Признание это важно не только для выяснения процесса формирования литературно-эстетических взглядов Исаакяна, но и для понимания особенностей его индивидуальности. Черты близости между Исаакяном и Лермонтовым следует искать не в совпадении отдельных образов, а прежде всего в духе их творчества, в характере поэтического миросозерцания.
Многие черты, роднящие Исаакяна с Лермонтовым, связаны с традициями романтизма, но не созерцательно-мечтательного, а активного, мятежного романтизма. Оба поэта не только верят в «жизнь иную», в «стремление свободной мечты в вышину», но и беспощадны в разоблачении зла. И Лермонтову, и Исаакяну свойственно благородное негодование, «мятежная тоска» и «духовная жажда».
В. Я. Брюсов так определил характерные черты поэтической индивидуальности Исаакяна: «В творчестве Исаакяна есть надлом, надрыв, которого нет у его старших собратьев, и это сообщает его стихам особую остроту. Насколько поэзия Ованисяна — серьезно-спокойна, насколько творчество Туманяна — страстно-радостно… настолько стихи Исаакяна страдальчески-беспокойны и порывисты».[18]
Поэтическое чутье не обмануло Брюсова при определении общего духа творчества каждого из этих названных трех виднейших представителей новой армянской поэзии. В самом деле, трудно не согласиться, что лирике Ованисяна свойственны более ровные, спокойные тона, что поэзия Туманяна отличается эпическим характером, просветленно радостными, оптимистическими настроениями и что, наконец, в стихах и песнях Исаакяна постоянно ощущается беспокойно-порывистый дух их автора.
Девяностые годы прошлого века, несмотря на неблагоприятные общественные условия, были тем не менее и периодом бурного развития армянской литературы. Армянская поэзия переживает невиданный расцвет, один за другим выходят в свет первые сборники Ованисяна (1887), Туманяна (1890), Цатуряна (1891), Исаакяна (1897).
Большинство деятелей армянской литературы и общественной мысли (в пределах России) получили высшее образование в крупнейших русских культурных центрах, их общественно-литературные взгляды формировались под сильным влиянием передовых идей русской литературы, и, наконец, как справедливо в свое время указывал Ованисян, значительная часть армянской интеллигенции знакомилась с произведениями западно-европейской литературы, с достижениями зарубежной философской, политической и научной мысли по русским переводам.[19]
Патканян, Сундукян, Ованисян, Терьян учились в Московском и Петербургском университетах. Молодость Агаяна прошла в Москве в годы, когда идеи революционной демократии получили широкое распространение, когда властителями дум передовой молодежи были Чернышевский и Добролюбов. Более десяти лет в Москве провел Ованисян. В Москве почти всю жизнь прожили Шахазиз и Цатурян. Наконец, в Москве были изданы первые сборники Шахазиза, Ованисяна, Туманяна, Цатуряна.
Несколько иначе сложилась писательская судьба Исаакяна. После ухода из Эчмиадзинской семинарии он продолжал образование в Европе, где провел многие годы. Занимаясь самообразованием, он близко знакомится с новейшими течениями буржуазной философской и эстетической мысли. Однако не следует преувеличивать значение этого последнего обстоятельства. В формировании мировоззрения Исаакяна решающую роль сыграла армянская действительность конца прошлого века. Это было время острой идейной борьбы, переоценки ценностей, ломки старых представлений и зарождения новых тенденций в литературе и общественной мысли.
В конце XIX века значительно вырос и армянский читатель. Он стал более взыскательным. Появилась потребность в лирике, в задушевных любовных элегиях, в поэзии природы. Первый сборник Ованисяна отвечал именно этим требованиям времени. Какой горячий прием встретили стихотворения Ованисяна со стороны читателей, можно судить по признанию Исаакяна. «Его имя волнует мою душу, — писал Исаакян об Ованисяне, — и я, вспоминая его, вновь переживаю ту счастливую пору моей юности, когда я впервые познакомился с его лирикой.
