Немудрено поэтому, что Военный Министр А.Н. Куропаткин в 1903 году назвал Е.И. Алексеева «добрым гением Порт-Артура». Красиво сказал! Вот действовал совершенно иначе. 

Ими потоплена эскадра…

Вопреки настоянию Наместника прямым запретом Военного Министра генерала Куропаткина не был возведен форт на доминирующей высоте сухопутной обороны Артура горе Высокая, с которой прекрасно просматривался внутренний рейд.

Между тем, именно с горы Высокой была расстреляна генералом Ноги Маресукэ 1-я Тихоокеанская эскадра. Расстреляна из 11-дюймовых гаубиц, подвоз которых в Порт-Артур стал возможен только благодаря использованию глубоководных, специально оборудованных, дорогостоящих причалов Дальнего. Загодя возведенных стратегическим тщанием графа Витте.

Так что гибель Порт-Артурской эскадры и взятие японцами Порт-Артура со значительно большим основанием, чем славный генерал Ноги, могут записать себе в актив товарищи Витте и Куропаткин.

Холуи ихние, коих всегда хватало, могут и песню сочинить. На мотив «Варяга».

Интересно вот еще, что говорил господин Военный Министр в 1903 году об укреплении Киньчжоуской позиции? Стратегии не надо? Генерал Федор Петрович Рерберг, с взглядами которого на историческую роль Куропаткина в грядущей войне мы вскоре ознакомимся, считал, что Министр слабо разбирался в защите крепостей.

Будучи совершенно согласен с Рербергом по существу, замечу, что не стоит недооценивать военную компетентность генерала Куропаткина. 

Долго, но безуспешно… Или на редкость согласовано

Без последствий остались поддержанные Алексеевым проекты разработки на Квантунском полуострове угольных месторождений и строительства здесь железоделательного завода.

Адмирал долго, но безуспешно требовал выделения денег на строительство сухих доков в Артуре и Дальнем, обращаясь даже прямо к Императору.

Поднимавшийся Е.И. Алексеевым в 1902 году вопрос о военной защите Дальнего также не был решен^{324}. А зачем?

Таким образом, можно с уверенностью сказать, что силы, заинтересованные в поражении России в надвигающейся войне с Японией, действовали на редкость согласовано, гася в зародыше попытки даже таких, занимающих, казалось бы, видные посты деятелей, как адмирал Алексеев, усилить обороноспособность страны.

И прихвачены были этими силами практически все высшие посты в Российской Империи. Верных Престолу и Отечеству людей в ближайшем окружении Императора практически не осталось. В дальнейшем мы не раз будем вновь отмечать этот роковой для судеб нашей Родины факт, а пока продолжим наш обзор. 

Только перевесом сил на море

Е.И. Алексеев постоянно ратовал за увеличение русского флота на Дальнем Востоке, ибо только перевесом сил на море можно было удержать Японию от нападения на Россию или отразить ее возможную агрессию.

Еще в 1897 году он представил Управляющему Морским Министерством обоснованные расчеты по усилению эскадры Тихого океана до превосходства над японским флотом, а в 1899 году выступил за сосредоточение основных сил русского ВМФ на Дальнем Востоке, предложив ограничиться на Балтике только минной обороной^{325}.

В чем был абсолютно прав. Вспомним, что о том же говорил в 1886 году адмирал Шестаков.

Адмирал пытается организовать в 1901 году покупку китайских легких крейсеров, продолжает выступать сторонником приобретения острова Каргодо за счет торговых уступок Японии, настаивает на пополнении эскадры только новейшими кораблями, по результатам осмотра Владивостока в 1903 году признает необходимым усовершенствовать оборону и этой крепости.

Евгений Иванович старается, как можно чаще менять русские стационеры в иностранных портах, чтобы дать им возможность участвовать в боевой эскадренной подготовке. В то же время он одергивает нового, «молодого и нервного», русского поверенного в делах в Корее Штейна, предъявлявшего явно завышенные требования — вплоть до присылки в качестве стационеров эскадренных броненосцев.

