— И над людьми! — потребовал малолетний Наполеон.

— Обойдешься. Хватит с тебя и орков.

Мы могли и дальше продолжать делить народонаселение, но нас заметили снизу, и несколько человек начали подниматься нам навстречу. Старший показал на высокую женщину в черном и со счастливой гордостью заявил:

— Моя мама.

— Это моя мама! — оркский Наполеон рвался из моих рук, чтобы запрыгнуть на спину брата.

— О-о! Как мы меня достали. Вы все время так себя ведете?

— Да, — хохотнул старший и припустил по склону вниз. Несознательный брат разревелся и завопил, что есть мочи:

— Лим, я тебя поджарю и съем!

— Сначала догони, — донеслось с низу.

Орченок насупился и уставился на меня злыми желтыми глазами:

— Я посажу тебя на цепь.

— Не хочу тебя расстраивать, но у тебя ничего не получится.

— Получится. Я — великий воин Хондар!

— Ага! Видела я одного такого великого воина. Надеюсь, это не твой папа. Забудь, малыш. Тебе не помешает стать умнее.

— Я — единственный Хондар! Я — непобедимый.

— Хорошо, хорошо. Пошли быстрее. Становится слишком жарко, и у меня кружится голова.

В глазах потемнело. Пришлось присесть на камень. Солнце слепило нестерпимо, вызывая хоровод разноцветных бликов. Резкий шум в ушах оглушил меня, достиг нестерпимого визга и наступила относительная тишина. Время для меня перестало существовать. Палящая жара напоминала о себе потрескавшимися губами, но солнце больше не жалило кожу. Остались только прохладное дуновение ночного ветра и громкий треск цикад.

Я сидела на скале совершенно одна. Все люди исчезли, словно были видением, которое мерещится путникам в пустыне. Если бы не расцарапанная в кровь рука и выпачканная грязнулей орком юбка, можно было бы подумать, что я видела сон. А может я, и в правду, видела один из странных не имеющих смысла и продолжения снов? Плохо было только то, что местность, где я находилась, совершенно не изменилась. Скалы, камни, колючки и песок. Только ранее утро сменилось ночью. Я огляделась и направилась в обрыву. В моем сне там жили люди.

Пещерная деревня встретила меня оглушительным собачьим лаем. Откуда-то из скалы вышел низкорослый оборванный мужчина. Крикнул гортанным голосом непонятные мне слова, и через минуту я была окружена людьми. Пещерные жители рассматривали меня неособенно дружелюбно, быстро переговаривались между собой на непонятном языке. Потом между ними разгорелся жаркий спор и, когда я уже начала терять терпение от поднятого крика, вперед вышел низкорослый красавец со шкурой на спине, чтобы прекратить ссору. Вожак смотрел на меня хмуро и неодобрительно. Поднял руку, отдал приказ и двое довольно крепких аборигенов поволокли меня в ближайшую пещеру. От накатившего ужаса я чуть не лишилась сознания, но, к сожалению, мое тело решило, что на сегодня лимит обмороков исчерпан. Пришлось наблюдать, как меня втаскивают внутрь. Кусаться не стала из опасения подхватить дизентерию.

"Куда я вообще попала?"

Знакомых мальчишек видно поблизости не было, если никто больше не говорит на понятном мне языке, то у меня крупные проблемы. Но переводчик, к счастью, отыскался. На вырубленном в скале углублении сидел древний дед. И судя по его дурацкому этническому костюму, меня притащили прямиком к местному шаману. Что еще можно было подумать, глядя на головной убор, сделанный из головы лисицы, и устрашающий раскрас на теле? В руке повелитель мира мертвых держал берцовую кость. Не поручусь, что это было за животное, но размер оставлял выбор между слоном и динозавром. Не говорю уже о горке беспорядочно сваленных в кучу черепов. И еще этот странный запах, от которого начинает пощипывать глаза. Так что престарелый кудесник мне решительно не понравился.

— Тебя прислала пустыня? — шаман говорил на эльфийском с легким акцентом, но довольно непринужденно.

— Я пришла из Натолии. Мне нужно туда вернуться. Вы поможете мне?

— Нет.

— За меня заплатят большие деньги.