Чтобы понять глубокое обаяние его поэзии для меня и моего поколения, надо вернуться больше чем на полвека назад, к концу восьмидесятых годов.
В этот период в армянской поэзии безраздельно властвовала высокоталантливая, мужественная поэзия Рафаеля Патканяна. Его пламенными патриотическими и гражданскими песнями была насыщена духовная атмосфера нашей страны. Мелкие, второстепенные поэты подражали ему…
Когда зазвучала лира О. Ованисяна, она пленила наше юношеское воображение.
Весенняя свежесть его поэзии, естественность, человечность, новые чудесные образы, великолепный язык, задушевный стих безраздельно покорили нас. Мы знали наизусть всю его книгу. Его лирика потрясла наши души».[20]
Эти признания знаменательны не только потому, что правдиво передают литературную атмосферу 80-х годов и объясняют причину успеха лирики Ованисяна, но и потому, что они в известном смысле являются ключом для понимания литературной позиции самого Исаакяна.
В армянской прозе, начиная с народно-бытовых романов Прошяна, реализм твердо завоевывает свои позиции. Но в поэзии традиции романтизма оказались более сильными и устойчивыми. В силу исторических обстоятельств романтизм в начальный период становления новой армянской литературы развивался преимущественно в одном направлении: в идеализации исторического прошлого. Наиболее яркими образцами в этом смысле могут служить в поэзии — «Аварайский соловей» Гевонда Алишана, в прозе — романы Раффи. Гражданские мотивы были ярко выражены в романе Абовяна «Раны Армении», который оказал значительное влияние на развитие поэтического миросозерцания Исаакяна.
В последующие десятилетия романтическая линия развивалась в творчестве Патканяна, Шахазиза и Алишана. Они в значительной степени обогатили армянскую поэзию патриотическими мотивами. Изданный Патканяном в 1857 году национальный песенник, где впервые было опубликовано его известное стихотворение «Слезы Аракса», составил один из важнейших этапов в развитии армянской гражданской лирики.
Признавая неоспоримые заслуги Патканяна, Шахазиза и Алишана в развитии поэзии Армении, в то же время нельзя не заметить, что в их творчестве лирика чувств была заслонена пафосом гражданской темы. Исключение составляют два-три стихотворения Шахазиза, в числе их стихотворение «Сон».
Для дальнейших судеб армянской лирики особенно важна была роль Ованеса Ованисяна, этого «чародея армянской поэзии», как назвал его Исаакян. Традиции романтизма возрождаются в новом качестве в лирике Исаакяна и Терьяна, творчество которых обогащалось достижениями не только армянской, но и русской и западноевропейской поэзии.
В истории армянской поэзии Ованисян стоит на том рубеже, когда под натиском времени романтизм уступает место реализму. По своему пафосу творчество Ованисяна было реалистическим, однако в его любовных элегиях и стихотворениях, посвященных изображению природы, довольно отчетливо проявляются живые традиции романтизма.
Вечными спутниками жизненного и творческого пути Исаакяна, наряду с армянскими поэтами от Нарекаци до Ованисяна, были Гомер, Саади и Низами, Байрон и Шиллер, Гете и Гейне, Мицкевич и Лермонтов.
3
Первый сборник Исаакяна под названием «Песни и раны» увидел свет в 1897 году. Это небольшая книжка, заключавшая в себе всего несколько десятков лирических стихотворений, принесла автору известность, и он твердо занял одно из ведущих мест в новой армянской литературе. В 1902 году был опубликован второй сборник стихотворений Исаакяна — «Из старых и новых песен и ран», за которым последовал третий сборник — «Стихотворения» (1903). В 1908 году в Тифлисе было осуществлено издание книги Исаакяна, куда вошло почти все опубликованное до этого времени и новые стихи. Книга была озаглавлена так же, как и первый сборник Исаакяна, — «Песни и раны».
