— Суши вёсла. Приготовить луки, зажечь стрелы. Сейчас мы разбудим византийцев. Хватит им спать. Пускай стрелы.

В утренние небо взвились тысячи горящих стрел. Они прорезали воздух и впились своими огненными жалами в корабли византийцев.

— Стрелять без остановки по готовности, — продолжал командовать Ульбрихт.

В небо взлетали всё новые и новые смертоносные огненные стрелы. На кораблях византийцев началось оживление. Не ожидая такого внезапного нападения, византийцы поначалу метались по палубам своих больших галер, и никак не могли прийти в себя. Но со временем они прекратили паниковать, и привели в боевую готовность свои катапульты, зарядив их глиняными снарядами с особой смесью, которая воспламенялась самостоятельно на воздухе. Затем византийцы открыли огонь по русским ладьям. Но расстояние было большое, чтобы можно было точно попадать в цель. Византийский командующий флотом Пармений жадно вглядывался в ту сторону, откуда летели зажжённые стрелы, и никак не мог понять, откуда ведётся огонь по его кораблям. Солнце ещё не взошло, и поэтому было плохо видно, где находится противник. Создавалось такое впечатление, что стреляют со всех сторон. К адмиралу подошёл капитан головной галеры Фуций и нервно спросил:

— Откуда они взялись? Ещё вчера никого не было. Похоже, что на нас напал целый флот. Кто это может быть?

— Кто, кто? — раздражённо ответил Пармений. — Какая разница кто. Надо срочно что-то делать, а то они подожгут все наши корабли. Идём на них. С такой дистанции, мы не можем вести прицельный огонь. Все наши выстрелы не приносят им никакого вреда. Передай команду на другие корабли нашего флота, чтобы они сымались с якорей и двигались за нами.

Фуций поспешил исполнить приказ адмирала, и уже через некоторое время весь византийский флот двинулся на противника. Галеры шли выгнутой линией, надвигаясь на русских.

— Сейчас мы им покажем, как нападать на непобедимый флот Византийской империи, — грозно сказал Пармений. — Как только дистанция сократится до ста шагов, открывайте огонь из катапульт.

— Смотрите, адмирал, — обратился к командующему Фуций, — корабли противника развернулись и пытаются уйти от нас.

— Конечно, а что же им ещё делать? — удивился Пармений. — Они же не идиоты. Видят, что на них движется их неминуемая гибель, вот и перепугались. Думали нас застать врасплох, но не получилось. Ни на тех напали. Сейчас мы их раздавим своими галерами. Прикажи, чтобы гребли чаще. Ещё немного и мы их догоним.

— А вдруг они нас заманивают куда-то? — предположил Фуций. — Надо бы осмотреться. Может, там глубины для нас неподходящие.

— Куда заманивают? — проговорил адмирал. — Ты, что Фуций струсил? Испугался нескольких сотен утлых лодчонок? Посмотри, ну, что это за корабли. Они больше похожи на корыта. Мы раздавим их и не заметим этого. Я приказываю вперёд.

Капитан Фуций недовольно покачал головой, но передал приказ адмирала увеличить число гребков, чтобы ускорить ход кораблей. Пармения так разозлило внезапное и дерзкое нападение противника, что он опытный мореход забыл обо всех возможных навигационных опасностях. На ладьях русской флотилии поставили паруса, что дало возможность увеличить скорость судов. Византийцы никак не могли догнать их. Так продолжалось уже довольно долго. Адмирал Пармений стал беспокоиться, и заподозрил какой-то подвох. Впереди уже показались множественные острова. Пармений понял, что здесь что-то ни так. Адмирал знал, что в таких местах могут быть отмели. Он уже собрался отдать команду о замедлении хода, но в этот момент его головная галера, которая шла впереди остальных византийских кораблей, резко остановилась, как будто наткнулась на невидимую преграду. Послышался треск ломающихся досок днища галеры. Воины, сидевшие на вёслах, повылетали со своих мест и попадали на палубу. Адмирал с капитаном, стоявшие на носу корабля, чудом не оказались в море, так как при падении задержались за борт. То же самое произошло и с остальными судами византийского флота. Они, один за другим на полном ходу, врезались в подводные скалы, и замирали на месте, как вкопанные. Тем временем на русских ладьях заметили, что византийцы сели на мель, и стали разворачивать свои суда так, чтобы вновь напасть на обездвиженного противника. И тут же из-за близлежащих островов показалось множество других кораблей, которые стремительно двигались в обход византийской флотилии. Адмирал поднялся на ноги, и стал смотреть на корабли противника, обходившие его флот с тыла.

