— Я не собираюсь зарабатывать таким способом.

— Почему? — искренне изумился Рабинович. Настолько искренне и настолько по-дружески, что Синдзи задумался — а действительно, почему?

— Поймите простую вещь, — продолжал адвокат. — Вы знаете из уроков информатики, что всё многообразие этого мира можно закодировать и представить в единообразном виде ноликов и единичек. Но не только их! Всё в этом мире имеет также и своё денежное выражение, свою стоимость, если угодно. Любой, даже самый грандиозный проект вроде моста через Ла-Манш или колонизации Луны, можно представить в денежном выражении — стоимость материалов, исследований и зарплат занятых в проекте людей — понимаете?

— Ну, да, — мрачно отозвался Синдзи. — «Всё продаётся и покупается». Как же, слышал.

— Нет-нет-нет! — с жаром возразил Рабинович, — Вот тут вы ошибаетесь. «Имеет стоимость» не значит «продаётся». Имеют стоимость леса, месторождения, дома и предметы. Но вас же никто не заставит их продать, если вы этого не хотите, верно?

— Ну, допустим, — Синдзи невольно заинтересовался.

— Но такую же ценность имеют и люди — их время, их усилия, их таланты, наконец! Один может за час добыть тонну руды, а другой — три. Значит, время второго в три раза более ценно, чем первого. Или, если угодно, талант второго стоит втрое дороже. Пример грубый, но, я думаю, вы меня поняли.

Синдзи неуверенно кивнул. Воодушевлённый Рабинович продолжал развивать свою мысль.

— Стоимость каждого таланта зависит от его нужности и уникальности. Сколько стоит способность создавать золото из ничего? Наверное, очень дорого. Но если такой способностью будут обладать все, она не будет стоить и цента. Многие люди, заполучив какой-нибудь талант, освоив какую-нибудь профессию, успокаиваются. Это глупые люди. Умные люди учатся всегда и всему. Они постоянно приобретают новые способности. Они всю жизнь совершенствуют и оттачивают те, что есть, делая их тем самым всё уникальнее. Дар Сорью-сама уникален. Кроме того, он необходим всем. Поэтому он стоит дорого. Очень дорого. Открою маленькую тайну — она уже сейчас входит в список самых богатых невест планеты. Но ваш дар, Икари-сама, так же уникален! И в сочетании с даром Сорью-сама он может принести просто фантастические результаты!

Синдзи отрицательно замотал головой.

— Нет. Не хочу.

— Но почему нет? — вскричал Рабинович. — Ведь в этом случае ваш дар подобен месторождению алмазов на глубине ста километров! Они есть, они стоят кучу денег, но из-за недоступности всё равно что их нет! Подумайте, сколько человеческих жизней вы успеете спасти, наконец!

— Не хочу, — повторил Синдзи. — Нам пора по домам. Да, Нацки?

Староста утвердительно кивнула — не потому, что была согласна, а просто чтобы поддержать одноклассника в споре с незнакомцем. Рабинович безнадёжно вздохнул и развёл руками.

— Очень жаль. Но ничего не поделаешь, жить в бедности — тоже выбор. По своему достойный уважения, — он полез в карман и достал два маленьких белых прямоугольника. — Но, если вдруг передумаете — вот, — он протянул Синдзи одну из визиток.

Тот неохотно принял её, и Рабинович отдал вторую старосте.

— На всякий случай, — пояснил он. — Мало ли какие проблемы я могу помочь решить.

— Например, если Синдзи потеряет свою, — Мацумото задумчиво рассматривала визитку. — Интересно, как вы будете от меня отделываться, если я и правда позвоню с проблемами?

Во взгляде Рабиновича появился неподдельный интерес.

— А вы обращайтесь. Там будет видно. Возможно, это станет началом долгой дружбы и плодотворного сотрудничества. У нас как раз не хватает региональных представителей в Японии.

— И какие же мои таланты вы собираетесь оплачивать?

Адвокат широко улыбнулся.

— Умение работать головой, знание жизни и людей. Мне почему-то кажется, что мы с вами сработаемся. Только не забывайте о том, чем умные люди отличаются от глупых. Договорились?

— Договорились.

