Очень интересно…! Оказывается нам обоим есть от кого прятаться.

— Ты хочешь сказать, что тебя ищут?

— Не совсем, они не знают, что я здесь. Но если сниму пояс, очень быстро найдут. Пока не доберусь домой, мне нельзя показываться. Там я под защитой семьи. Здесь нейтральная территория. Каждый выживает, как сможет.

— Могу я спросить кто эти "они"?

— Не важно. Те же люди, от которых тебя спрятал Таргут. Мне нужно было найти тебя как можно скорее и постараться по дальней границе доставить к деду. Но теперь на тебе браслеты Дингры, и можно не прятаться. Если я сниму пояс, найдут меня и тогда начнут искать тебя. Так что мне лучше не показываться, — тут Ол издал такой душераздирающий вздох, что, честное слово, я еле сдержалась, чтобы не расхохотаться.

— Ты же не собираешься всю дорогу спать со мной в одной постели?

— Собираюсь.

— Нет, ну послушай!

— И нечего тут обсуждать.

За этими словами последовали такие же решительные действия. Этот красавчик стащил сапоги, сбросил рубашку на пол и растянулся поперек кровати. Терпеть такое ко мне отношение у меня больше не было сил:

— Я тебе что совсем не нравлюсь?

Ол, не веря своим ушам, уставился на меня широко открытыми глазами:

— Так ты согласна?

— Нет.

— Я так и думал! — как ни в чем не бывало закинул руки за голову и принялся изучать потолок.

Полное фиаско. Ни тебе поклонника, ни свободной постели. Просто бредовая ситуация. Ужасно обидно, этот наглец собирался пообедать мной только потому, что основное блюдо было недоступно. "Я у него вместо похлебки? Ну берегись… Мог хотя бы вид сделать, что я ему нравлюсь." Перебирая в голове разные обидные ругательства, я совершенно забыла, что это я — против. "Ну ничего… Посмотрим еще! Дальше городов не будет. Будет спать, где придется. Но мне что сейчас делать?" Позволив ему один раз остаться, я лишила себя возможности настоять теперь на своем. Как я не сердилась, это скорее была злость на мое неумение твердо сказать "нет" так, чтобы меня услышали. Делать вид, что Ол мне совсем безразличен, не имело смысла, все-таки парень мне нравился. Но не до такой степени, чтобы потерять всякое соображение. Если бы Ол нравился мне немного больше, вполне возможно, что его поведение вызвало бы у меня приступ ревности и желание заполучить его любой ценой. В конце концов ведь это влюбленный отдает себя и рад любой малости со стороны своего избранника. Но я то не была влюблена!

"Что мне теперь делать? Не драться же с ним, чтобы выставить из комнаты?" В голове возникла сцена, в которой я стаскиваю Ола на пол. Он не двигается с места, естественно, начинается шутливая потасовка, и в конце концов среди разгромленной комнаты и разбросанных вещей я оказываюсь на кровати, сцепившись с Олом, и все это как-то плавно из шутливой возни переходит в то, чего я хотела бы избежать… Сцена была настолько живая и захватывающая, такая подробная и яркая, я просто уже ощущала себя в его руках, хотя прошло всего мгновение и не было сделано ни одного движения, что я даже затаила дыхание. Меня потянуло к парню. И еще это ощущение чего-то свершившегося…

Мне хотелось просто подчиниться и довершить то, что уже произошло в моей голове, но что-то внутри меня, какой-то холодок, или остаток разума не давал сдаться. И вдруг я осознала, что Ол на меня смотрит. Внимательно, с каким-то отсутствующим взглядом. Не знаю как, но я поняла, что он видит то же, что и я. В этом было нечто чужеродное. Как он это сделал? И дальше сама не понимаю каким образом, жутко разозлившись, я в этом самом виртуальном призрачном мире моего видения треснула Ола со всей силы возникшей в моей руке медной сковородкой. С меня как оковы спали. Ол с обыч-ным своим независимым видом откинулся на подушку и чему-то заулыбался.

— Как ты это сделал?

— Что?

— Ты знаешь, о чем я. Ты создал образ, как это делают сказители, но не в воздухе, а в моей голове.

— Не придумывай. Не понимаю, о чем ты говоришь.

