Благородный дон Румата попался на глаза доне Окане как раз после этого разговора. Дона была раздражена, обижена и хотела отомстить любимому за холодность и грубость. Антон, со своей стороны, решился всё-таки доказать себе, что он, в сущности, нормальный мужчина. Кроме того, у доны Оканы сложилась-таки репутация, что она "много знает" — и охотно информацией делится.

Разумеется, ничего хорошего из этого не вышло. Несмотря на серьёзную дозу возбуждающих препаратов, Малышев так и не смог себя заставить лечь с женщиной. Видимо, потому, что дона Окана была уж очень женщиной. Ну то есть — самкой.

Дона Окана была, мягко говоря, не в восторге. Впрочем, она бы скоро утешилась.  Если бы в тот же самый день не оказалась в Весёлой Башне. Нет, не за болтовню, а по куда более существенной причине: личный повар дона Рэбы заметил, как она пыталась подлить в мясной соус, предназначенный для первого министра, какую-то жидкость.

Под пытками дона Окана призналась, что это было приворотное зелье, купленное у местной ворожеи, и что она подливала его в соус уже не первый раз. Ворожея клялась святой Барой, что средство верное и безопасное, и привязывает мужчину намертво.

Ворожею отыскали в тот же день и препроводили в то же место. Та во всём созналась и даже сообщила рецепт зелья. В него входила сушёная кровь крота, слюна летучей мыши, а также отвар из каких-то местных мух, содержащих яд, в малых дозах действующий как афродизиак. В связях с врагами короны по ту и эту сторону границы обе женщины не сознались даже при смерти. Видимо, таковых связей и впрямь не было. Так что дону Окану не стали мучить дальше, а тихо прикончили. Записав для порядка в ируканские шпионки.

Новую пассию дон Рэба заводить не стал: план вступил в решающую фазу, отвлекаться было некогда.

Что касается подробностей о приворотном зелье, то их выяснил, как ни странно, Павел Бунге. Один из допросчиков в Весёлой Башне и в самом деле был ируканским шпионом. Платили ему сдельно, так что поток информации не иссякал. Бунге имел к ней доступ — и поэтому иногда узнавал всякие интересные вещи, в самом Арканаре ведомые очень узкому кругу.

Но Антон ничего этого не знал. И принял смерть доны Оканы как-то очень близко к сердцу. Если верить книге, он даже решил, что её убили из-за него.

Во дурак-то.

Всё-таки надо выбираться и проверять гипотезу насчёт буя. Сегодня почти уже собрался, но сначала решил послушать музыку. Поставил Равеля, и пока слушал "Игру воды", вдруг подумал вот о чём. А как, собственно, вся эта музыка в наушники попала? Через компьютер? Ну, может быть. Но гораздо вероятнее, что она скачана напрямую с БВИ. То есть в наушниках вполне может быть омега-контроллер. А если он там есть и работает — значит, у меня может быть связь.

Взволновался я очень. Даже музыку не дослушал. Полез копаться. А вдруг?

Ну что ж. Омега-контроллер в наушниках имеется. Вот только на нём горит красный огонёк. Что означает неустранимую неисправность. Какую именно — пёс его знает.

Однако вот что интересно. С буем ведь то же самое — омега-контроллер. Да и с компом, похоже, та же проблема. Хотя насчёт компа я не уверен. Но похоже.

Ладно, потом об этом подумаю. Время у меня есть. Вот уж чего у меня достаточно — так это времени!

Лучше уж про Малышева.

Итак, мы остановились на пьянке. В книжке Антона она заканчивается тем, что он в дугу пьяный врывается к Кире. Как бы с не лучшими намерениями. Но всё-таки пришёл в себя, испугался и убежал на какой-то пустырь. Где и прочухался окончательно. И возвратился домой со стыдом и срамом на лице. Ну или с чем-то в этом роде.

Как удалось установить, что-то подобное действительно происходило. Но, разумеется, не в эти дни. В реальности это было как раз после неудачи с доной Оканой и её исчезновением. Вообразив, что дон Рэба убил её из-за попытки переспать с ним, Антоном (и это при всём том, что Малышев знал о доне Рэбе!), он не нашёл ничего лучшего, чем удариться в загул. Хотя гораздо полезнее было бы немного подумать. Но этим занятием Антон систематически пренебрегал. За что в итоге и поплатился.

