Этот пассаж является каноническим в том смысле, что повторяется практически дословно в большинстве исследований, посвященных русско-японской войне. И в некотором смысле отражает действительность. Однако в нем есть прямая неправда — средства на строительство флота, особенно на загранстроительство, которое одно могло помочь срочно исправить ситуацию, как мы знаем, были отпущены совершенно недостаточные. И вместе с тем была произведена злостная дезинформация Государя по возможной дате начала войны.
Сделал это один и тот же человек — С.Ю. Витте. Именно он якобы не смог изыскать денег на строительство флота и оборонительных сооружений Порт-Артура и ввел в заблуждение Императора, «заявив, что по его сведениям Япония раньше 1906 года не сможет начать войну по нехватке финансов».
А кому, казалось бы, знать, как не ему? Ведь именно он был посредником между русской государственной казной и всезнающей международной биржей{252}.
Так что штамп «царское правительство допустило грубую ошибку» требует определенного уточнения. Родина должна знать своих героев. Были у Витте и союзники. Без союзников дело бы не выгорело.
В той же работе Сорокина приведена таблица[220], показывающая, в какие годы и какой процент морских бюджетов расходовался на военное кораблестроение Россией и Японией. Мы приведем только окончательные выводы из нее.
«Из этой таблицы вытекают следующие выводы:
а) за 1896-1900 годы японцы затратили на строительство военно-морского флота в абсолютных цифрах 168 миллионов рублей, а царское правительство всего только 110 (без учета сверхсметных ассигнований);
б) характерно, что в годы наиболее интенсивного строительства флота (1897 и 1898 гг.), морской бюджет Японии в абсолютных цифрах больше бюджета России (158,3 миллиона рублей и 130,3 — соответственно), расходование же средств из морского бюджета на кораблестроение в процентном отношении выражается для Японии в 69%, а для России всего лишь в 39%.
За 1896-1900 годы японцы в основном выполнили свои планы по кораблестроению и ввели в строй те броненосцы и крейсеры, которые потом приняли участие в войне 1904-1905 годы. Это позволило японцам в годы перед войной подготовить свой флот к решению боевых задач на море».
Вот почему «однородная» эскадра адмирала Того могла четыре года посвятить и маневрам, и артподготовке, и всему прочему необходимому.
Созданы были условия.
Иначе обстояло дело с кораблестроением в России. В годы, когда японцы уже вводили в строй основные силы флота, большинство русских кораблей только еще закладывалось на стапелях{253}. Как шли дела в судостроении, уже говорилось выше.
В результате мы опоздали со строительством современных кораблей флота, и при Цусиме адмирал Рожественский вынужден был только что вступившие в строй корабли вводить в бой без должной боевой подготовки.
8.2. Высшее военное руководство о роли флота для России
Генерал Сорокин с некоторым удивлением пишет: «Следует особо отметить, что роль флота за последние годы перед войной некоторыми государственными деятелями царской России явно недооценивалась».
А в качестве яркого примера приводит следующий.
«Даже военный министр Куропаткин был противником усиления Военно-Морского флота. В 1900 году в докладе царю он писал: “Уроки истории учили нас идти по тому же пути, по которому шли наши предки, и главную силу России видеть в ее сухопутной армии, расходуя на нее большую часть сумм из уделяемых нашею родиной на военные нужды”{254}».
Слово «даже» в применении к генералу Куропаткину звучит просто умилительно. Далее Сорокин продолжает: «Безусловно верно, что России, особенно в предвидении войны с Германией и Австрией, была нужна прежде всего современная сухопутная армия. Но столь же верно и то, что в начале XX века ей нужен был и мощный флот, в частности на Дальнем Востоке.
Военный же министр, как только речь заходила об отпуске средств для усиления флота, принимал все меры, чтобы провалить ассигнования».
Характерны записи в дневнике Военного Министра Российской Империи за март 1903 года (даты по ст.ст.).
«20 марта. Вчера сидел 2 часа у С.Ю. Витте. […] Витте просил высказать Государю трудность положения и попытаться добиться обещания:
1) не развивать флот;
2) приостановить расходы на Дальний Восток.
22 марта. Вчера с Витте докладывали по вопросу о прибавке к предельному бюджету. Толковали мирно. Дружно убеждали Государя о необходимости приостановить расходы на флот и на Дальний Восток»{255}.
Сладкая парочка! И ведь убедили, сволочи!
Так мирно, дружно и подписывается смертный приговор империям.
А всерьез говоря, за один этот разговор повесить бы обоих следовало бы. За места подходящие.
А теперь насчет предвидения войны с Германией. Правильнее бы говорить: об ее провоцировании. Но это отдельная тема.
«Куропаткин совершенно не понимал происходящих событий на Дальнем Востоке».
А вот тут Вы совершенно ошибаетесь, товарищ генерал! Понимал, и еще как хорошо понимал. А вот Вы ошибаетесь, считая, что: «Исключительно из-за недооценки обстановки, под предлогом недостатка средств, Тихоокеанский флот не проводил больших маневров. Больше того, флот в последние годы перед войной находился в плавании не более 4-5 месяцев в году, а остальное время корабли стояли в базах, в так называемом “вооруженном резерве”».
Потому и не давали средства, что обстановку оценивали исключительно правильно.
«Не было проведено ни одного совместного учения флота с крепостной артиллерией. Немудрено, что впоследствии, во время войны, командиры миноносцев, возвращаясь в базу с операций, боялись, как бы артиллеристы крепости не приняли их за японцев и не обстреляли.
Мало плавали, мало стреляли, не учились маневрировать и т.д., поэтому тактическая подготовка большинства офицеров Тихоокеанской эскадры перед войной была низкой»{256}.
8.3. Как мы это сами после войны комментировали
Правильно. Мало плавали. Маневров не проводили. В вооруженном резерве больше стояли. Уголь экономили.
Вот что пишет по этому поводу в своем «Стратегическом обзоре русско-японской войны» известный лейтенант А.Н. Щеглов, докладная записка которого в декабре 1905 года проинициировала создание Морского Генерального Штаба:
«Совершенно так же отличались способы ассигнования на другие статьи расходов по созданию флота. Японцы по мере увеличения флота уделяли значительные суммы на ежегодные большие маневры, на которые, например, в 1900 г. была ассигновано 123 562 иены, а в 1901 и 1902 гг. эта сумма уже возросла до 166 488 иен.
У нас же не только не производились маневры в таких широких размерах, но самое обыденное плавание эскадры из-за трат на расходы угля сильно ограничивалось стоянкой в Порт-Артуре.
Начальник Тихоокеанской эскадры неоднократно ходатайствовал и настаивал на необходимости плавания как для упражнения в стрельбе и маневрировании, так и для изучения вод возможного театра войны, но тщетно.
Когда, наконец, представления Начальника эскадры дошли до Государя Императора и Его Величеству угодно было повелеть, чтобы эскадра больше плавала, то таковое Высочайшее повеление своевременно не было, по приказанию Морского Министра, сообщено Начальнику эскадры, а было положено в железный шкаф Военно-Морского Ученого Отдела»{257}.