— Но мы и должны быть похожи, — Лилит не выпускала из рук телефона, не сводя с него восхищённого взгляда.

— Нравится? — спросил Синдзи.

— Ага! Можно и мне такой?

— Посмотрим. Хочешь позвонить Рэй?

— Да! А как?

— Так же, как тёте Сорью. Вызываешь адресную книгу… Хорошо, теперь находишь в ней «Аянами Рэй»… Ох, чёрт, извини. Постоянно забываю, что ты у нас неграмотная.

— Это ненадолго, — пообещала Лилит.

— Умница. Вот эта запись, на два щелчка ниже… Так, теперь жми кнопку вызова. Да, с зелёной картинкой.

Аянами взяла телефон.

— Алло, кто говорит?

— Это я, — сказала Лилит и засмеялась. — Это же я звоню.

— Знаю. Это я так — для поддержания разговора. Теперь можешь что-нибудь рассказать. Или спросить.

Лилит на мгновение замялась.

— Скажи, братец Синдзи — твой парень?

— Можно и так сказать, — после паузы ответила Рэй.

— Ясно, — тихо отозвалась Лилит.

— Эй, а почему так грустно?

— У меня тоже есть парень. Можно сказать. Только видимся мы с ним очень редко. И позвонить ему я не могу.

— А с чем ты поздравляла Мисато? — спросила Хикари у Аски, когда они вдвоём шли по вечернему городу.

— Её называли майором, помнишь? А совсем недавно она была капитаном.

— Ой. А я и внимания не обратила.

— В прошлый раз Айда Кенске целую вечеринку по этому поводу закатил. Мы тогда жили на квартире у Мисато — я и Синдзи. Рэй не пришла. Говорят, у неё была своя квартирка где-то в старом блоке.

— Ничего себе! Так вы жили вместе с Икари! А ты мне ничего не рассказывала! Ты мне вообще ничего не рассказываешь. Подруга, называется.

Аска помрачнела.

— Нечего там рассказывать. Почти то же, что и здесь.

— Вот она, человеческая благодарность, — вздохнула староста. — Я с ней таскаюсь по всяким подозрительным местам, а она…

— Кстати, извини, что тебя втянула, — спохватилась Аска. — Обещаю, что это в последний раз.

— Не сходи с ума! — возмутилась Хикари. — Это было круто!

— Ну, всё-таки — служба безопасности, Мисато. Да и вообще, в следующий раз может быть опасно.

Староста замотала головой.

— Ты не понимаешь. Многие не понимают.

— Чего?

— Того, что опасность — это же здорово! Именно она заставляет тебя работать на всю катушку. Именно опасность позволяет тебе острее чувствовать жизнь и делает её интересной. Я сама это поняла случайно, вдруг. Помнишь экскурсию в монастырь?

Аска ошарашенно кивнула. Хикари увлечённо продолжала:

— Тогда у меня что-то случилось с глазами — я ничего не видела. Я выскочила из хондэна в такой панике… Мне было страшно. Так страшно, что я тебе и рассказать не смогу. Но потом вдруг у меня как будто что-то щёлкнуло. Страх пропал. Сразу, вдруг, понимаешь? То есть нет, он не пропал. Но он прибавлял силы. И радости! Да-да, ты не поверишь — радости! И с тех пор я…

Хикари запнулась и замолчала.

— Что? — осторожно подтолкнула её Аска.

— Ты знаешь… Только никому не говори! Иногда я жалею, что родилась девчонкой. Но я записалась в аэроклуб, вот!

— Будешь летать? Круто!

— Нет. Прыгать с парашютом. Но и самолёты тоже! Со временем. Сейчас, говорят, нельзя — возраст.

Аска молча переваривала услышанное.

— Слушай, Хикари, ты это… Береги себя, что ли.

Староста отмахнулась.

— Не волнуйся! Ты лучше возьми меня на следующее дело! Обещаешь?

— Обещаю.

Мать и дочь Акаги возвращались домой разочарованными. От апостола не осталось ровным счётом ничего — ни единого клочка. Регенерация «Ев» шла своим чередом, ремонт и замену их доспехов техники обещали закончить к утру. Двум исследовательским талантам было решительно негде развернуться.

На кухне шумела вода, что-то шкворчало на сковородке.

— Мы дома, — подала голос Наоко.

