— Я тебя поняла, — проговорила Радмила. — Только я хочу, чтобы ты больше не заставлял меня выполнять такие поручения.

— А что, ты решила больше не изменять мужу? — удивился Свенельд. — Теперь будешь честная и праведная?

— Это моё личное дело, — возмутилась Радмила. — Тебя это не касается.

— Ой, касается, — ехидно произнёс воевода, — ты даже не представляешь, как меня это касается. Когда жена воеводы, который служит крупным военачальником у Великого Князя Киевского Игоря, путается с его врагами Киева, это меня не может не касаться. А вот, если эта жена да ещё отказывается помогать киевскому воеводе, которого поставили следить, чтобы в Киеве не было измены, то это меня вдвойне касается. Так, что ты или будешь мне помогать, или я вынужден буду тебя вывести на чистую воду. И это относится не только к твоим похотливым похождениям.

— Я Киева не предавала, — твёрдо сказала Радмила. — Моя слабость не имеет ничего общего с предательством.

— А как насчёт измены своему мужу? — сверлящим тоном спросил Свенельд. — Это ты не считаешь предательством по отношению к нему.

— Это не предательство, — уверенно ответила Радмила. — Это моя…ошибка.

Свенельд только головой покачал, поняв, что спорить с Радмилой бесполезно, и, чтобы прекратить бессмысленные препирательства, задал ещё один вопрос:

— Последний раз тебя спрашиваю, по-хорошему, будешь мне помогать?

Боярыня молча повернулась к воеводе спиной и стала смотреть в окно.

— Отвечай, считаю до трёх, — предупредил Свенельд. — А потом…. Раз…

Только и успел выговорить воевода, как Радмила сразу же произнесла:

— Буду. Хватит надо мной издеваться.

— Ну, вот и молодец, — примиренческим тоном проговорил Свенельд. — А, если удастся наш план с обозом, то мы тебе ещё и денег дадим. Как бы в награду за помощь Киеву. Купишь себе украшения какие-нибудь. Ты ведь любишь украшения?

— А сколько дадите денег? — с живостью поинтересовалась Радмила.

— Не боись, не обидим, — заверил Свенельд и, улыбаясь, покинул комнату.

На улице день уже разыгрался во всю силу. Солнце весело усмехалось в небе, заливая Киев теплом. Воевода остановился возле крыльца дома Звенислава, взглянул вверх и подумал: «Да, дело к весне идёт, солнце уже греет. А у нас до сих пор корабли без оснастки стоят. Надо торопиться, а то из-за этого Чёрного всадника, ни один обоз не может дойти из Киева по назначению».

Свенельд спустился с крыльца и зашагал по улице, весело насвистывая какую-то варяжскую песенку. Воевода торопился к князю Олегу. Туда должен был прийти купец Мамон, которого вызвал к себе князь Олег. Когда Свенельд добрался до дома князя, уже наступил полдень. На первом этаже в большом зале, томясь у окна в ожидании, стоял купец Мамон. Воевода подошёл к нему и спросил:

— Князя дожидаешься? А его нет дома, он на верфи с самого утра.

— Не понял, — удивился купец. — Мне передали, что князь Олег приказал явиться мне в его дом в полдень. Я пришёл, а он на верфи с самого утра. Что это всё значит?

— Это я тебя вызывал сюда, — пояснил Свенельд. — Мне надо с тобой поговорить. Но я не хотел, чтобы нас видели вместе. Вот мы с князем и решили вызвать тебя к нему домой, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений.

— Каких подозрений? — продолжал находиться в полном непонимании Мамон. — Что всё это значит? Меня что в чём-то подозревают?

— Да не тебя, — успокоил его Свенельд. — Ты не волнуйся, а послушай меня внимательно. В Киеве завёлся предатель, тебе это уже известно. Но мы не знаем, кто это такой. Обозы, идущие из города постоянно грабят. А обозы, идущие в Киев — нет. Значит, лазутчик находится в Киеве. Да и ты рассказал, что главарь разбойников, скрывающийся под личиной Чёрного всадника, тоже говорил, что он возвращается в Киев после ограбления обоза. Похоже, что предатель постоянно находится в городе. Мы должны покончить с ним раз и навсегда. Иначе, князь Олег не успеет подготовиться к весеннему походу на Царьград. Предатель мешает ему оснастить его флот. Да и урон в деньгах князь несёт большой. Вот мы и задумали послать ещё один обоз в Смоленск через два дня. Я уже позаботился о том, чтобы всему Киеву было известно об этом обозе.

