Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Наконец появился запыхавшийся Кутайсов, державший в руках пару белых дамских коньков.

— Садитесь на лавочку, — с ходу предложил он, — а я вас сам переобую. Кстати, слышали свежий анекдот? «Солдат должен дорого продать свою жизнь», — заявил поручик, беря за женой пятьдесят тысяч приданого.

Фрейлина засмеялась, отряхивая лавочку от снега и устраиваясь поудобнее. Стоило ей сесть и, немного приподняв узкую юбку, открыть стройную ножку с высоким подъёмом в сером шерстяном чулке, как Денис Васильевич не выдержал. Ему вдруг с обжигающим щёки жаром вспомнилась сцена в карете и та же самая ножка, но только в чёрном чулке.

— Желаю вам повеселиться, — сухо заявил он, кланяясь девушке и избегая вопросительного взгляда Кутайсова, который на мгновение даже прервал своё занятие.

— Напрасно вы сейчас уходите, — заявил журналист, пристально глядя на него.

— Мне пора.

— Прощайте, Денис Васильевич. — В отличие от Кутайсова, в голосе фрейлины послышалось плохо скрываемое облегчение, и это больно резануло ему сердце.

Оказывается, где-то в глубине его души живёт тот прежний, бестолковый и наивный, восемнадцатилетний ревнивец!

— До свидания, Елизавета Николаевна. — И он поспешно пошёл прочь, чувствуя себя при этом намного старше своих пятидесяти трёх лет.

Выйдя на набережную, Денис Васильевич кликнул извозчика и хотел было заехать в ближайший ресторан, чтобы хорошей рюмкой водки хоть немного ослабить сдавившую горло злобу, но потом всё же решил вернуться домой. И тут он вспомнил, что Елены там сейчас нет — она в Пассаже, где в одном из концертных залов проходила генеральная репетиция водевиля Казановы. Дурак Сенька Всё-таки уговорил его жену принять участие в этом спектакле.

— Езжай в Пассаж! — приказал он извозчику, после чего вновь полез в карман шубы за портсигаром.

Чёрт возьми, но до чего внезапно он осознал сегодня самую безвозвратную и щемящую на свете утрату молодости!

— Вот видите, Елена Семёновна, вы напрасно волновались, — успокоительно заметил Гурский, с нежностью и сочувствием глядя на сидевшую напротив него молодую женщину. — Это было отнюдь не любовное свидание.

— Мне бы вашу уверенность, Макар Александрович, вздохнула она.

— А как можно в этом сомневаться? Какой здравомыслящий человек, будучи по-настоящему влюблён, оставит предмет своей страсти наедине с более молодым и красивым соперником? Согласитесь, что это, мягко говоря, неразумно.

— Да, но зачем же они всё-таки встречались? — снова вздохнула Елена.

Они с Гурским сидели в её карете, стоявшей неподалёку от катка, и наблюдая за всем происходящим там в театральные бинокли. Обуреваемая ревностью Елена не могла больше таить в себе сознание неверности Дениса Васильевича, а потому решилась пойти на разоблачение мужа, сделав это в присутствии их общего друга. Макар Александрович искренне переживал за их брак, на котором в своё время был шафером (кстати, как и Кутайсов), поэтому очень обрадовался, что его вмешательство не понадобилось.

— Ваш супруг очень вас любит, а по натуре своей, которую я давно знаю, просто не способен на подлость, — самым проникновенным тоном заявил он.

— Я знаю его натуру не хуже вашего и именно поэтому так беспокоюсь, — сосредоточенно глядя перед собой, отвечала Елена. — Денис Васильевич — человек слабовольный, романтичный, увлекающийся, так что юной и коварной особе будет совсем несложно завлечь его в свои сети.

— Ну, перед женскими чарами все мы слабы, — заулыбался следователь. — Однако не лицемерие ли с вашей, женской стороны упрекать нас в этом ярко накрашенными губками?

Молодая женщина кончиком языка проворно облизнула губы, словно проверяя степень их накрашенности, после чего с ответной улыбкой взглянула на собеседника.

— А вы знаете, Макар Александрович, я подумала о другом. Не ошибка ли весь наш брак — ведь в отличие от моего первого мужа, с которым мы были ровесниками, Денис Васильевич намного меня старше?

