Зимнее воспоминание о Львовском кладбище Ничего такого. Просто Непредвиденный минор. Незнакомого погоста Полустертый разговор. Я зашел сюда случайно, Красоты я захотел, Снега маленькую тайну Увидав — оторопел. Ничего такого — просто Непредвиденный минор. Незнакомого погоста Полустертый разговор. Здесь лежит, возможно, гений, Неугаданный меж них: Остановленных мгновений — И прекрасных, и любых. Красоты хотел — не жалко. Это — плиты. А не сад. Здесь одни лежат вповалку, А другие — в ряд стоят. Ничего такого. Просто Красной кровью залита Белоснежного погоста Вертикальная плита. Здесь лежит в деревьях местных, Жив в церквах без лишних слов, Самый, может, из известных Неизвестных мастеров. Здесь, белея и алея, Просто память, просто мы… Просто черная аллея В белом трауре зимы. 1978 «Жизнь прошла. И как перед началом…» Жизнь прошла. И как перед началом Новой — даже страшно произнесть — Обещанье счастья прозвучало В воздухе, как тающая весть. Это был какой-то новый город, Где совместно осень и весна. Ветер брал, как в юности, за ворот, За углом мерещилась она. Было все до ужаса знакомо, Вплоть до снега, листьев и дождя. Но нашел я только номер дома, Самого подъезда не найдя. Отчего же я не поразился, Что в минутной вечной тишине Совершенно юным отразился В навсегда исчезнувшем окне… 1978 «Я в дом вошел, оставив снег в полете…» Я в дом вошел, оставив снег в полете, Подумал: как же быть теперь со мной? И не молчать на милом повороте, И ничего не говорить в расчете, Что кто-то медлит, стоя за спиной… О вас я думал… А из-за ограды, Чьи кружева белели тяжело, Уже морозом и ветвями сада — Бессмертным тленьем вечности несло. 1978 «Еще лет десять буду молодым…» Еще лет десять буду молодым, Уж постараюсь. Быть белым, как черемуха, седым Не постесняюсь. Еще лет десять буду молодым, Хоть все содею. И даже если, как метельный дым, Не поседею. Еще лет десять буду молодым. За эти годы Я расскажу праправнукам своим Про все погоды. Про все обстрелы, про Москву-реку, Про дни и ночи… Нельзя же быть мне на таком веку Себя короче. 1978 «Ты от меня отвернулась, как мир…»
Ты от меня отвернулась, как мир, Что до тебя был и дорог и мил. Как все деревни и все города, Ты от меня отвернулась тогда. Как все деревья, кусты и цветы, Так отвернулась тем вечером ты. Но вне сравнений, метафор и троп Мир, окунающий в жар и озноб, Не отвернулся, как ты, от меня, Просто дождался и утра и дня. Он ведь не знал, что, мой милый кумир, Ты от меня отвернулась, как мир. 1978 Чуть-чуть есенинское Синь да облако… Сияя, Лес таит свои пути. Это Русь моя родная — Углич, Тверь, Москва, Путивль… Лес, рябинами разгроздясь, Предлагает свой размах. Я ведь знаю, отчего здесь Клочья сена на ветвях. Это узкие проселки, Где проехались года. Это ели, это елки, Новогодние всегда. Над рекой стоят чертоги, В чистом инее мосты. Я ведь здесь не по дороге, Не до дня, не до черты. Я ведь все-таки крестьянин, Если глубже поглядеть. Я большой любовью ранен: Хлеб, земля, железо, медь. Храмы, белые от стужи, Розовые от зари, Невысокие снаружи И огромные внутри. 1978 Посещение Я ждал тебя на улице, в метро, В монастырях с огромными глазами. Я ждал, на медь меняя серебро, У телефонных будок. Ждал часами (И между часовыми поясами), Как в юности, когда не знаем сами, Куда звонить, где зло, а где добро. В минуту давнюю, не дорогую, Глаза случайным блеском ослепя, Я ждал тебя, когда я ждал другую, Возможно, где-то около тебя. А ты в порывах ветра и сирени С другим стояла, выйдя на крыльцо, И, может быть, все медлила в смятенье И молча думала: не то лицо. 1978 |
