В слабо освещенном холле мне навстречу вышел совершенно незнакомый офицер. Шрам на щеке, бравый взгляд и вежливая улыбка. Не красавец, зато широкоплеч, упитан и раза в три старше, чем капитан Эльвер. Мой вопрос, куда делся их бывший командир, никого не удивил, вот только ответ мне не понравился. В нашей охране произошла замена состава, капитан Эльвер отправлен на границу. Но мне не стоит беспокоиться. Капитан Руриг — достойная ему замена. Можно сказать, ветеран гарнизона. Если я правильно поняла, старше него в казарме никого не нашлось. Сказать, что я была зла, вернувшись за стол, будет не достаточно точным. Я была в бешенстве. Айден по одному только вздорному подозрению отправил неугодного ему человека в зону возможных боевых действий и подменил его малосимпатичным старым солдафоном. Моя невинная шалость может стоить человеку жизни. Понятно, что он солдат, и опасность — это часть его профессии. Но лишать меня приятного собеседника и симпатичного соседа за столом — просто свинство и жуткое преступление. Я сделала вид, что ничего не произошло и, когда кто-то неосторожно спросил, почему место капитана пусто, ответила со спокойным видом, что он скоро вернется, так что нечего на стул зариться. Шуточки Айдена пропускала мимо ушей, зато между делом навела кое-какие справки. Мои подозрения оказались верны. Всем нашим гостям как аксиому внушили идею, что на меня смотреть можно, но руками трогать не разрешается. А еще лучше и не смотреть. И близко не подходить. А чтобы какому-нибудь рассеянному идиоту не пришло в голову неосторожно мной увлечься, до всех была доведена информация, что я занята, и Айден не позволит с ним шутить.

Я верю в романтическую любовь и в непреодолимую страсть, готова проливать слезы над описанием всепоглощающего влечения разделенных злым роком влюбленных, даже могу глупо хихикать над описанием страстных признаний в бульварных романах. Каюсь, нравится, зачем притворяться? Но чтобы вот так?! Я что — объект для дрессировки? Мне без лишних слов и объяснений указали мое место и границы, в которых мне позволено находиться. Совершенно не считаясь с моим мнением или желаниями. Айден не хотел мне понравиться или стать моим другом. Совершенно очевидно, что такие глупости его не интересовали. Он неназойливо контролировал меня и исподволь руководил моим окружением. Сам при этом не показывал ни малейшего интереса, просто присутствовал и, могу только предположить, ждал, пока я упаду к его ногам. А что мне оставалось, спрашивается? Все же разбегались от меня, как от чумной. Если не считать капитана Эльвера, по странной случайности или в силу его служебных обязанностей не попадавшего в список подозреваемых лиц, то Айден был единственным мужчиной в моем распоряжении. Просто я его игнорировала до сих пор. Кто же знал, что между нами затеется мелкая позиционная война для выяснения, кто хитрее и коварнее? В открытом споре одержать верх над Айденом шанса у меня не было, я уже пробовала. Мне не удавалось его ничем уесть. Он сохранял любезное спокойствие и с легкостью парировал все мои выпады. Ол, послушав как-то раз наш спор, вышел из комнаты с одним только комментарием:

— Вы еще не женаты, а ведете себя так, словно лет 200 состоите в счастливом браке.

Такой взгляд на события отбил у меня всякое желание взять верх силой логики и ехидства. Быть с Айденом милой и вежливой, как от меня ожидали, получалось с трудом. Я решила его просто игнорировать. Так он уехал по делам, а вместо себя оставил целый штат исполнителей, не дающих мне забыть, кто тут самый умный. Каждое утро мне приносили всякие приятные мелочи, которые я давно хотела иметь, а потом или забыла, или случая не было. Доставлялись все модные новинки из города и прочая глупость, которая так радует женщин. Можно было, конечно, сказать, что мне это все не нужно. Но сказать было некому, и я злилась тихо, теперь уже не на Айдена, а на себя. Потому что (глупо это скрывать) мне было приятно. Но сдаваться я не собиралась. Подыскивала удобный момент и подсылала мальчишек к охране, чтобы выведать, вернулся ли капитан Эльвер в город.