— А это ещё что такое? — недоумевающе спросил Фуций, стоявший рядом с Пармением. — Как это всё понимать? Похоже, что нас окружают, адмирал.

— Я и без тебя вижу, что окружают, — огрызнулся Пармений. — Прикажи открыть огонь по кораблям противника. Хотя, это теперь вряд ли нам поможет. Похоже, что мы скоро пойдём на корм рыбам.

В этот момент в палубу возле того места, где стоял адмирал, вонзилась горящая стрела, чудом не попавшая в него. Пармений наступил на неё, и задумчиво произнёс:

— Не понимаю, как я мог угодить в такую примитивную западню? Я ведь бывал и ни в таких переделках, а здесь…

— Наверное, вы думали, что эти русские идиоты? — иронично заметил Фуций.

По палубам византийский кораблей метались обезумевшие от паники воины. Каждый из них уже не думал, как сражаться. Они пытались спасти свои жизни.

Флот Олега обошёл византийцев с двух сторон, и принялся беспощадно обстреливать их галеры зажжёнными стрелами. Через некоторое время почти все корабли византийцев уже пылали. Под воздействием безжалостного огня галеры превращались в обгорелые головешки. Их чёрные остовы возвышались над водой, так как не могли погрузиться в море. Скалы, на которые они напоролись, удерживали их над поверхности. Византийцы плавали в море, стараясь удержаться на воде при помощи досок отвалившихся от их кораблей.

— Никого не щадить, — приказал Олег. — Всех византийцев на дно. Теперь путь на Царьград свободен.

Море просто таки кипело вокруг догорающих галер византийцев. Воины продолжали выпрыгивать за борт и пытались спастись вплавь. Но до берега было слишком далеко, а на русские ладьи не брали их на борт. Таков был приказ сурового князя Олега. Спустя несколько часов всё было кончено. Над поверхностью воды торчали обгорелые остовы византийских галер. Кое-где ещё плавали живые люди, удерживаясь за обломки своих же кораблей. Но волны уже принялись разрушать следы, разыгравшейся недавно здесь трагедии. К утру море поглотило все следы человеческой жестокости и необъяснимой безжалостности к себе подобным божьим созданиям. А русский флот князя Олега к этому времени уже подходил к Царьграду.

Дружина князя Игоря, двигаясь по бескрайней степи, к вечеру второго дня подошла к небольшой реке. Князь поднял вверх правую руку, и войско остановилось. Игорь вместе с воеводой Истром подъехали к самому берегу и вошли в воду. Их кони сделали ещё несколько шагов и зафыркали. Река оказалась глубокой. Вода доходила их коням до груди почти у самого берега. Князь и воевода возвратились на сушу.

— Да, здесь мы не перейдём, — проговорил Истр. — Слишком глубоко. А переплывать такая морока. Времени уйдёт, уйма сколько.

— Надо поискать брод, — предложил Игорь. — До темноты мы должны переправиться на другой берег. Эта позиция не годится для сражения с половцами. Здесь они могут обойти нас с фланга.

Воевода отправился искать брод для переправы войска. Игорь стоял на берегу реки и пристально всматривался вдаль. Перед ним расстилалось бескрайнее поле.

Трава в этом году выросла высокая, почти в человеческий рост. Жаркая погода высушила её, и она, потревоженная степным вольным ветром, шелестела, раскачиваясь из стороны в сторону. И если тихо стоять и вслушиваться, то можно услышать зов степи. Это такой особый звук, который очень похож на шорох. Он как будто заползает в душу, обволакивает тело и приносит успокоение и щемящую тоску.

Князь Игорь наслаждался степной песней луговых трав, когда резкий окрик воеводы пробудил его сознание и вернул к повседневной действительности жизни.