— Никто не станет рисковать жизнью ради тебя, пришлая. До страны эльфов путь лежит через мертвую степь и пустыню. Нет дороги через пески. Тебе нужно думать, чем ты купишь свою жизнь здесь. У нас нет для тебя еды, и источник почти высох. Ты не нужна нам.

Я ему не поверила. Десяток грязных оборванцев, едва достающих мне до плеча, судя по их заинтересованному виду, придерживались другого мнения о том, как меня можно использовать в хозяйстве. Конечно, необязательно при этом кормить, но если бы не существовало другого варианта, зачем было тащить меня на переговоры?

— Что может предложить мудрый? — острое желание выжить заставило одеть маску смирения.

Шаман одобрительно кивнул:

— Пришлая может купить себе жизнь.

— У меня ничего нет.

— Мы подарим тебя господину. Если он останется жив, ты тоже будешь жить. Если он умрет, тебя похоронят вместе с ним. Ты должна исцелить его.

— Но я не умею.

— Тогда умрешь. Выбирай.

"Ну и выбор. В любом раскладе — смерть."

Осмотрела оживленную группу за спиной и неуверенно спросила:

— Что нужно делать?

Шаман поднялся словно отпущенная пружина, а по виду и не скажешь, что в нем столько силы, и бесшумно направился в боковой туннель. Редкие факелы бросали неверные отсветы огня на камень стен. Пару поворотов, какие-то неровные ступени, туннель без света, и я совершенно запуталась в каком направлении мы движемся. Но путь оказался не очень долгим. Передо мной открыли дверь и втолкнули внутрь довольно большой и скудно освещенной пещеры. Шаман бросил мне вслед выдолбленный в тыкве сосуд, закрытый промасленным пергаментом, какие-то тряпки, и с глухим стуком дверь захлопнулась.

Исчерпывающая инструкция для необученного лекаря. Я огляделась. Пациент лежал в углу на куче тряпья. Немного странное отношение к своему господину. Могли бы быть и позаботливей. Стройное мускулистое тело даже в темноте пещеры выглядело очень загорелым. Незнакомец был высок, темноволос и почти совершенно гол. Если не считать того, что когда-то было кожаными короткими штанами. От них остались одни ошметки. Причина его неподвижности тоже не вызывала сомнения. Какие-то изверги покромсали беднягу на куски. Он весь был порезан, избит и в таком состоянии оставлен. Никто не подумал смыть с тела кровь. А устрашающего вида раскрытая рана на середине груди была просто замазана какой-то желтой мазью. Если у него есть сердце, то его наверное можно в этой ране увидеть. Совершенно очевидно, что бедняга не доживет до утра.

Я не очень разбираюсь в медицине, точнее, я в ней вообще не разбираюсь, но с такими ранами он должен истечь кровью минут за пять и тихо скончаться. Борясь с подступающей тошнотой, подошла поближе и увидела наконец лицо моего пациента. Не стану утверждать, что я испытала шок, все-таки моя способность удивляться здорово притупилась за последние часы, но мне захотелось сесть, и я опустилась рядом с бездыханным телом на каменный пол. У моих ног, не подавая признаков жизни, лежал мой старый знакомый — великий воин од-уруг Ораз Хондар.

Чудеса нельзя приводить в доказательство. (Талмуд)

Время тянулось и тянулось. В полутемной пещере, слабо освещаемой плошкой с маслом, не было слышно ни единого звука. Если не считать биения моего сердца. Онемевшее тело затекло, сидеть и смотреть на неживого орка я больше не могла, к тому же нестерпимо хотелось пить. Поэтому решила осмотреться и, если получится, попробовать бежать, пока местные аборигены не замуровали меня вместе с телом своего господина.

В пещере оказалась еще одна дверь и вела она, как ни удивительно, наружу. Осторожно осмотревшись по сторонам, я выскользнула из пещеры. До рассвета было еще довольно далеко. Небо, украшенное огромными сияющими огнями, имело ровный насыщенный ультрамариновый цвет и ни малейшего намека на то, с какой стороны взойдет солнце. Несколько злобно ворчащих псов подскочили к самым ногам, обнюхали и отошли лениво. Я не стала долго раздумывать, если убьют, то на свежем воздухе приятнее, поэтому пошла прочь из деревни. В темноте было не очень хорошо видно, рисковать сломанными ногами, поднимаясь по скале, не хотелось, стоит ли удивляться, что я выбрала одну из тропинок между камней?