Естественно, к Кире он не вламывался. А если бы и вломился, но потом убежал, то не переживал бы так сильно. Девочка не то что простила бы — а просто бы не поняла, что случилось. Однако Антону было именно что стыдно. Следы этого чувства сохранились даже через годы, когда его голову изучал Сноубриджа. Но вот за что и перед кем?

Левин в связи с этим обратил внимание на один из отчётов Бунге. Который два дня гостил у Антона — и обратил внимание на то, что слуги в доме совсем разленились, и в особенности мальчик Уно. Который раньше тоже не блистал усердием, но по крайней мере старался делать вид, что служит. Теперь же он почему-то совершенно распоясался. До такой степени, что позволял себе ходить в хозяйских сапогах, а в ответ на  хозяйские распоряжения дерзил или огрызался. Бунге это не понравилось, и он — чисто по-арканарски — наградил паршивца несколькими затрещинами. Мальчишка побледнел от злобы, но смолчал. Антон же повёл себя странно. А именно — начал говорить какие-то глупости о том, что мальчик, дескать, напуган и поэтому не вполне адекватен. В подробности он вдаваться не стал.

Отчёт был написан через неделю после того самого загула. Сложить одно с другим нетрудно.

Что было между Антоном и мальчиком? Левин пришёл к выводу — ничего. Кроме того, что Уно окончательно понял: хозяин к нему неравнодушен, но ему почему-то нельзя. Отнёсся он к этому как к полезному для себя обстоятельству. Ну то есть решил, что благородный дон боится нарушить какой-то запрет или обет. Что даёт ему известную власть над ним. Каковой он и не замедлил воспользоваться.

Не надо только думать, что Уно был каким-то гадёнышем. Это был обычный средневековый мальчик, с соответствующим мировоззрением и моралью. Жизнь он принимал такой, какая она есть. И пытался в ней устроиться поудобнее. В меру своей испорченности, как выражается Славин в таких случаях.

Что касается Антона. Он вообще-то мог стереть Уно память. Но не стал этого делать. И вот в этом я его понимаю. Потому что дальше в голову закрадывается поганая мыслишка: а что, если всё-таки — ну ты поняла, Лена — а потом затереть лишние воспоминания? Искушение серьёзное. Я ведь тоже собирался сделать что-то в этом роде: допросить Левина, а потом убрать из его головы следы преступления. А что, нормальный ход. Почему бы и нет.

Но Антон понимал: если он всё-таки это сделает, то станет именно тем, кем быть нельзя. Самым настоящим извращенцем. И от этого уже не отмыться никогда. Прежде всего внутри: ты всегда будешь знать, что ты это делал. Разве что вырезать память самому себе. Но тогда зачем пачкаться?

В общем, я считаю, что тут  Малышев поступил правильно. По-нашему.

Хотел уже было переходить к Ваге Колесу, да зачем-то стал перечитывать второй файл. Ну, в смысле, этой писанины. И наткнулся на крайне загадочную деталь.

Со мной тут уже происходили всякие странные вещи. Но самый загадочный эпизод — это семьдесят пятый день. Когда мне приснилась наша убойная команда. А то того у меня были всякие явления со здоровьем. После того сна всё прекратились, и я об этом просто не стал думать. А сейчас наткнулся на деталь, на которую в своё время не обратил внимания.

Дело в том, что во сне в меня стреляли из "герцога" 26-го калибра. Я тогда это почему-то принял как должное. Ну, наверное, потому, что больше думал о своей шкуре. Но вообще-то штатным убойным средством у нас является ППД-28. Рельсовик. С десятком мягких пуль. Можно настроить на любой режим стрельбы и на разные скорости разгона пули. Начиная с дозвуковой. Для исполнения приговоров — самое то.

А что касается "герцога", то я знаю ровно одного человека, у которого такая штука есть. И это никто иной, как Рудольф Сикорски.