…

Не те были лица у мужчин, и внутренняя чуйка уже заскребла мне загривок коготками предчувствия, что это моя беда. Тот, что вышел из подъезда, встал, как вкопанный и положил на землю светлый рюкзак.

— Нееее…

Протянул с недоверием, а у меня ушла еще пара секунд, прежде чем я рванула по диагонали от них, — испытать удачу и добежать до второй линии домов на бульваре. Там шансов скрыться было больше!

— Инъектор!

Они меня быстро догнали. Я почти успела вбежать на выезд… жесткий захват левого плеча, укол, боль в суставе и мышцах. Ноги подсекли, и я улетела на асфальт, лицом вперед, едва успев подставить, рассадив, руки — чтобы не разбить нос и подбородок. Рядом, пустышкой, покатился пластиковый одноразовый инъектор.

— Мля, дубина, пихать-то зачем?

— Точно она? Развернись, рыжая… а то вдруг зря прилетело, напутали, напугали…

Даже не думая разворачиваться, оперлась коленом и кедами, сделала рывок вперед, надеясь, что еще могу убежать с низкого старта. Но лямки рюкзака отдернули назад, а чтобы я не выскочила из них, схватили за волосы.

— Свезло! Ты глянь! Прямо в руки, лапочка! Куда? Все. Ты уже на месте…

Мысли, что вот прямо сию минуту меня спасет коптер, пес или счастливый случай, не было. Болела рука, затылок, а прямо под сердцем разливалось горячее чувство… не страха, а гнева. Злости, готовности драться, готовности оскалить зубы и по-животному вцепиться в нападавшего. Я затихла, накапливая адреналин, глубоко дыша, стараясь разглядеть и запомнить приметы.