265. День великой победы (9 мая 1945 г.) Перевод С. Шервинского Мы с честью вложили свой меч в ножны. Победа великая, горю конец. Враги наши смертные — поражены, И песни льются из всех сердец. На улицах толпы, народ шумит, В ладони хлопают, смех кругом. А вот перед домом и стол накрыт С искрящимся золотым вином. Хозяин зовет: «Входи, дорогой! Братья, садитесь за стол живей! Выпьем за сына, мой сын — герой, Да и за ваших всех сыновей!» Звенят стаканами. Торжество, Улыбки. Льется вино рекой. Один говорит: «За моего Выпьем тоже… за упокой…» Снимают шапки, стаканы берут, В благоговенье тихо сидят. Потом за погибшего молча пьют И хлеб священный вином кропят. 1945 266. Моя нирвана* Перевод Вс. Рождественского Наедине с самим собой Я живу в лесной тишине. Моя хижина в самой глуши, Где журчит прозрачный ручей. Погруженный в раздумья свои, Я живу в глухой тишине, Где ликует душа, на сердце покой, Где нет больше гнета страстей. За пределами мира земного, В безграничных просторах мечты, Я живу в бесконечном и вечном, Без горя и слез. 1945 267. «Жизнь — краткий сон, прошла — и нет следа…» Перевод К. Арсеневой Жизнь — краткий сон, прошла — и нет следа, Всё преходяще — гаснет и звезда. И человек — что горсточка песка. Лишь скорбь его, как вечность, глубока. 9 ноября 1947 Ереван 268. Авику Перевод В. Звягинцевой Пусть будет прям всегда твой путь. Будь справедлив и честен будь. Горячей, доброю душой Люби весь этот мир большой. Люби товарищей своих, Всегда будь радостью для них. В беде от друга не беги, Ему, чем можешь, помоги. И до конца счастливых дней Будь предан родине своей, Ее защитой верной будь. И если ты когда-нибудь Пойдешь на подвиг для нее — Не возгордись, дитя мое: Ты только долг исполнишь свой. Иди ж дорогой трудовой И с чистой совестью живи Для мира, счастья и любви. Когда ж умру я, ты один К моей могиле подойди И помолчи над ней, грустя, Любимое мое дитя. 1954 Ереван 269. «Страдал я в этом мире зла, печали…»*
Перевод Вс. Рождественского Страдал я в этом мире зла, печали И много пролил слез из-за него. Но те глаза, какие слез не знали, Не видят в этом мире ничего. 1955 ЛЕГЕНДЫ И БАЛЛАДЫ 270. Скиталец-сын Перевод Вяч. Иванова С посохом в руке дрожащей, удручен, согбен, уныл, После долгих лет, скиталец, я завидел милый дол. Перешел семь гор высоких, семь морей я переплыл. Всё утратил, нищий странник, но до родины добрел. Подходя к селенью с сердцем, переполненным тоской, За околицею, в поле, друга детства повстречал. «Старина, — вскричал, — бог помочь! Узнаешь, кто я такой? Изменился?» Мой товарищ поглядел и промолчал. Мерю улицу клюкою. Вот и милый частокол. И сама, с душистой розой, показалась у крыльца. «Здравствуй, — молвил я, — сестрица! Бог нам свидеться привел». Отвернулась, отмахнулась от бродяги-пришлеца. Никну ниже я. Родную вижу хижину, и тын, И старуху мать. «Хозяйка, гостю на ночь дай приют!» Содрогнулась и всплеснула мать руками: «Как ты тут? — И ко мне в слезах прильнула: — Сын мой милый! Бедный сын!» 1902 Шуша 271. Мать** (Ширакское предание) Перевод А. Сендыка Едва осенние леса Продрогнут в сырости ночной, Едва по вымокшим полям Завьется ветер ледяной, Всплывает в памяти моей О старой матери рассказ, — Ведь, может быть, как прежде с ней, С другой обходятся сейчас. И где-то страшные дела Свершаются рукою зла. Бог знает где, бог весть когда У сына в доме мать жила. Согнули старую года, Слепа, глуха она была, С советами не смела лезть, Ходила тихо, словно тень, Не дашь — так не попросит есть И только молится весь день. А вот невестке мать — беда: «Свалить бы с плеч проклятый груз, — Хозяйство гибнет, да куда — Я за подол ее держусь. Чем ни корми, всё плохо ей, Хулит, клянет свое житье, На шее сидя на моей. Давно бы выдворить ее». — «Но я ведь — кровь ее и плоть», — Пытался спорить сын с женой. — «Не стерпит этого господь. О боже, сжалься надо мной». |
