Это говорит об уже тогда имевшем место сращивании «мафиозного капитала» определенного толка с коррумпированным чиновничеством. Ведь ничего бы не вышло у «Греко-еврейских» олигархов без русских Иуд. «Крестоносцев!» Что там Рафаловичи и Серебрянные — обыкновенные откровенные враги, которых и Евангелие заповедует любить. Так сказать, до последнего патрона. Так что они даже негодования не вызывают.

А вот с предателями сложнее. Видимо, наименее способная к покаянию порода людишек. Ведь когда Иуда выразил внешние признаки сожаления о своем «проступке» и даже проявил готовность расстаться с неправедно нажитым капиталом в 30 сребреников, все одно пришлось пойти удавиться.

И любить предателей в отличие от прямых врагов как-то затруднительно — разве что на вкус, как Люцифер у Данте в девятом круге. Как затруднительна и война с ними. Дискуссии с предателями и христопродавцами и вовсе не рекомендуются.

Так что единственно возможный и плодотворный метод общения с изобличенными предателями — это приведение их к состоянию, в котором они ни при каких обстоятельствах не смогут вернуться к своей вредоносной деятельности.

И тем крепче с благодарностью должно помнить тех, кто не испугался и не сдался этой мерзкой, неявной и страшной силе, а доблестно противостоял ей до последнего вздоха, как русский национальный герой Флигель-Адъютант Капитан 1-го ранга Александр Иванович Казарский.

В 1834 году личным тщанием Императора на старинном бульваре Севастополя был воздвигнут памятник с вечным напоминанием всем нам:

«Казарскому. Потомству в пример».

На всякой войне жертвы неизбежны. И не такой человек был Николай I, чтобы сдаваться и отступать. Не сумев уберечь своего верного слугу, Император все же спас свой Черноморский флот, по крайней мере его офицерский состав, от участи, что хуже, чем смерть.

Выше уже говорилось, что «еврейско-греческая» борьба за передел сфер влияния в Севастополе докатилась до боевых кораблей. Вот что рассказывает об этом капитан Шигин.

С попустительства Грейга…

«К началу 30-х годов XIX века в Севастополе сложилась крайне негативная ситуация. Суть случившегося была в следующем. Дело в том, что морские офицеры, и в первую очередь офицерская молодежь, привыкли жить, не считая денег. Для этого в городе исстари существовала хорошо отлаженная система греков-ростовщиков, дававших офицерам деньги под небольшой процент. Однако с попустительства Грейга в Севастополе начался передел сфер влияния, и вскоре подавляющее большинство греков были отлучены от своего ростовщического бизнеса, а их место заняли евреи.

Мгновенно резко подскочил процент за кредиты, неискушенные в финансовых делах мичманы и лейтенанты, привыкшие жить в долг, разумеется, продолжали пользоваться услугами кредиторов, но уже не греков, а евреев, с каждым заемом все больше и больше влезая в долги. А потому спустя некоторое время практически весь офицерский состав Черноморского флота был не только не в состоянии вернуть местным евреям долги, но даже расплачиваться за проценты.

Флот фактически оказывался в руках еврейских ростовщиков. Кто-то, отчаявшись выбраться из долговой ямы, кончал жизнь самоубийством, кто-то опускал руки и переставал интересоваться делами службы, думая только о том, как бы вернуть хоть кое-что».

Император спасает флот

«О ненормальной ситуации на Черноморском флоте было доложено Николаю I. Император-рыцарь быстро разобрался в ситуации. Так как никакой возможности восстановить старое положение дел уже не было, необходимы были экстраординарные меры, и они были применены.

Прежде всего, в Севастополе было введено чрезвычайное положение. В течение 24 часов все севастопольские евреи были выселены из города с запрещением не только когда-либо возвращаться в Севастополь на жительство, но даже приезжать туда по любым делам.

За ослушание грозила каторга. При этом во время отправки евреев из города жандармскими офицерами были уничтожены все имевшиеся у них долговые бумаги.

Можно представить восторг и радость черноморских офицеров решением Императора! Отныне имя Николая I стало для черноморцев почти священно».

На этом завершим наше небольшое отступление о вполне неизвестной черноморской войне, на которой геройски погиб капитан Казарский, выразив огромную благодарность капитану 1-го ранга Владимиру Виленовичу Шигину, рассказавшему впервые об этой войне.

Войне, о событиях которой «историки предпочитают почему-то стыдливо умалчивать». На это «почему-то» ответ дан в стихе 38 главы 19 Евангелия от Иоанна. Ответ этот: «страха ради иудейска».

В тот раз русская власть сумела выиграть эту необъявленную войну, продлив тем самым на десятки лет существование Российской Империи.

Естественно, враги ее были этим весьма недовольны.

В 1833 году паша Египта, известный нам Мухаммед Али, восстал против турецкого султана Махмуда II, захватил Сирию, разгромил турецкую армию и двинулся к Стамбулу.

Ни Англия, ни Франция, ни Австрия помощь Турции оказывать не собирались, считая, что дни ее сочтены. Но когда Порта во второй раз в своей истории (и в последний) обратилась к России за помощью, реакция была немедленной и энергичной. Черноморский флот, давно уже стоявший наготове в Севастополе, снялся с якоря и направился в Константинополь. 20 февраля 1833 года русский флот вошел в Босфор.

Прочитавший «Главу последнего часа» может представить себе, каких трудов стоило адмиралу Лазареву совершить все это, несмотря на неявное противоборство Грейга и весьма явное обер-интенданта Критского. Напомним только, что немалую роль в подготовке Босфорской операции успел сыграть и капитан 1-го ранга Казарский.

В период с февраля по март число российских кораблей в Босфоре постоянно увеличивалось и достигло 26 вымпелов (10 линейных кораблей и 16 фрегатов).

Кроме того, на 11 транспортах прибыло 10 тысяч человек десанта, который был высажен на оба берега Босфора. Дипломатия Англии и Франции делала все возможное, чтобы убрать русский флот из пролива. Под их давлением Мухаммед Али прекратил боевые действия и заключил с Турцией мир, получив в свое владение Египет и Сирию.

8 июля 1833 года в местечке Ункяр-Искелесси российскими и турецкими уполномоченными был заключен известный в истории дипломатии договор, который, по существу, ставил Турцию в вассальную зависимость от Российской Империи. В Ункяр-Искелесси Николай I одержал блестящую политическую победу — более значительную, чем Адрианопольский мир, ибо победа эта была достигнута без войны. И главная заслуга в ней, без сомнения, принадлежала Военно-Морскому флоту России.

Россия и Турция обязались помогать друг другу в случае войны с третьей державой и решили, что отныне «мир, дружба и союз будут навеки существовать» между ними. Договор подтверждал Адрианопольский трактат и другие русско-турецкие договоры, в том числе и 1798 года о свободе плавания русских военных кораблей через проливы.

Турция обязалась закрывать по требованию России Дарданелльский пролив, «то есть не дозволять никаким иностранным военным кораблям входить в оный под каким бы то ни было предлогом», что полностью обеспечивало безопасность России с южного морского направления.

Господство России на Черном море было завоевано дипломатическим путем при поддержке морской силы.

Как отмечал капитан Кравфорт (представитель английского флота на маневрах на императорском смотре Балтийского флота в 1836 году): «…русские в сильном выигрыше перед нами. Я положительно утверждаю, что в настоящее время мы не обладаем первенством на море, и для достижения его требуются и время, и громадные усилия»^{120}.