ПРИЁМ ДЕПУТАЦИЙ

И ПОСЕЩЕНИЕ БОГОЯВЛЕНСКОГО МОНАСТЫРЯ

По окончании парада Государь Император отбыл в губернаторский дом, где состоялось представление духовенства, депутаций от волостных старшин и потомков Сусанина, а Государыни Императрица с Наследником Цесаревичем, Августейшими Дочерьми и великой княгиней Елисаветой Фёдоровной проследовала в Богоявленский монастырь. Там Государыню Императрицу встретили священник монастыря с крестом и игуменья с просфорой.

ПОСЕЩЕНИЕ ЮБИЛЕЙНОЙ ВЫСТАВКИ

После осмотра старинной церкви Воскресения-на-Дебре Высочайшие Особы прибыли на губернскую земскую выставку. Местный комитет торговли и промышленности поднёс Их Величествам хлеб-соль, а депутация детского приюта имени Государыни Императрицы Александры Фёдоровны поднесла Их Величествам работы воспитанниц приюта.

В главном павильоне Государь Император провозгласил тост за устроителей выставки. С выставочной пристани Высокие Особы под крики собравшегося для прощального приветствия народа проследовали на казённом пароходе к Царской пристани. Отчаливание парохода сопровождалось перезвоном колоколов во всех церквах, звуками музыки и приветствиями народа, усеявшего оба берега Волги.

Наконец официальная хроника закончилась и началась сама фильма. И вот тут-то Семён Николишин, сидевший на заднем ряду и тигром поглядывавший на супругу и журналиста, откровенно сплоховал! А ведь разворачивавшаяся на экране история была самой обыкновенной, из числа тех, которые он во множестве видел прежде, — да вот на тебе!

Так увлекло его изображение того, как не вовремя вернувшийся муж сначала расправляется с любовником, вытащив его из шкафа, потом после многочисленных попрёков и молений убивает жену и, наконец, приставляет револьвер к собственному сердцу, что Семён очнулся лишь тогда, когда сеанс закончился, пианино смолкло и в зале зажёгся свет. Взглянув на два пустых кресла, где должны были сидеть Ольга и Кутайсов, он глухо выругался и стукнул себя кулаком по лбу.

— ...То, что находится в подсознании, тоже подвергается интерпретации. Так, духов, фетиши и тому подобные вещи первобытные люди считали существующими во внешнем мире, в то время как мы, современные жители начала двадцатого века, полагаем собственными фобиями и потому затрудняемся объяснить. В любом случае, с развитием человечества сфера подсознания заметно сужается, причём платой за это является утрата инстинктивного контакта с природой.

Однако главный вопрос состоит в том, как же выглядит история человечества с точки зрения развития феномена «Я» и почитания его превыше других богов? Если одни люди будут слишком дорожить чувством собственного «Я», а другие — нет, то первые прослывут жалкими трусами и почти наверняка окажутся во власти вторых, как это происходит на наших глазах, когда добропорядочные граждане оказались запуганы многочисленными террористическими акта ми, совершаемыми кучкой революционеров, ни в грош не ставящих человеческую жизнь. Отсюда следует такой вывод: чувство «Я» не может быть отделено от свободы, как его высшего достояния, и только в этом залог подлинного прогресса человеческого общества. Но в какой же момент число свободных граждан, дорожащих чувством собственного «Я», достигнет такого количества, что они смогут обуздать любых безумцев? Сие, к сожалению, мне неизвестно, однако, пожалуй, именно с этого момента и начнётся «Золотой век» человечества! Благодарю за внимание.

Боже, как быстро летит время и невероятно грустна ностальгия! Тридцать два года назад на этой самой лекторской кафедре стоял молодой и страстный философ Владимир Соловьёв, излагая перед собравшимися курсистками свою теорию смысла любви. С какой жадностью тогдашний студент-медик Денис Винокуров внимал его словам, произносимым невероятно звучным и глубоким голосом, который он явственно слышит даже сейчас, спустя столько лет: «Смысл любви — это та жертва, которую мы приносим в виде своего эгоизма, чтобы оправдать и спасти свою индивидуальность». Потом лекция закончилась, Денис вышел в коридор, и там его окликнула девушка, ставшая его первой и самой пронзительной любовью, — Надежда Симонова. Как внезапно они почувствовали друг в друге родственную душу, а потому она безо всякого стеснения взяла его под руку и они медленно пошли по Невскому, весело болтая о всяких пустяках...

