6 июня 2005 «Косым лучом диковинного света…» Косым лучом диковинного света Бог делал первые наброски без помарок себе в подарок, как свечной огарок, сверходинок, и ничьего ответа. Сияли дали, близь была подробна, в косом луче играла пыль земная. И никого, кто рядом, понимая, и участь навсегда. Другим подобна. 8 июня 2005 «Приходи, загляни в мои сны…» Приходи, загляни в мои сны, посети мою явь ненароком, кто-то, что-то, что мечено роком, что могло бы сыграть роль блесны. Ах, попасться б, как встарь, на крючок, раскатать бы губу, раскровянив, на щеках – озаренья румянец, а о том, что случится, – молчок. Разрывает прощай и прости, исцеляет бесстрашное здравствуй, не лукавство, простое лекарство. И – песок в опустевшей горсти. 9—17 июня 2005 «Мои случившиеся дни …» Мои случившиеся дни — загадка случаев несложных, казалось, только подмигни — и мастью масть побьет картежник. Случилось – стало быть, сошлось, сходитесь – слово секунданта, закономерное авось — в составе рока и таланта. Секунды – им решать в любви, игре, дуэли, состязанье, как ни готовься, ни зови удачи час себе заранее. Случилось, осветив лучом, а это значит – состоялось, и все, что было, нипочем, и в силу обратилась слабость. Мои случившиеся дни случайно на земле случились, что было родом западни — спасло. 29 июня 2005 Терроризм Аэропорт, стекло, объем, народ пускают через рамку, чтоб террориста наизнанку, поймавши, вывернуть живьем. И я, послушный гражданин, отдав часы, ключи, монету, без целей злых, каких и нету, спокойно прохожу один. Но раздается звук и звон, и лязг, и дребезг, и проклятье, и дергают меня за платье, и я взволнован и смущен. Мне предлагают повторить по новой ту же процедуру, и я сопротивляюсь сдуру, хотя мне, в общем, нечем крыть. Я делаю обратный шаг, я снова, как картина в раме, подпрыгивая и звеня, как в драме, перед охраною простак. Мне предлагают в третий раз вернуться к собственным баранам, пока не поздно и не рано, и не исчерпан сил запас. И лишь в четвертый – как ожог: что в третий, и второй и в первый железные звенели нервы. И терроризм не прошел. Июнь 2005
«Молодая жена, изменившая мужу…» Молодая жена, изменившая мужу, собираясь уйти, собирала вещички, он молчал, зажигал и обламывал спички, а она объясненьями мучила душу. Сели ужинать, водки махнули, во-первых, приводила мотивы, глупей не придумать, кисть ударом о стену разбил как придурок, чтоб ее не убить, не сдержавшись, на нервах. К девяти заказная явилась машина, часть нажитого в кузов перекочевала, из совместного лихо себя корчевала, и, как женщина, тихо заплакал мужчина. А потом на работу к ней ездил опасно, оставлял полевые ромашки и розы, и в махровых бутонах, похожи на слезы, непролитые росы стояли напрасно. 7 августа 2005 Твоим рисункам Твои рисунки бедные в моей победной книжке, бумага тускло-бледная, и горестей в излишке. Тела несовершенные, косой летящий почерк, дела незавершенные, меж ними воздух-прочерк. Во все четыре стороны распахнутый набросок, до встречного, до скорого – дорога, путник, посох. По случаю под тучею, а там алмазный отсвет, судьба змеей гремучею, а там разбойный посвист. Не бойся, все оплачено, рисуй дома и лица, что трачено – не трачено, что длится – то продлится. Виват тебе, наследница, мой знак и признак чуда! Вон видишь, в небо лестница? Я присмотрю оттуда. 3 сентября 2005 «Мое физическое тело…» Мое физическое тело что делало, то и хотело, а если делать не хотело, кривилось, мялось и болело. Душа Божественная в теле всегда держалась еле-еле, но как там все на самом деле, чтоб знали, власти не хотели. Струна Божественная пела, душа рвалась, рвалась из тела, куда-то в высоту летела, а оболочка все пустела. Болезненный полезен опыт: строкой удержанные стропы, под небом вечной Азиопы растрачен трепет, шепот, ропот. Душа, расставшаяся с телом, не может быть единым целым. И лекарем остолбенелым жизнь пишет белое на белом. 4 сентября 2005 «Этой ночью…» Этой ночью я увидела все воочью: что скажут о нас люди и на каком преподнесут блюде. Я думала о значении Юры для русской литературы, и о том, что надо о нем написать роман, уникальный, на 168 стран. Юра, если ты меня слышишь, может, сам и напишешь? Но, Бог мой, что значит вечность там, где правит сердечность! Ночью этой шептали стихи поэты, и я знала, на каком кто месте, и снился жених невесте. вернутьсяЧасть латинского выражения, означающего: «Мы меняемся вместе с переменой времен». |