— Ещё один обоз? — поразился Мамон. — Ты, что воевода шутишь? Да кто теперь из купцов согласится везти обоз через этот проклятый Чащонский лес, после того как там ограбили столько караванов? Тем более, что бандиты убивают всех, кто сопровождает обоз. В Киеве нет сумасшедших купцов, я то уж знаю. А нормальный человек никогда на такое дело не согласится.

— Правильно, — обрадованным голосом произнёс Свенельд. — Вот мы и решили попросить тебя повезти этот обоз. Мы тебе доверяем, ты в деле проверен. Я и князь Олег твёрдо уверены, что ты не предатель.

— Спасибо, конечно, вам за доверие, но я вовсе не считаю себя ненормальным, — обиделся купец. — Я лучше подожду, пока вы словите этого Чёрного всадника. А уж потом, может быть…

— Да здесь нет для тебя никакой опасности, — постарался заверить Мамона Свенельд. — Я обо всём уже подумал.

— Ага, нет никакой опасности, — с сомнением в голосе проговорил купец. — Ты воевода раструбил на весь Киев, что выходит богатый обоз, и говоришь, что нет никакой опасности. Да разбойники уже наверняка сидят в лесу и дожидаются, когда обоз пожалует к ним в ловушку.

— Вот именно, — поддержал его Свенельд. — Я этого и добиваюсь. Дело в том, что в обозе будут не простые возчики и торговцы. В обозе будут мои воины, переодетые простыми людьми. Они будут наготове, чтобы встретить разбойников. Ну, теперь ты понял мой замысел?

Мамон потёр затылок ладонью и с недоверием сказал:

— Про обозы разбойники были осведомлены и раньше. Хотя вы с князем никогда и никому постороннему об этом не говорили. А что, как это предатель находится среди людей князя? А что если он не клюнет на твою приманку?

— О моей задумке знает только один князь Олег, и больше ни одна живая душа, — проговорил Свенельд. — Теперь вот и ты знаешь. Так что проговориться некому. В обозе будут только мои люди. А я твёрдо уверен, что на них можно положиться, поэтому я и доверяю им.

— Эх, воевода, когда на кону стоят такие деньги, никому доверять нельзя, — возразил ему Мамон.

— Как бы там ни было, но ты ничем не рискуешь, — сказал раздражённо Свенельд. — Если разбойники всё-таки узнают о моей хитрости, то они, скорее всего, просто не нападут на обоз. Вряд ли он добровольно полезут в ловушку. Что они сумасшедшие, что ли?

Купец молча смотрел в окно и нервно тёр ладонью о ладонь.

— Ладно, — собравшись с духом, произнёс Мамон, — двум смертям не бывать, а одной не миновать. Я поведу ваш обоз, так тому и быть.

— Ну и хорошо, — обрадовался Свенельд. — А сегодня побольше болтай среди своих друзей купцов, что в обозе будет, пять мешков с золотом и серебряными гривнами. Может, среди них есть, тот, кто доносит предателю. Мы то так и не знаем где он и кто он.

— Пять мешков, говоришь, — засомневался Мамон. — Не много ли загнул ты воевода? Не поверят в такое.

— Поверят, если ты поведёшь караван. Все в Киеве знают, что ты самый богатый купец в городе. Мы потому и просим тебя возглавить обоз, чтобы всё выглядело достоверно, — убедительно проговорил Свенельд. — Ну, и не стоит забывать, что люди, как раз больше всего и верят во всякие небылицы, какими бы несуразными они не казались.

Купец Мамон ухмыльнулся и протянул правую руку воеводе в знак заключённой сделки. Свенельд ответил купцу своим рукопожатием.

Князь Братислав захотел ещё раз взглянуть на свой дом, перед тем, как удалиться со двора, но почему-то взглянул вверх. На небе в окружении сверкающих звёзд сияла полная луна. Но вот цвет у неё был необычный серебристый, а какой-то красноватый. Братислав подумал: «Похоже, что сегодня ещё прольётся кровь».

Князь Игорь приблизился к разбойнику Шраму и приставил свой меч к его горлу. Холодная сталь блеснула в серебристо-кровавом свете луны. Игорь грозно сказал, обращаясь к Шраму: