СЕМИДЕСЯТЫЕ Соловей Птицы свищут в мокрых перехлестах Ветра и ветвей. Где-то там, без памяти о гнездах, Замер соловей. Сколько в свистах новостей, посылок, Радостей лучу! Только голос вдруг, как после ссылок: «Я домой хочу». И дрожмя дрожит листва сырая, Лепестки бренчат. Это — он! О гнездах забывая, Певчие молчат. Но как только, отпылав, отщелкал, Замер соловей, Все опять по гнездам, тихомолкам Дупел и ветвей. Лишь трава пятнистая, ночная Встрепенется, чу! «Я домой хочу, куда — не знаю, Я домой хочу». 1970 «Ты плачешь в зимней темени…»
Ты плачешь в зимней темени, Что годы жизнь уводят. А мне не жалко времени, Пускай оно уходит. Оно так долго мучило Своим непостоянством, Что мне с ним жить наскучило, Как дорожить тиранством. Я так боялся сызмала Остаться в жалком прахе! Я делал все. Но сызнова Томился в том же страхе: Бежит, бежит, не поймано, Не повергаясь в трепет, Что мне своей рукой оно Лицо другое лепит. Ты плачешь в поздней темени, Что годы жизнь уводят? А мне не жалко времени, Пускай оно уходит. Есть в нашей повседневности Одно благое чувство, Которое из ревности Дарует нам искусство, — Не поддаваться времени, Его собою полнить И даже в поздней темени О том, что будет, помнить. Не надо плакать, милая, Ты наших поколений. Стань домом, словом, силою Больших преодолений. Тогда и в зимней темени Ты скажешь и под старость: А мне не жалко времени, Уйдет, а я останусь! 1970 Болезнь Третий класс. Температура. Значит, в школу не идти. Апельсин. Лимон. Микстура. Сладковатая почти. Полежим тихонько дома. Порисуем для себя, Почитаем «Детство Темы», Книжки умные любя. Ишь как холодно снаружи, Как там свищет и метет. Как тепло! Хотя все туже Окна стягивает лед. Как тепло. Как небывало Многоточия растут! С головой под одеяло С прячься, съежься — не найдут. Жар проходит. Вяло-вяло Дни с картинками Бегут. Звонко шаркает терраса. Бьет сосулька по ведру. Капитана Гаттераса Приключения беру. Впечатленье производит Все, где шум, отвага, звон. Одноклассница приходит. Навещает. Я влюблен. Я лежу такой красивый, Как солдат, что ранен был. Говорит она: «Счастливый, Две контрольных пропустил. Находилась. Научилась. Заболею к декабрю». Я рисую «Наутилус» И на память ей дарю. 1970 Памяти Афанасия Фета Ничего от той жизни, Что бессмертной была, Не осталось в отчизне, Все сгорело дотла. Роковые изъятая. Неназначенный бал. Край светлейшего платья Разве я целовал? Как в иную присягу На погибель и рай Небывалого стяга Независимый край… Ничего от той жизни, Что бессмертной была, Не осталось в отчизне. Все сгорело дотла. Все в снегу, точно в пепле, Толпы зимних пальто. Как исчезли мы в пекле, И не видел никто. Я грущу о зажиме Чрезвычайной тоски, Как при старом режиме Вашей белой руки. Вспомнить — сажей несметной Так и застится высь. — Да была ли бессмертной Ваша личная жизнь? Есть ли Вечная запись В Книге Актов благих? — Только стих. Доказательств Больше нет никаких. 1970 Новый снег Не хочу я идти домой. А хочу быть самим собой. Вот на ветках висят сосульки, Будто флейты или свистульки, Вот на ветках комки, комки… Будто кто-то играл в снежки. Будто были, в снежки играли, Разлюбили и убежали. И остались снежки висеть На ветвях, как клубки, как сеть. Не хочу я идти домой, А хочу быть самим собой. Потому что мне этот снег, Словно родственный человек. Не хочу по телефону аукаться С тем, что мне почти незнакомо, Потому что только на улице Я чувствую себя как дома. Вот на ветках висят сосульки, Будто флейты или свистульки. 1970 |