"Не повредилась же я умом, честное слово!"

— Зачем ты говоришь не правду! — мне стало просто до слез обидно. Парень навязывает идею близости с ним, при этом не говорит ни слова, ни намека малюсенького, нравлюсь ли я ему вообще. В результате получится, что я сама прыгну к нему в постель по своей доброй воле. А он как бы и не причем.

И тут мне в голову пришла совершенно неожиданная идея. А что если все это — игра моего воображения? Если я сама только о нем думаю и только одного хочу? А он ни сном, ни духом. Что он обо мне подумает, если я ему все откровенно выложу, что в моей голове твориться? Да я просто…

Не знаю, чем бы завершилось мое растерянное самокопание, но в дверь неожиданно тихо постучали.

Вы еще не пьяны по-настоящему, если можете лежать, не держась за пол. (Дин Мартин)

Лирена стояла перед дверью, нерешительно на меня глядя:

— Ты еще не спишь?

— Нет, заходи. Не могу спать совершенно. Почему-то… Как раз думаю, чем бы заняться?

— Правда? — Лирена искренне обрадовалась. — Тогда у меня есть одна идея. Если ты не против, мы могли бы поболтать еще немного перед сном. У меня припрятана одна бабушкина настойка из трав. Надеюсь, ты не откажешься?

— Отказаться? Я просто счастлива! Обожаю бабушкины настойки, дедушкины медовухи и вообще все, что крепче воды.

Передать не могу, как меня обрадовала идея немедленно напиться.

— Тогда пошли.

— К тебе?

— Не ходить же с бутылкой по коридору.

— Точно! Отличная идея.

Надеюсь, мое лицо было достаточно красноречиво, когда я, выходя из комнаты, бросила прощальный взгляд на Ола. Вот она сладкая минута мщения! "Можешь сидеть тут на захваченной кровати хоть до посинения! Мы пошли веселиться."

Комната Лирены оказалась этажом выше и немного просторнее моей. С такой же неказистой на вид мебелью, но за то кровать у нее была явно королевского рамера. В моем мире, кто красивее получает зарплату на 30 % больше, а здесь — кровать на метр шире. Ужин Лирены, почти не тронутый, был вместе с подносом поставлен на пол, и мы удобно расположились на подушках. Лирена не медля вытащила из сундучка заветную бутыль из темно-коричневого стекла и с гордостью продемонстрировала ее мне.

— Моя работа!

— Что?

— Стекло. Моя работа. Я обучалась у мастера-стекольщика. Пока…

Тут Лирена замялась и начала копаться в сундучке дальше.

Похоже, здесь запрятана сердечная тайна.

— Я не знала, что женщины могут выдувать стекло. Очень красиво.

— А женщины и не делают ничего подобного. Я сама решила, что хочу научиться, тайком ходила к мастеру заниматься. Мне нравиться. Это настоящая магия, но только без магии. Завораживает, когда из бесформенной массы ты своим собственным дыханием создаешь хрупкое и прекрасное чудо, формируешь его, лепишь без единого прикосновения, потом оно застывает, и ты ничего уже не можешь изменить.

Лирена передала мне бутыль в руки, чтобы я могла ее лучше рассмотреть. Девушка вовсе не так проста, как представлялось мне поначалу. Работа была выполнена тонко и умело. Вдоль днища вился сложный орнамент более темного оттенка.

— Красивая работа. Ты можешь собой гордиться.

— Горжусь… Только это никому теперь не нужно. Все, что осталось — пара бьющихся воспоминаний. Надо же! Я совсем не подумала, у меня не из чего пить.

Лирена выплеснула недопитую воду из небольшого кубка, который был ей принесен вместе с ужином, и наполнила его темной густой жидкостью.

— Пробуй! Бабуля — мастерица. Только осторожно. Настойка крепкая.

Вполне приятный вкус. Не слишком сладкий, немного горький. Напоминает сухой мартини. Я не особая поклонница вермутов, но в данной обстановке сладковатый крепкий напиток был как раз то, что нужно. Лирена, поинтересовавшись у меня, не буду ли я против, отпила просто из горлышка. Наш человек! Обстановка напоминала последнюю поездку на юг, когда у нас собралась компания из двадцати человек на три летних домика.