«Мы проходим совсем близко вдоль линии наших кораблей, и Корнилов поздравляет командиров и команды, которые отвечают восторженными криками “ура”, офицеры машут фуражками. Подойдя к кораблю “Мария” (флагманскому Нахимова), мы садимся на катер нашего парохода и отправляемся на корабль, чтобы его поздравить. Корабль весь пробит ядрами, ванты почти все перебиты, и при довольно сильной зыби мачты так раскачивались, что угрожали падением.

Мы поднимаемся на корабль, и оба адмирала кидаются в объятия друг друга. Мы все тоже поздравляем Нахимова. Он был великолепен: фуражка на затылке, лицо обагрено кровью, а матросы и офицеры, большинство которых мои знакомые, все черны от порохового дыма. Оказалось, что на “Марии” было больше всего убитых и раненых, так как Нахимов шел головным в эскадре и стал с самого начала боя ближе всех к турецким стреляющим бортам».

Пальто Нахимова, которое он перед боем снял и повесил тут же на гвоздь, было изорвано турецким ядром. Среди пленных находился и сам флагман турецкой эскадры Осман-паша, у которого была перебита нога. Рана была очень тяжелая. В храбрости у старого турецкого адмирала недостатка не было, так же как и у его подчиненных.

23 ноября, после перехода через бурное Черное море, эскадра Нахимова бросила якорь в Севастополе.

Все население города, уже узнавшее о блестящей победе, встретило победоносного адмирала. Нескончаемые «Ура, Нахимов!» неслись также со всех судов, стоявших на якоре в Севастопольской бухте. В Петербург, в Москву, на Кавказ к Воронцову, на Дунай к Горчакову полетели ликующие известия о сокрушительной русской морской победе.

Результаты Синопского сражения поразили не только Россию, но и Европу. Даже такая нежно любящая нас газета, как «Тайме», сгоряча, а может, не получив еще ценных указаний, признала, что «такого совершенного истребления и в такое короткое время никогда еще не было. Неравенство сил может объяснить это некоторым образом, но не вполне»^{130}.

Но была у Синопского боя, помимо очевидной — батальной, еще одна, можно сказать — мистическая составляющая.

Фрегат «Рафаил» не существует

Возможно, читателю покажется удивительным, что свое донесение Государю о событиях 18 ноября в Синопской бухте адмирал Нахимов начал не со слов о блистательной победе в тяжелом сражении, а о событии, которое представлялось и ему и его Царственному адресату более важным: «Воля Вашего Императорского Величества исполнена — фрегат “Рафаил” не существует»^{131}.

Чтобы оценить значение сказанного адмиралом, нам придется вернуться в май 1828 года, конкретно в его 11 число, ровно за три дня до фантастического боя брига «Меркурий» с двумя турецкими линкорами под адмиральскими флагами. В этот день русский 44-пушечный фрегат «Архангел Рафаил» под командованием капитана 2-го ранга С.М. Стройникова, потеряв ориентацию в упавшем на море тумане, оказался посреди турецкой эскадры. Не попытавшись даже начать бой, командир спустил Андреевский флаг.

В дальнейшем он мотивировал свои действия тем, что спасал 200 душ от верной и, на его взгляд, бессмысленной гибели. Представьте, что до сих пор находятся представители презренного племени пацифистов, вполне одобряющие сие деяние. Однако правда такова, что предатели выбрали жизнь, нарушив долг и присягу. Ошалевшие от счастья турки дали бывшему русскому фрегату имя «Фазли Аллах» — «Дарованный Аллахом».

Для Государя Николая Павловича, который с декабря 1825 года мужественно шел навстречу смертельной опасности и принимал любой вызов, сдача «Рафаила» была тяжким ударом. Император издал Указ:

«Уповая на помощь Всевышнего, пребываю в надежде, что неустрашимый Флот Черноморский, горя желанием смыть бесславие фрегата “Рафаил”, не оставит его в руках неприятеля.

