Теперь же, когда путь выполнен, когда мы крепко сели на теплом и открытом море и все взоры устремлены на него, всем стало ясно, что дело здесь идет о чем-то очень существенном, что тут выполняется наяву давняя сказка»^{29}.

Эти строки написаны в первые месяцы 1904 года в связи с началом японской агрессии против России, «с позорным — без объявления войны — первым натиском японских миноносок» на Порт-Артурскую эскадру. В «позорном» японском налете Менделеев видел «противоположность образцово доблестного подвига “Варяга”». И саму противоположность эту считал залогом грядущей нашей победы: «Пусть война из-за упрямства японцев затянется, мы вытерпим ее тяготы теперь при запасах, собранных усилиями последних царствований, если могли вынести почти трехлетнюю войну 1812-1814 гг. Все, что известно об Японии, напротив того, показывает, что ей долго терпеть жестокую войну не по силам».

И мы увидим дальше, что гений русской науки и в этом был прав. Единственно, чего опасался Дмитрий Иванович, это преждевременного заключения мира, до окончательного разгрома врага: «Бояться нам нужно только рановременного окончания войны, вмешательства посредников и своего благодушия, которое может спешливо пойти на мир, если нас о нем попросят… Но до этого, Бог даст, не дойдет…»^{30}

Читатель в дальнейшем сможет сам оценить степень политического предвидения создателя периодической системы и четкость расстановки акцентов в его прогнозах грядущего.

Значение выхода России к океанским просторам хорошо понимали моряки, особенно имеющие собственный опыт пребывания в дальневосточных водах в составе эскадры Тихого океана. А настоятельные нужды Родины они понимали обычно значительно лучше наших дипломатов, особенно высшего ранга.

Царствование Николая II дало России ряд незаурядных, говоря современным языком, геополитических мыслителей и публицистов — протогеополитиков, по выражению М.Б. Смолина^{31}. Естественно, напрочь забытых благодарными потомками. Назовем из них в первую очередь генерал-майора Алексея Ефимовича Вандама — блестящего разведчика, военного историка и писателя и Юрия Сергеевича Карцова — доброго знакомого Константина Леонтьева, политического писателя и дипломата. Труды их особенно актуальны в наши дни. Это та самая историческая теория, которая предсказывает факты, а значит — верная.

Чтобы полнее представить себе историческую обстановку, предшествовавшую войне 1904-1905 годов, вспомним вкратце историю русского движения на Восток, от памятного 1582 года, когда казаки Ермака «поклонились Царю завоеванной ими Сибирью», до выхода России к океанским просторам. Вспомнить ее помогут нам, в частности, и труды упомянутых выше первых русских геополитиков, бывших вдобавок современниками той войны^{32}. А капитан Вандам так и вовсе с конца 1903 года в течение всей войны был помощником военного агента (атташе) в Китае.

При взгляде на карту Российской Империи начала XX века трудно представить себе, что величайшее государство мира создано народом, поставленным природой в почти невыносимые условия общественного и экономического развития.

Также трудно поверить, что эта гигантская территория дает весьма мало простора для хозяйственной деятельности и особенно сельскохозяйственного производства. Между тем южная граница Империи лежит в пределах от 45 до 50 градусов северной широты, в которых расположена северная граница Соединенных Штатов Америки. Столица Империи Санкт-Петербург находится на 60-й широте, что совпадает с южной оконечностью солнечной Гренландии. Вторая, древняя столица Москва — на 56-й широте, проходящей через северную часть полуострова Лабрадор и юг Аляски.

Русскому племени досталась громадная равнина, расположенная к востоку от пресловутой нулевой изотермы января, приблизительно совпадающей с западной границей Империи. Именно нулевой изотермой января Лев Николаевич Гумилев определяет западную границу Евразии как особой природно-климатической зоны. Евразия как раз и представляет собой субконтинент, объединяющий приполярную, лесную и лесостепную зоны Европы и Азии к востоку от той самой изотермы, то есть примерно к востоку от Вислы.

К 1900 году государственные границы Российской Империи практически точно совпадали с географическими границами евразийского субконтинента.

Равнина эта прорезана сравнительно редкими реками и, в общем, мало орошаема. Зимние холода, при которых земля промерзает на полтора метра в глубь, и многомесячная распутица, свойственная северному климату, частая жара летом с юго-восточными ветрами, сжигающими урожай, накладывали на трудовую деятельность русского народа оковы, неизвестные жителям стран умеренного климата. К этому добавлялось отсутствие доступа к теплым «наружным» морям, служащим в других странах естественным продолжением внутренних дорог. Последнее затрудняло вывоз за границу товаров, производимых внутри страны в мирное время, создавало большие неудобства и тормозило развитие отечественной промышленности и внешней торговли, а во время войны перекрывало каналы возможной помощи союзников. Своим географическим положением русский народ был обречен на вечную борьбу с природой и относительно бедное существование, имеющее мало перспектив на улучшение. Как метко выразился Андрей Паршев в своей замечательной книге «Почему Россия не Америка»: «Мы построили государство там, где больше никто не живет».

Отсюда вечная русская тяга «к солнцу и теплой воде», в таинственное Беловодье, что лежит «веток», сиречь «встречь солнца». От времен Киевской Руси дошло предание, что сам Равноапостольный Князь Владимир — Красное Солнышко русских былин — отправил русскую дружину с иноком Сергием искать это Беловодское царство. И ведь нашли они в тот раз Беловодье. Да так оно им по «нраву» пришлось, что так и остались в дивной стране. Один Сергий через много зим-лет глубоким старцем вернулся на Русь^{33}. Может, эта тяга и определила основное направление роста России, а вернее — основное направление борьбы русского государства за свое существование, за выполнение своей вселенской миссии.

Действительно, посмотрим еще раз внимательно на карту России. Ту самую, примерно 1900 года. Но взглянем сейчас на нее с полюса.

Очевидно, что Великая северная Империя — в терминологии генерала Ван-дама, — упираясь тылом во льды Северного океана, правым флангом — в полузакрытое Балтийское море и во владения Германии и Австрии, а левым — в малопригодные для плавания части Тихого океана, имеет не три, как это обыкновенно считается, а всего лишь один фронт в своей войне за государственное бытие. Фронт, обращенный к югу и простирающийся от устья Дуная до Камчатки. Против середины фронта лежат пустыни Монголии и Восточного Туркестана. Для движения к теплым морям у Империи остаются поэтому только фланги.

Фланг правый