Дата предстоящего показа мод до сих пор не была определена из-за конфликта в руководстве. Я не желала признавать, что мой характер испортился и предпочитала думать, что это Ол зазнался и потерял голову от внезапно свалившихся на нас денег и власти. Вообще-то я никогда не испытывала недостатка в деньгах. Не стану хвастать, что меня особенно баловали родители, скорее наоборот пытались с детства приучить самой добывать себе деньги. Тем более, что в нашей семье был период, когда отец только развивал свой бизнес и мне на карманные расходы выдавали совершенный минимум, а при случае выманивали под разными предлогами его обратно. Но я усвоила правило, что деньги не приходят к тому, кто просто хочет их иметь. Хотя может и такой вариант реален, не буду спорить.

Мой опыт говорил другое — деньги приходят под идею. У тебя есть идея, ее реализация приносит тебе радость, деньги в этом случае, как результат работы, просто приятное дополнение. Дальше их наличие связано только с тем, как ты к ним относишься. Или пытаешься накапливать и никому не давать. Тогда теряешь их по какому-нибудь глупому поводу (деньги не людят застоя). Или начинаешь транжирить их на пропалую. Тут они держатся немного больше, все-таки ты при этом получаешь удовольствие. Деньги траты любят, но все равно рано или поздно исчезают. Или начинаешь их вкладывать в развитие дела и новые идеи. Что-то погибает, что-то приносит еще больший доход. Деньги любят порядок, бережное к ним отношение и движение. Очень трудно реализуемое равновесие. Не могу похвастать, что я мастер по зарабатыванию и удержанию денег, но путем проб и ошибок мне все-таки удалось прийти к некому внутреннему согласию между воплем "Хочу!" и реальным "А вот". Если в мою голову закрадывалась мысль, что денег у меня мало, и я не могу купить какую-нибудь очень желанную глупость, я дарила тогда что-нибудь ценное и радовалась, что могу поделиться тем, что имею. Очень помогает. Мне, во всяком случае, всегда.

Но вот к чему я оказалось не готова, так это к власти. Под нашим началом работало теперь 70 человек. И все смотрели на нас с той или иной долей почтения. Мы давали не просто заработок, для многих это был единственный способ спастись от нищеты и унижения. На рабочих местах было чисто, всех кормили обедом, выдавали форму, обучали грамоте. Рабочий день был короче, чем у многих нанятых работников, а плата не ниже. Надо ли говорить, что мало кто рискнул бы с нами ссориться и терять такое место? На меня смотрели, хотелось бы думать, преданно и безропотно выполняли любое мое желание. Я понимала, что все эти люди зависят от нас и нашего хорошего к ним отношения. Можно сколько угодно рассуждать о том, что они работают за маленькие деньги, а мы получаем несравненно большую часть прибыли. Но ведь и мы работаем не меньше, только в основном головой. И голова эта никогда не бывает свободна от дел. Это работник сложил инструменты и свободен до утра. Моя голова, во всяком случае, была все время занята. Наверное избыточный стресс, личные проблемы и неопределенность моего будущего перемкнули что-то у меня в сознании. Я решила, что мне все дозволено, стоит только пожелать. У кого бы не испортился характер? Но особых изменений в своем поведении я не замечала. Может быть только стала излишне категоричной и не очень вежливой, выбирая выражения. Я не отчитывала, не спорила, просто ехидничала. Мне, во всяком случае, мои шутки казались безобидными. Сама того не замечая, я превращалась в Айдена, только более ядовитого. Он хотя бы не был подвержен лунным циклам и связанной с этим сменой настроения.

Мода — это когда всем нравится то, о чем известно, что оно всем нравится. (NN)