А Алексеева до сих упрекают, что он в качестве стационера в столичном порту Чемульпо «Варяга» держал!

В 1903 году адмиралу и его подчиненным удается добиться хорошей сплаванности флота и обнадеживающих результатов боевой подготовки. Эскадра Тихого океана продолжает осуществлять военно-морские демонстрации. Русские корабли выделяются и для дипломатических визитов, и для обходов иностранного побережья, и для охраны отечественных рыболовных промыслов.

При этом кредиты на плавание постоянно безжалостно урезаются в Петербурге, а на Дальнем Востоке, несмотря на сопротивление Алексеева, вводится так называемый «вооруженный резерв», на определенное время выводящий корабли из кампании.

Адмирал обходит гибельные директивы самыми разнообразными мерами: в резерв зачисляются корабли, нуждающиеся в ремонте, ведутся махинации со сроками и периодичностью нахождения кораблей в бездействии, Алексеев требует повысить береговое содержание личному составу, чтобы избежать оттока с эскадры морских офицеров. 

Выбор помощников

Здесь следует сказать и об отрицательном отношении Е.И. Алексеева к системе чинопроизводства на флоте — пресловутому цензу. Еще в 1895 году адмирал с горечью фиксировал в дневнике, что ценз внес в жизнь флота «яд апатии и слишком формальное отношение к своим обязанностям»^{326}.

Эти слова совершенно естественны в устах командира «Африки», и явно не вяжутся с упорно навязываемым мнением о Е.И. Алексееве — чинуше и бюрократе. Впрочем, то, что это — зловредная чушь, понятно какими силами созданная и распространяемая, читатель уж давно догадался.

Говорят еще, что на реформировании отжившей системы он не настаивал, а в подборе кадров главным для адмирала была исполнительность подчиненных. Что же, смотрите сами.

Реформировать систему ценза, возникшую в русском флоте почти одновременно с его последним Генерал-Адмиралом, было делом, мягко говоря, бесперспективным. А что до любви адмирала к исполнительности, то, будучи сам чрезвычайно инициативным, независимым и самостоятельным, подчиненным он порой действительно оставлял необходимый минимум полномочий, обговариваемых четкими инструкциями.

Адмирал Алексеев действительно выстраивал на Дальнем Востоке централизованную систему управления, замкнутую на себя, поскольку не питал никаких иллюзий относительно личных и служебных качеств своих помощников, о чем свидетельствуют составленные им аттестации.

А, собственно, было ли на кого полагаться? Дальше увидим.

В 1902 году на важнейшую должность Начальника эскадры Тихого океана вместо расходившегося с адмиралом в вопросах стратегии будущей войны Н.И. Скрыдлова по протекции, как принято считать, Е.И. Алексеева назначается О.В. Старк.

Оскар Викторович находился фактически при Алексееве на положении первого младшего флагмана. Да и сам пост Начальника эскадры Командующий Морскими силами Дальнего Востока, привыкший вникать во все самостоятельно, считает излишним. И его можно понять.

С другой стороны, то, как проявил себя в дальнейшем Скрыдлов во время войны, говорит о том, что, возможно, адмирал Алексеев не слишком заблуждался, выбирая помощника.

Адмирал Старк-Порт-Артурский, как бы то ни было, вышел 27 января 1904 года в море — после подлого ночного нападения. И со своей ослабленной на два лучших броненосца эскадрой прогнал Того с его Соединенным флотом.

Не берясь судить о флотоводческом даровании адмирала Старка, можно просто сказать, что Оскар Викторович Старк был храбрый, честный и благородный русский моряк. А вот Скрыдлов прособирался в Петербурге, пока Порт-Артур не отрезали, а потом крепко держался за Владивосток, как ни гнали его к флоту поближе.