Не печалься, не стоит, ведь горе пройдет, В этом мире ничто не имеет цены, И не радуйся слишком — любовь пройдет, Как пройдет и жизнь, как проходят сны. 1904 141. «Ах, цвет любви моей увял, отцвел…» Перевод М. Зенкевича Ах, цвет любви моей увял, отцвел В бутонах золотых невскрытых роз. На сердце юном, как плита тяжел, Холодный гнет окаменевших слез. Умри, уйди!.. Жизнь будет без тебя. Вновь розы засияют по кустам. Твою возлюбленную полюбя, Другой, как ты, прильнет к ее устам! 1904 Н. Нахичевань 142. «Никто не понял скорбных слез моих…» Перевод М. Звягинцевой Никто не понял скорбных слез моих, Рукою нежной ран не исцелил. Никто не холил грустных роз моих, Благоуханья песням не дарил. Я за участье жизнь готов отдать, — Ах, если б я был понят и любим, На свете выше блага не сыскать, Чем счастие служения другим. Так много и любил и плакал я, — Никто не понял скорбных слез моих. Так жаждала любви душа моя, Никто не холил грустных роз моих. 1904 Н. Нахичевань 143. «Сорванную розу ветке не вернуть…» Перевод В. Брюсова Сорванную розу ветке не вернуть, Мигом миновавшим снова не вздохнуть. Что пережила ты — всё во сне, в тумане, И любовь и горе — тень воспоминаний. Сохраняй же чистым сердце, доброй будь, Чтоб на память жизни не осела муть. Не спеши… Смерть глянет поздно или рано… Всё пройдет бесследно: сны и мгла тумана! 1904 Москва 144. «Будто волчьих стай страшный вой кругом…» Перевод Б. Садовского Будто волчьих стай страшный вой кругом: В полночь зимнюю ветер шлет свой стон, И в саду моем сумрачно-пустом Ветки бедных ив рвет, ломая, он. Ах, любовь в груди плачет с детских лет, Но кому понять красоту мечты? Дружеских сердец не ищи: их нет, Навсегда, душа, одинока ты. Вырви же любовь, брось из сердца прочь,— Ведь ее весь мир чуждой признает, Брось в холодный мрак, в эту злую ночь, Прямо ветру в пасть… пусть она умрет… Пусть моя любовь плачет сиротой, Ветер плач ее пусть умчит туда, Где приливы волн в берег бьют пустой, Но не к людям, нет… К людям — никогда… Ветер всё ревет, бешено ревет, Буря зимняя в эту ночь страшна, И любовь моя молча смерти ждет Под ветвями ив… пусть умрет одна. 1904 Александрополь 145. «Животворящему светилу…»* Перевод Т. Спендиаровой Животворящему светилу Я скорбь души своей открыл, Я оку вечности в бессилье, В ожесточенье говорил: «Куда ты гонишь шар земной? В чем смысл, в чем цель короткой жизни? Подвластны смерти мы одной», — Ему я молвил с укоризной. «Не ставь мне этого в вину, — И солнце сразу помрачнело. — — Как ты, у смерти я в плену, Во тьме блуждаю без предела. Миры бесчисленные там Рождаются и умирают. Кто их творит, кто разрушает? На это, знай, о человек, Ответа нет. Века идут за веком век, Ответа нет…» 1904 Александрополь 146. «Твой гордый стан сосны стройней…» Перевод Эм. Александровой Твой гордый стан сосны стройней. Сто тысяч раз люблю тебя! Коснуться бы твоих кудрей, Припасть к рукам твоим, любя! Я от тоски безумным стал, Неистовым, как ураган; Скитаюсь между круч и скал, Огнем любовным обуян. Пожаром стал, костром ночным, Бессонный пламень жжет мне грудь… О дай прильнуть к губам твоим И свой огонь в тебя вдохнуть! 1904 Тифлис 147. «В разливе утренних лучей…» Перевод А. Блока В разливе утренних лучей Трепещет жаворонок страстный, Не знает мрака и скорбей, Поет любовь и свет прекрасный. Душа, окутанная тьмой, Глядит с тоской на мир несчастный, А над склоненной головой Ликует жаворонок страстный! 15 июля 1905 |