Рабинович откланялся и, сопровождаемый охраной, удалился.

— О каком даре он говорил? — спросила староста, когда за незваным гостем закрылась дверь.

— Не твоё дело, — Синдзи захлопнул кейс.

— А почему ты не хочешь помогать людям?

— Надоело.

— Что значит — «надоело»?

— Хватит, напомогались.

— Когда? Где?

— В Токио-3.

— Так сильно помогал? Устал, бедняжка?

— Да что ты понимаешь?!

— А что тут понимать? И так всё ясно!

— Да мы из кожи вон лезли, чтобы спасти этот долбаный мир и это так называемое благодарное человечество! А все вокруг нам врали, врали, врали! И что мы за это получили? Больничную палату в Саитаме и трёхдневный допрос в Мисиме!

— Не кричи на меня.

— Я не кричу!

— Кричишь. И, послушай, если вы были там во время штурма, вас просто обязаны были опросить, ничего удивительного.

— Опросить?! Да на третий день мы уже шевелиться не могли! Мы сознавались во всём — и в том, что делали, и в том, чего не делали! Мы соглашались со всем — что нам ни говорили, как нас ни обзывали! Мы были готовы им пальцы ног вылизывать, лишь бы нас отпустили!

Глаза старосты округлились, она отшатнулась и упёрлась в парту позади.

— Что это? — испуганно спросила она, глядя за спину Синдзи.

Он опустил голову, сделал несколько глубоких вдохов. Убрал крылья, подобрал портфель и совершенно спокойным голосом спросил:

— Где?

— У тебя за спиной.

— Нет там ничего. Тебе показалось. И, знаешь, забудь, что я тут наболтал.

— Как же, забудешь такое. Но если всё это правда — давай их накажем! Это же незаконно! Я поговорю с отцом, он поможет!

Синдзи устало отмахнулся.

— Не надо. Я уже сам всех наказал.

— Как Маэда?

— Не важно.

— А эти крылья — откуда они?

Синдзи задумчиво смотрел на старосту. Вот ведь не было печали. А он был уверен, что успел всё если не позабыть, то принять и успокоиться. Надо же было так оплошать. Мацумото терпеливо ждала.

— Знаешь, — Синдзи криво усмехнулся, — надо бы и правда перевести тебя куда-нибудь подальше. Ты слишком много видела. И слышала.

Староста с оскорблённым видом выпрямилась. Смерив его презрительным взглядом, подхватила портфель.

— Удачи! — она выскочила в коридор и с силой захлопнула за собой дверь.

Утро начиналось, как обычно — Синдзи влился в поток учеников и зашагал по школьному двору к главному входу. У самых ворот в компании Исиды Саюри и Накано Кейко стояла Мацумото Нацки. Кивнув подружкам, она отделилась от них и пристроилась рядом с Синдзи.

— Привет, — сказала она.

— Привет, — он снял наушники.

— Спасибо.

— За что?

— Ты вчера говорил с директором.

— Говорил, — секунду спустя он сообразил, что это был не вопрос, а утверждение.

— Спасибо за то, что я остаюсь здесь.

— А ты откуда знаешь?

Она неловко усмехнулась.

— Мне отец вчера такую выволочку устроил…

— Не волнуйся. Я сам уеду.

— Зачем? Не надо.

— Знаешь, я просто хочу вести нормальную жизнь. А если все вокруг будут знать…

— Никто ничего не знает, — твёрдо возразила Мацумото.

Синдзи недоверчиво покосился на неё. Перед его мысленным взором стояла отчётливая картинка: уютно устроившаяся на диване Нацки берёт в руки телефон, набирает один номер за другим и болтает, болтает, болтает…

— Я ничего никому не говорила. Никому, — она коротко кивнула в сторону подружек. — Даже им.

Синдзи растерянно молчал. Похоже, планы поскорее найти другую школу, желательно на противоположной стороне Японии, отменялись.

— И ещё, — они остановились у самого входа, и Нацки потянула Синдзи в сторонку, чтобы не стоять на пути людского потока. — Извини. Я плохо о тебе подумала.

— А, ну… — Синдзи почесал затылок. — Ничего, всё нормально.

Староста укоризненно смотрела на него. Синдзи ничего не понимал.