— Это ещё не всё, — сказал Игорь. — У меня есть ещё одно дело, которое я желаю решить прямо сейчас. В Новгороде находится дом князя Братислава, отобранный у его отца незаконно. Я настаиваю на том, чтобы его возвратили князю Братиславу незамедлительно.

— Этот вопрос можно легко уладить, — мягким голосом произнёс Барат. — Этот дом князь Братислав может забрать хоть сегодня, он всё равно стоит пустой. В нём никто не живёт. Вот воевода Караган вам покажет, где он находится. Больше у тебя, князь Игорь, нет дел до Совета?

— Нет, больше у меня дел нет, — сказал Игорь. — Воевода Караган, покажи нам, где дом князя Братислава. Правда сейчас мы заняты, а вот вечером, когда стемнеет, мы может туда отправиться.

— Я туда вечером не пойду, — решительно произнёс Караган. — Да вы и сами сможете найти его без особого труда. Спросите у любого прохожего, где находится пустой дом Белой княгини, и вам покажут.

Игорь и Братислав с удивлением посмотрели на Карагана. Все члены Совета стали расходиться. Когда в зале остались лишь князья Игорь и Братислав, воевода подошёл к ним и с горечью в голосе проговорил:

— Не ожидал я от тебя, князь Игорь, что ты станешь лишать Новгород его вольностей. Твой отец князь Рюрик так бы никогда не поступил. Напрасно ты это затеял.

— Да как ты не можешь понять? Ты опытный и обознанный в таких делах человек, а не разумеешь, что по-другому нельзя, — вскипел Игорь. — Вот посуди сам, согласятся другие славянские города идти под мою руку, если узнают, что Новгород остался вольным городом? Они тоже захотят сами управлять своими городами и землями. Ну, и как же я, по-твоему, смогу объединить наши земли?

— Ну, не знаю, может, ты и прав, — колебался Караган, — только меня уже поздно переделывать. Не смогу я смириться с тем, что Новгород будет под властью одного человека, пусть даже и тебя. Новгород всегда был вольным городом. В нём испокон веков управляло Вече и Совет Старейшин.

— Ладно, больше на эту тему я говорить с тобой не желаю, — расстроенным голосом произнёс Игорь. — Видать, ты и вправду, уже такой старый стал, что простых вещей не понимаешь. Расскажи нам лучше, почему это ты не хочешь идти в дом князя Братислава поздно вечером? И почему ты этот дом называешь домом Белой княгини?

— Это не я его так называю, — пояснил Караган. — Это люди его так прозвали.

Воевода взглянул на князя Братислава, который внимательно слушал его рассказ и продолжил:

— После того, как погибла мать князя Братислава, в этом доме начали происходить странные события. У нас там была раньше городская управа. Так вот все, кто приходил в этот дом, самым невероятным образом попадали в разные неприятности. То ни с того ни с сего заболеют непонятной хворью какой-то, то упадут прямо в этом доме на ступеньках и повредятся. А уж, как там по ночам стала появляться женщина, одетая в белое платье, так вообще туда ходить стало небезопасно. Случай был там такой, что и объяснить его нельзя. Зашёл туда как-то писарь из управы, да и пропал совсем. Так с тех пор его и не видели больше. Говорят, что это покойная княгиня Ангельда, матушка князя Братислава, никого в свой дом не пускает.

— Да это сказки какие-то, — с улыбкой произнёс Игорь. — Ерунда, да и только.

— Ну, не знаю, ерунда это или нет, — рассеяно проговорил Караган, — а я туда ночью не пойду.

— Ладно, и без тебя найдём дорогу, — сказал Братислав. — Надеюсь, что моя матушка меня то в дом пустит. Обязательно сегодня же вечером туда и пойдём с князем Игорем. Поясню своей матери, что я с гостем пришёл. Небось, не осерчает.

Князья Игорь и Братислав дружно засмеялись после этих слов. А воевода Караган только рукой махнул и произнёс:

— Да ну вас, вам всё смешки, а я серьёзно говорю, лучше днём туда идите.

Воевода вышел во двор. Солнце уже опустилось на крыши Новгорода, и собиралось скрыться за домами, предоставив город во власть вечера. Снег переливался красными огоньками, играя под лучами заходящего светила. Посреди двора стоял князь Барат и разговаривал с каким-то человеком. Воевода решил высказать князю своё несогласие по поводу его странного поведения на Совете. Караган подошёл к Барату и его собеседнику. Незнакомец сразу же ретировался, и поспешно зашагал прочь. Но воевода успел разглядеть его лицо. Через всю правую щеку у него проходил глубокий шрам, который делал выражение лица зловещим и отталкивающим.