— Какая же в этом ошибка? — искренне удивился Гурский. — Ведь для измены важен не возраст, а натура. Эх, за меня бы кто-нибудь так беспокоился! — неожиданно пожалел он. — В любом случае, бесценная вы моя, если наш общий друг вдруг совершит какую-нибудь непоправимую глупость, то имейте в виду, что я целиком к вашим услугам.

— Да вы, никак, за мной ухаживаете, господин следователь! — с притворно весёлым возмущением воскликнула Елена. — А ведь я вас звала совсем не за этим.

На этот весёлый упрёк Гурский с непередаваемо комическим выражением лица возвёл руки к небу и пожал плечами.

— Однако мне пора на репетицию, — вдруг спохватилась молодая женщина. — А вдруг он решит заехать за мной в Пассаж, чтобы потом вместе отправиться домой?

— В таком случае, позвольте, я вас покину. — И Макар Александрович, распахнув дверцу кареты, не слишком ловко выбрался наружу. — Ещё раз советую вам ни о чём не беспокоиться и предоставить событиям идти своим чередом, — добавил он снаружи, стоя перед открытой дверцей.

— Почему вы так уверены?

— Да потому, что ваш муж уже совершил роковую ошибку, познакомив юную мадемуазель с господином Кутайсовым, так что теперь осталось только дождаться дальнейшего развития их отношений.

— Пожалуй, я пришлю им обоим по корзине цветов! — задорно заявила окончательно развеселившаяся Елена.

Глава 23

ГЕНЕРАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ

Прямо в фойе Денис Васильевич, к своему удивлению, столкнулся с Ольгой. Он уже знал о её романе с Кутайсовым — причём вовсе не от жены, а от самой свояченицы, которая после бурной сцены выяснения отношений с мужем перестала таиться от кого бы то ни было. И как-то поневоле так помучилось, что Винокуров посмотрел на неё с явным сочувствием — и это не осталось незамеченным.

— Что ты на меня так смотришь? — изумилась Ольга, но Денис Васильевич не стал ни о чём рассказывать, хотя в его воображении мгновенно промелькнула яркая картина — Кутайсов и мадемуазель Васильчикова, уже совершенно о нём забыв, плавно катят рядом, причём нахальный журналист наверняка пытается обнять её за тонкую талию.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — отвечал он, сдерживая тяжёлый вздор.

— Ленок попросила прийти, — пояснила Ольга. — Она всё ещё хочет помирить меня с Сенькой.

— Зачем ей это надо?

— Не знаю. Кажется, она ему по-прежнему симпатизирует, да это и неудивительно — они оба такие простодушные. Не то что мы с тобой, — с неожиданной игривостью закончила свояченица, беря Дениса Васильевича под руку. — Ну ладно, пойдём, посмотрим репетицию.

Пройдя в пустой зал, они сели в седьмой ряд слева от прохода и всего за три ряда до режиссёра — сильно постаревшего и полностью облысевшего Александра Трапезникова, который за всю свою жизнь так и не избавился от кожной экземы, испещрявшей плотные кисти толстопалых рук. Именно благодаря этой экземе Денис Васильевич его и узнал. Когда-то давно, будучи молодым и начинающим славянофилом, Трапезников ставил другой водевиль — «Возвращённая любовь, или Благодать для Сильфады», — в котором играла юная Надежда Симонова — первая любовь студента медика Дениса Винокурова.

А на сцене тем временем разворачивалось следующее действие: итальянский дворянин Фабио Кавальканти, в котором Казанова вывел самого себя и которого играл самый настоящий итальянец — недавно осевший в Петербурге коммерсант из Милана, — имел бурное объяснение со своей русской невестой Натальей. Именно её роль и была предложена жене Дениса Васильевича. Кстати сказать, итальянский коммерсант представлял собой крупного, красивого и темпераментного мужчину, чья русская речь отличалась сильным акцентом. Второй раз за сегодняшний вечер Винокуров испытал чувство ревности, особенно кот да этот самый «Фабио» сближался с его женой гораздо ближе, чем того требовала пьеса или режиссёр. А что-то ещё будет, когда речь дойдёт до любовных сцен и финального поцелуя!

81
{"b":"672040","o":1}