А через несколько дней было написано новое стихотворение: Пронеси эту чашу с довольствием мимо меня, пронеси эту чашу с довольством куда как подальше, я отказа прошу от любой разновидности фальши, похвальбы и пальбы вхолостую, без дрожи огня. Роковая удача – и прыгает сердце, как мяч, и заходится разум за ум от дурного блаженства, я прошу не отнять осознания несовершенства и – как дара – пройти мимо сытых никчемных удач. 2002 Евгений Евтушенко Открытие Я давний читатель Оли Кучкиной. Мне всегда нравились ее романтичные, чуть сентиментальные статьи. Она внесла в публицистику «Комсомольской правды», в лучшие годы этой газеты, что-то свое, какой-то лирический, я бы сказал, аромат. Оля и прозу писала, и пьесы. Она настолько мне всегда нравилась, я ее уважал и даже обожал, если хотите знать, просто как женщину, как писательницу, как журналиста. Она – одна из лучших шестидесятниц. Меня ее стихи поразили. Вот я сейчас буду просто читать ее стихи, больше, чем говорить. Я не представлял, что у нас есть такой своеобразный тонкий лирик. Рядом. Не замеченный мною. Антологистом! Это открытие для меня было. Я всего-навсего в прошлом году – да не в прошлом, а в этом году! – открыл ее стихи. А посмотрите, какие поэты о ней писали! Олег Чухонцев, Новелла Матвеева, Владимир Соколов, Владимир Корнилов – очень строгие к другим поэтам критики. Посмотрите, Володя Корнилов говорил: «Это стихи, которые каждый должен читать один, про себя. Это особого рода стихи. Меня книга удивила и даже потрясла. Во-первых, какой-то молодостью удивительной. Во-вторых, тем, что она ни на кого непохожа. Мы дико устали от проповедей, а теперь устаем от исповедей, особенно женских – женщины несут все свои беды и на нас обрушивают, да каждая еще громко, да еще с истерикой, по принципу выведения шлаков. Кажется, что у Кучкиной – другое. Она ни от чего не освобождается. Боль остается с нею, а вот как бы тень боли, дыхание, ветерок от этой боли достаются нам. И вообще она не навязывает себя. Наоборот, показывает себя нам как бы в перевернутый бинокль. Тут благородство. Это редкий случай. Я даже, по-моему, этого еще не встречал…» Вы представляете такое, если профессиональный поэт говорит такую вещь, что он этого еще не встречал! «Она пришла и перевернула все мои представления о поэзии. Я думаю, что каждый поэт, если он поэт, приходит и переворачивает наши представления. Если он не переворачивает, он во втором или третьем ряду». Это Владимир Корнилов сказал еще в 1999 году. А я, в общем, выпал из числа ее читателей, а теперь буду читать все преданно и трепетно, что она будет писать. Я беженец, я без вести пропала, заложница за ложный выкуп, я тот солдат, кому из самопала патрон последний на прощанье выпал. Я тот старик гундосый и старуха, что в доме престарелых позабыты, с потерей вкуса, зрения и слуха, за что, попавши под руку, избиты. Я тот полковник, с жабьими очами, снасильничавший тощую чеченку, расстрелянная, брошенная в яме, я им размазана кишками по застенку. Убийца и убитый, соглядатай всего, что на земле при мне творится, я молча в этой должности треклятой смотрю, когда же небо отворится. Гениальные стихи! Отравила меня жизнь, отравила Всякой дрянью из судков перекормила, ну а я-то что ж, совсем невиновна, как дурак, глотать бессчетные говна… Вот это слово, вправленное во множественное число, литературно даже звучит, почти красиво.
Я хотела быть, как все, и даже ближе, а в то же время выше стать, а стала ниже, перепачканные белые одежды, перепорченные кислые надежды Травит душу, мучит рвота как рота, от солдатской вони мелкая икота, что издевкой, что насилкой, все больно, еще хуже, когда добровольно. Быть участником пирушки постыдно, повара в крови, что так очевидно, разблюдовка раз от разу все хуже, неужто это он и есть, последний ужин? А как хочется, не можется напиться из криницы чистой-чистой водицы, в свежий ветер, как в тряпицу, обернуться, от себя рвануться и – не вернуться. Удивительные стихи! Класс! Вот так. А вы, женщины, думаете, что стареете. Никто не стареет, если не хочет. Я серьезно. Никто не стареет, если не хочет… О, это вообще гениально! Вот чему я завидую! Вот таким вот коротким стихам. Четыре строки! Это шедевр просто: Я тебя выболела, я тебя выблевала после удара в живот. Вот. Вот это характер!.. А что мне делать, если я тут кулаком по столу? Можно его оставить, этот стук? Или это брак? А, можно оставить!.. Это потрясающее стихотворение! Я тебя выболела, я тебя выблевала… Вот так и надо нам, мужикам! Это пишется любимому человеку, который оскорбил ее. Это же ясно. Это не пишут какому-то, который вообще не достоин, чтобы волноваться оскорблением его. Потрясающе! Это шедевр просто. Это на уровне лучших стихов Цветаевой. Да, есть женщины в русских селеньях. А вот тоже маленькое стихотворение, а какое чудное! Сколько здесь мысли, боли, чувства! Приказ палить огнем был дан по знаку Зодиака, жить и впадать в самообман, однако, против знака, и, перепутав год и час, любить тебя спросонок, и помнить, что Господь не спас, и плакать, как ребенок. Чудо! Я ее дам огромную подборку в Антологии… Какие стихи!.. Пришли мне пятого любовное письмо, тридцатого скучала, как шальная, мне снилась ссора давняя, больная, случившаяся в день и год восьмой. Составь словарь в касаньях рук и ног, в неистребимой нежности и вере, я не поверю краху и потере смысл перечтя в строках и между строк. Пришли, пожалуйста. Когда оно придет, я у окна светящегося сяду, конверт безмолвно предоставлю взгляду и буду знать, что все наоборот. Пришли!.. Пришли. Кто там? Зачем пришли? Я не пойму, какая в этом милость? Я и читать, представьте, разучилась, нагая и босая и в пыли. Пришлите мне служебное письмо, я разберусь, зачем вы приходили. Тридцатого меня вы разлюбили, на день девятый треснуло трюмо. |