Но когда он будет возвращен во власть нашу, то, почитая фрегат сей впредь недостойным носить Флаг России и служить наряду с прочими судами нашего флота, повелеваю вам предать оный огню».

Этот Царский приказ и исполнил адмирал Нахимов в день Синопа. В то время в отношении изменивших присяге, как людей, так и кораблей, были едины и Император и его моряки. Гуманизм еще не пустил своих ядовитых корней в православных душах. А каждый православный твердо знал с детства слова Откровения Иоанна Богослова, именуемого также Апокалипсисом: «…трусам, предателям, подлецам… и всем лжецам — им место в озере, что пылает огнем и серой, а это — вторая смерть» (Откр. 21:8)^{132}.

Слова весьма актуальные. Заметим, кстати, что вторая смерть — это смерть после Страшного Суда, смерть вечная и обжалованию не подлежит. Ни услужливые адвокаты, ни депутаты-законотворцы не помогут.

Сбывшееся ожидание России

Но и помимо наказанной измены, победа при Синопе вызвала восторг во всех русских сердцах.

«Вы не можете себе представить счастье, которое все испытывали в Петербурге по получении известия о блестящем Синопском деле. Это поистине замечательный подвиг», — так поздравлял Василий Долгоруков, Военный Министр, князя Меншикова, Главнокомандующего флотом в Севастополе.

Николай Павлович пожаловал Нахимову Святого Георгия 2-й степени Большого креста — редчайшую военную награду — и щедро наградил всю эскадру. Слава победителя гремела повсюду. Отныне имя Павла Степановича Нахимова знают не только моряки — знает страна.

«Нахимов молодец, истинный герой русский, — восклицает С.Т. Аксаков. — Я думаю, и рожа у него настоящая липовая лопата».

Поэты, начинающие и уже известные, поют Нахимова.

Старый князь Вяземский выразил свои чувства не только рифмами, но и поздравительным письмом Павлу Степановичу. Ни автографа, ни копии письма князя найти пока не удалось. Зато сохранился ответ Нахимова. Его обнаружил в литературном архиве биограф Нахимова Юрий Давыдов. Поскольку почти не сохранились образцы эпистолярного творчества знаменитого адмирала, позволяющие взглянуть на него с «внеслужебной стороны», приведем здесь этот ответ:

«Ваше Сиятельство! — Письмо Ваше из Карлсруэ от 31 декабря я имел честь получить 24 января и спешу принести Вашему Сиятельству глубокую признательность за теплое, родное участие и истинно русское приветствие, которым Вы, один из старейших поэтов наших, почтили русских воинов, удостоившихся быть исполнителями велений нашего Царя-Отца. Молю Господа, да продлит Он дни Ваши еще на многие годы для прославления драгоценной Отчизны нашей.

С глубоким уважением и признательностью имею честь быть Вашего Сиятельства покорнейшим слугою Павел Нахимов. Корабль “Двенадцать апостолов”, в Севастополе. 26 января 1854»^{133}.

Поздравления, тосты, награды.

Но посреди торжеств озабочен по поводу Синопской победы был с самого начала лишь один человек во всей России — Павел Степанович Нахимов. Похоже, наедине с собою Нахимов порою думал: «Горе победителям».

Конечно, чисто военными результатами Синопского боя Нахимов, боевой командир, победоносный флотоводец, был доволен. Колоссальный, решающий успех был достигнут с очень малыми жертвами: русские потеряли в бою 38 человек убитыми и 240 человек ранеными, и при всех повреждениях, испытанных русской эскадрой в бою, ни один корабль не вышел из строя, и все они благополучно после тяжелого перехода через штормящее Черное море вернулись в Севастополь.

Итак, собой и своей эскадрой Нахимов мог быть вполне удовлетворен.

«Битва славная, выше Чесмы и Наварина! Ура, Нахимов! Михаил Петрович Лазарев радуется своему ученику!» — так писал о Синопе другой ученик Лазарева — адмирал Корнилов.