— Это кто такой? — поинтересовался Караган. — Похоже, что не из новгородцев будет. Я бы такого запомнил. А этого я вижу впервые. Ну и рожа у него мерзкая.

— Да так, знакомый мой из Смоленска приехал с купцами, не обращай на него внимания, — пояснил Барат. — А что ты хотел?

— Ах да, — спохватился воевода. — Я хотел спросить у тебя, зачем ты предложил собирать Вече? Ведь и так ясно, что народ поддержит князя Игоря. Простой люд и отца его поддерживал всегда. При нём народу лучше жилось, чем при наших князьях да боярах. Он с простолюдинов по три шкуры не драл, как наши, хоть и был варягом.

— Это мы ещё поглядим, кого народ поддержит, — засомневался Барат. — Вот ты, я вижу, действительно поддерживаешь князя Игоря. Хочешь, чтобы Новгород лишился своих вольностей?

— Да не то ты говоришь, князь Барат, не то, — возразил Караган. — Я, конечно, уже старый, может, чего и не понимаю в новых делах, но одно знаю точно, в одиночку славянским городам не выстоять супротив наших врагов. Подомнут они нас под себя, сядут на нас сверху и будут на нас ездить.

— Ладно, не надо говорить за других, — посоветовал Барат. — Ты так рассуждаешь потому, что у тебя нет своих городов и земель. Вот тебе и не жалко их терять. А тот, у кого есть, что терять, рассуждает по-другому.

Князь повернулся и зашагал к воротам. Воевода смотрел ему в след и думал: «Что-то здесь ни так. Странно как-то ведёт себя Барат. То предлагает Вече собрать, а ведь понимает, что это не в его пользу будет. Задумал что-то князь. Темнит. Вот и отец его князь Овдег такой же был. Никогда прямо ничего не говорил. Всё вокруг да около. А потом как утворит что-нибудь, так хоть за голову хватайся. Правду говорят люди, яблоко от яблони далеко не падает».

Красная полоска неба на западе потускнела и пропала. Вместе с ней исчез и день, уступив место вечеру. Сумерки быстро заполняли всё вокруг, заменяя яркие краски Мира серыми и унылыми. Купец Мамон уже порядком устал от длительной ходьбы, но всё же он собрался с силами и прибавил шаг. Мороз к вечеру усилился, и поэтому снег звонко захрустел под ногами Мамона. Купец поднялся на холм, остановился, чтобы немного отдышаться и обрадовался. Прямо перед ним вдалеке показался Днепр, закованный в ледяной панцирь. И там же возле могучей реки находился Киев. Купец глубоко вздохнул и сказал:

— Ну, теперь то я точно успею до ночи. Вот он Киев, совсем рядом.

Сзади купца послышались звуки быстрых шагов. Мамон оглянулся и увидел, что несколько волков, прыгая по сугробам, двигаются в его сторону. Купец сразу же сорвался с места и побежал, что было сил к городу. Мамон даже не оглядывался, чтобы не терять скорость. «Зачем мне видеть догоняют меня эти серые бестии, — думал Мамон, — или нет. Что я от этого быстрее бежать буду. Будь, что будет». Купец так быстро двигался, что не смог остановиться возле городских ворот, а поскользнулся и, упав, проехал на мягком месте по снегу аж до самого входа. Стража, находившееся возле ворот, дружно засмеялась. Ни каждый день такое увидишь, чтобы человек в город на заднице въезжал. Мамон поднялся и, не отряхиваясь, спросил:

— Где они?

— Кто они? — не поняли стражники.

— Как это кто? — удивился Мамон. — Волки.

Стражники с недоумением переглянулись, а один из них даже покрутил пальцем возле своего виска, и кивнул головой в сторону купца. Мамон пристально смотрел в поле, откуда он только что приехал на своём мягком месте, но ничего там не видел.

— Наверное, побоялись подходить близко, — задумчиво проговорил Мамон. — Еле убежал от них. И нечего здесь нет смешного. Посмотрел бы я на вас, когда за вами гнались бы волки, стали бы вы веселиться или нет?