И вот теперь уже профессор Винокуров читает лекции новому поколению студенток, сам при этом не понимая, чего ему больше хочется: вернуться во времена собственной молодости или вновь стать молодым?

Дождавшись, пока аудитория окончательно опустеет, Денис Васильевич устало вышел в коридор и, продолжая пребывать во власти воспоминаний, медленно дошёл до мраморной лестницы — именно здесь его когда-то окликнул нежный и застенчивый девичий голос...

Что за нелепость, как не стыдно! Но почему вдруг заныло сердце, и затуманились глаза? Дома его ждёт любящая и красивая молодая жена, а он, старый осёл, стоит в опустевшем коридоре и ностальгирует о той, которая уже давно в могиле.

Когда позади него послышались лёгкий стук каблучков и шелест женского платья, Денис Васильевич мгновенно ощутил столь неистовое волнение, что ему стало страшно за собственное сердце. Нет, он был инстинктивным материалистом и никогда не верил в призраки, однако если бы его сейчас вновь окликнул тот самый, давно умолкший голос, то с ним бы наверняка сделался обморок.

— Здравствуйте.

Голос был юный, женский, но, увы, — не тот!

Денис Васильевич порывисто обернулся, однако его волнение ничуть не уменьшилось — перед ним стояла юная фрейлина, недавно подарившая ему совершенно незабываемый поцелуй в одном из полутёмных залов Зимнего дворца. Сейчас на ней были не открытый бальный наряд, а сильно приталенное платье из тёмно-синего бархата и элегантная шляпка с вуалью. Глядя на её точёную фигурку, легко было понять, что самая соблазнительная пещь на свете — это стройность!

— Здравствуйте, Денис Васильевич, — повторила девушка, с напряжённой улыбкой, — вы меня узнаете?

Точно такой же вопрос тогда задала ему и Надежда! Кстати, если сейчас его назвали по имени-отчеству, то, следовательно, на этот раз искали именно его, а не Гурского, радостно сообразил Винокуров.

— Конечно, узнаю, сударыня, — слегка откашлявшись, отвечал Денис Васильевич. — Совсем недавно вы осчастливили меня приглашением на мазурку и... — Он не сказал, а подумал «невероятно сладостным поцелуем», но девушка и без слов поняла его мысль, отчего смущённо засмеялась. — ...И мне было очень жаль, что вы тогда так быстро убежали.

— Простите.

— О нет, вам совершенно не за что извиняться. Я очень рад нашей новой встрече, однако что побудило вас разыскать меня? Вы хотите, чтобы я о чём-то попросил Макара Александровича Гурского?

— Вы правильно догадались. Давайте отойдём к окну, чтобы не стоять на проходе.

Денис Васильевич хотел было предложить юной даме выйти на Невский, чтобы зайти в какое-нибудь кафе или кондитерскую, но его остановило лукавое воспоминание об однажды подаренном поцелуе, тем более что в данный момент институтский коридор был абсолютно пуст!

— Для начала позвольте представиться, — заговорила девушка, внимательно глядя на своего собеседника широко раскрытыми зеленовато-карими глазами. — Елизавета Николаевна Васильчикова, фрейлина двора Её Императорского Величества.

— Очень приятно, профессор Винокуров.

— Я знаю, — фыркнула Елизавета Николаевна, но тут же постаралась вернуть себе серьёзный вид и продолжала: — Моя родная тётка — Тамара Антоновна Новосильцева — много лет была замужем за одним из видных членов нынешней Государственной думы. К сожалению, этот человек оказался большим негодяем, и я даже не хочу называть его имени. Год назад они всей семьёй уехали в Италию, где муж ухитрился отобрать у неё детей, а её саму засадить в сумасшедший дом! Ни один из родственников ничего об этом не знал, поэтому и помочь моей бедной тётушке было некому. В этом году ей наконец-то удалось выбраться из Италии и вернуться в Петербург. Она не собирается мстить мужу, но совершенно не может жить без своих обожаемых детей — пятилетней девочки и восьмилетнего мальчика. Кто-то из друзей посоветовал ей написать письмо барону Будбергу[23] с просьбой о пересмотре её дела. Однако этот путь долог, да и результаты пересмотра непредсказуемы. Поэтому она мечтает, чтобы за неё похлопотал кто-нибудь из самых влиятельных членов императорской фамилии. А поскольку ваш друг Гурский состоит в близких отношениях с великим князем Александром Михайловичем, я решила обратиться непосредственно к нему, но по счастливой случайности встретила вас... — И девушка столь замечательно улыбнулась, что Денис Васильевич одна не рас гаял от умиления.