6 мая 2003 «Дом призрения частный…» Дом призрения частный, через и, а не е, там старухам несчастным счастье, как по весне. Ухажеры узоры вяжут возле, как встарь, сберегая, как розу Азора, дряхлый свой инвентарь. 6 мая 2003 «Мелкая буржуазность Запада…» Мелкая буржуазность Запада стрекочет машинкой для подрезанья травы у дома и лязгает ножницами, округляя кустарник до состояния шара, а после берет снаряжение и идет играть в гольф в чистом поле с маленькими холмами и травяными лестницами. Бьет ли их буржуазность посуду в кухне по вечерам, а по ночам душит мужа либо жену в постели, или это делает только русская антибуржуазность, согласно Достоевскому и тебе, моя подруга, я не знаю. 7 мая 2003 «Старые собаки ходят со старыми людьми…» Старые собаки ходят со старыми людьми. Старые люди ходят со старыми палками. Прими их души, Господи, но попозже, прими, когда они насытятся друг с дружкой перепалками. 8 мая 2003 «Нужда, чтобы срослось: земля и ветер…» Нужда, чтобы срослось: земля и ветер, египетская казнь, семья и вечер, прорывы за предел, и переделки, и со старухой близкой посиделки. Жистянка-жизнь дрожит в одном флаконе, ТВ мозги дурит, как вор в законе, как от подножки, падают дома и люди, и что-то еще будет, что-то будет. 5 июня 2003 «Из круга, из шара цветного…» Из круга, из шара цветного свалиться, как в черный квадрат, где черное слово – основа, и малый Малевич мне брат. Мне братья и сестры в квадрате ушедшие раньше туда, где в прибыли, а не в утрате, земля, и трава, и вода, поэт и пустынник в пустыне, посланник и в поле пастух, где всех ожидают поныне все те, испустившие дух, и бывшие пленные духи летают свободно окрест, где не старики и старухи, а край женихов и невест. Открыта земля как натура, простор голубой вознесен, и круга цветов квадратура — примстившийся утренний сон. 5 июня 2003 «…убегая, спросила спросонку вдогонку…» …убегая, спросила спросонку вдогонку, как спасти, не сгубить расчлененку-душонку, рвет ее на куски сумасшедший с копытом, ухмыляясь, что время такое. Приемчик испытан. 5 июня 2003
«Все мокрое. Небесная вода…» Все мокрое. Небесная вода промыла каждый лист одушевленный, в дрожащем воздухе тончайшая слюда, лес упоен от корня до короны. И пишет акварель аквамарин, сквозь графику ветвей легко и слезно, до слез прогноз наивный уморил, что будет ясно, солнечно и звездно. Ни звезд и ни луны. Сплошная течь. Ни солнца. Но волшебной светосилой из струй сквозь струи бьет, и эта речь сплошного света – словно шепот милый. Услышать свет, увидеть следом звук, от запаха дождя сойти с ума беспечно — все обеспечено для избранных, для двух, великой влагой этой жизни вечной. 10 июня 2003 «На чем остановились мы?…» На чем остановились мы? Читай. Читай до самой смерти Книгу Жизни! Шампань все та же. Но какие брызги! Слизни – и смерть, как жизнь, перелистай. 27 июня 2003 «Что слезы в час поздний тротила…» Что слезы в час поздний тротила, что вопли в час скверных потех — вы слышали смех крокодила, знаком вам рептилии смех? Рептилия мерзко хохочет, что высшие пали без слов, что в царстве зверей и пророчеств хвосты отпадают у львов. Хвостатые бьются кометы и пылью небесной пылят, в пыли что блины, что балеты, и мусорный мается взгляд. И сморщенный лик старикашки на месте, где только что юн, и падают наземь какашки, и птица кричит Гамаюн. 21 июля 2003 «Круглые сутки, а не квадратные…» Круглые сутки, а не квадратные, а бьются об углы, загоняют в угол, коленца выкидывают невероятные, а не коленчатые, и голова кругом. Круглый ноль и дурак круглый вперегонки несутся по кругу, крутит баранку ездок смуглый, дырку от бублика оставив другу. Сдвиги по фазе, крохотные сдвижики — а миры обретаются и теряются, кругаля совершают бывшие сподвижники, а в руке не круглое яблоко, а падалица. Круговая порука ряды смыкает, круги на воде расходятся живо, жизнь кладет пятак на лоб – и синяк сникает, смерть круглые пятаки на глаза положила. 30 июля 2003 «В помидорном шаре – лето ошалелое…» В помидорном шаре – лето ошалелое, сахарные головы – луковицы белые, перцы поросятами рыжими набычились, вымахали тыквы видом необычные. Розы и гортензии, а еще настурции, семена Голландии, Англии и Турции, голубая елка, туя в форме глобуса, музыка из дома, типа, Вилли Лобаса. Лучшая баранина у того татарина куплена на рынке и не пережарена, над мангалом дымным смех и блеск азарта, водочная карта Р усского стандарта. Лица оживленные, дружеские, милые. Каждый над разверстою постоял могилою. Жизнь прожита каждым наспех и с отчаяньем. А случай, что выдался, в сущности, нечаянный. Перламутром солнце небо заливает, от грозы останки ветер завивает, от гостей до дома километров сорок — и внезапной скуки налетевший морок. |
