«Домой, домой, туда, где дома нет…» Домой, домой, туда, где дома нет, Где только ты, незримая почти, Где тает снег, как тысяча примет, И на домах, и на твоем пути. Я знаю то, что ты товарищ мой, Что для меня ты целый белый свет, Так знай и ты, что я хочу домой, Домой, домой, туда, где дома нет. Здесь столько крыш, и окон, и дверей, Друзей, подруг на столько зим и лет, А я хочу к тебе, к тебе скорей — Домой, домой, туда, где дома нет. Вот улетает желтенький листок. Сквозь южный снег, как бабочка на свет. Куда? На север? Или на восток? Домой, домой, туда, где дома нет. 1975 Марианна Слежу, как листья липы отсыхают И осторожно падают… А я? Я никого сегодня не люблю. Прекрасно быть забытым человеком. Прекрасен шум деревьев надо мной. Прекрасно, где-то строчку потеряв, Остановиться. И пойти обратно, Припоминая… И, припоминая Углы домов, и стены, и дворы, Где кошки в тень укрылись от жары… Тогда, когда и ясно, и туманно Стояла тишь осенних паутин, Совсем зеленую нашли мы ветку. Таков пейзаж на годы, Марианна, Что и в Варшаве, и у нас не странно, Когда в Москве и ты, и я, и мы… И осень и весна среди зимы. 1975 «В первые солнца мои…» В первые солнца мои, В самые первые ночи Иволги и соловьи Пели намного короче. Но, как часы на суку Или лесная церквушка, Долго, так долго «ку-ку» Нам говорила кукушка. Кажется вечной она, Эта незримая птица… Я и теперь дотемна Слушал бы, если случится. В дымке зеленых ветвей, В рощах — все дальше и дольше… Но чем кукушка скупей, Тем соловьев у нас больше. Я удивляюсь тому, Как эти зелень и жемчуг — Что обещая? — во тьму И громыхают, и шепчут! А воробей на окне, Все принимающий числа, Так и чирикает — вне Определенного смысла. 1976 «Пусть я довольствовался малым…» Пусть я довольствовался малым: Надземным небом и самой Подверженной боям, и шквалам, И снам, и радугам землей, — Из глубины, из бесконечной Сердечной, тайной глубины, Глаза задумчивости вечной На Млечный Путь устремлены. 1976 «У меня исчезают стихи…»
У меня исчезают стихи, Не записанные на бумагу. Так деревьев редеют верхи Ранней осенью мало-помалу. Так, непойманная, в перелет Растворяется в воздухе птица… У меня есть исчезнувший год. Неужели он не возвратится? Это так. Но когда я встречал Тот непрожитый год рядом с нею, Я надежду одну загадал, А теперь разгадать не умею. У деревьев редеют верхи. Снег является мало-помалу. У меня исчезают стихи, Не записанные на бумагу. 1976 Галки С ветвей, махнув морозным пухом, Сорвался гомон и ушел… Как будто кто над самым ухом Рванул бумагу или шелк. И замер воздух синий-синий. И замер двор, насторожась. И, падая, не падал иней, Самим собой заворожась. И галки, те, что испугались То ль человека, то ль куста, Уже беззвучно опускались На те же самые места. Был двор — ожившая гравюра, И, выполненный в двух тонах, Он ждал, ветвясь тенями хмуро На снега белых валунах… 1949, 1976 Голос Туч синеватые донья, Длинные весла лучей. Лес. И вдали, как спросонья, Голос. Какой-то ничей. «А» или «У» — однократный Звук, протянувшийся в лес, Тягой своей непонятной Поднял меня. И исчез. 1976 «Теперь, когда уже не повторить…» Теперь, когда уже не повторить, Что повторялось многократно, — Лишь те слова осталось говорить, Которых не возьмешь обратно. И лишь с самим собой наедине, Бывает, взмолишься беззвучно: Остановись. Забудь. Вернись ко мне. Мы начинали неразлучно. 1976 |