Никто не ответил — видимо, её заглушили звуки готовки и льющейся воды.

Наоко сняла туфли, заглянула в кухню и остолбенела. За столом, одетая в просторный белый балахон, сидела маленькая девочка — вылитая Рэй в детстве. Перед малышкой стояла любимая полулитровая кружка Рэй с молоком, тарелка с нетронутой овсянкой, тарелка с нарезанным хлебом и початая банка с клубничным джемом. Высунув кончик языка от усердия, девочка накладывала на хлеб слой джема толщиной с большой палец борца сумо. Судя по замурзанной мордашке, этот бутерброд был у неё не первым.

— Рэй?! — вскрикнула Наоко.

Малышка вскинула голову и, увидев её, радостно закричала:

— Бабушка!

В коридор выглянула Аянами — в переднике и с лопаточкой для жарки в руке.

— Привет, мам! Салют, Рицко!

— Уф-ф-ф! — Наоко шумно выдохнула. — Ну, ты меня и напугала! Кто это? И почему она называет меня бабушкой?

— Мама, это не то, что ты подумала. Я тебе сейчас всё объясню.

— Хорошее начало, — Рицко не выдержала и рассмеялась. Наоко досадливо поморщилась.

— Рицко, перестань. Рэй, кто она?

— Лилит! — закричала малышка, вскинув руку, словно отличница на уроке.

— А фамилия у тебя какая?

— Аянами!

— Ты уверена?

— Конечно! Рэй — моя сестра, значит — я тоже Аянами!

— А где ты живёшь? Кто твои мама и папа?

— Я теперь живу здесь. А маму и папу я не помню.

— А где ты жила раньше?

— Я не помню.

— Рэй, где ты её нашла?

— Мам, ты не поверишь — в кустах, в коробке из-под холодильника.

— А что это на ней?

— Синдзи отдал свою рубашку.

— Я даже боюсь спрашивать, что забыли в кустах ты и Синдзи, — продолжала веселиться Рицко.

— Прятались от каких-то подозрительных типов. Погодите, давайте я расскажу всё по порядку.

Аянами обстоятельно изложила «легенду». Наоко какое-то время молчала, усваивая новую информацию.

— Ладно, разбираться будем завтра. А чем ты её кормишь?

— Молоко с джемом. Гренки вот приготовила.

— А овсянку?

— Она не хочет.

— Что значит — «не хочет»? — повысила голос Наоко и строго посмотрела ни Лилит. — Что значит — «не хочет»? Или вы, сударыня, будете соблюдать режим и правильно питаться, или у вас начнутся проблемы со здоровьем. Или ещё хуже…

Она не стала уточнять, что именно кроется за этим «хуже». Малышка горестно вздохнула, печально затолкала в себя усиленный бутерброд с джемом, запила его остатками молока и грустно констатировала:

— Но я уже наелась.

— Значит, с завтрашнего дня начинаем соблюдать режим дня и питания. Неукоснительно!

Упоминание «завтрашнего дня» моментально восстановило бодрое расположение духа Лилит.

— Бабушка, а можно, я пойду в школу?

— Посмотрим, — проворчала Наоко.

Рицко в коридоре зажала рот ладонью, чтобы не захохотать в голос. Наоко бросила на неё косой взгляд и тихо — так, чтобы услышала только она — вздохнула:

— Когда уже ты мне внуков приведёшь?

Со дня похищения бандой Маэды прошло уже больше недели. В газетах и по телевидению сообщали о несчастном случае на вилле предпринимателя, а также о следствии, начатом по делу преступного клана. Некоторые обозреватели высказывали осторожные предположения о том, что происшедшее стало результатом войны якудза, когда более сильный клан уничтожает и поглощает слабого конкурента. Полиция хранила упорное молчание, никак не комментируя ход следствия.

Школьная жизнь вернулась в обычное русло. За Синдзи укрепилась странная репутация — загадочный тип, нервный и утончённый, с которым, однако, лучше не связываться.

— Привет! — хлопнул его по спине Мураками Кано. В потоке других учеников они неторопливо двигались к школе.

— Утренние новости видел? — Кано никак не мог запомнить, что Синдзи не смотрит телевизор.

— Нет, а что там?

— Не «что», а «кто»! Сорью-сама, конечно!

Кано влился в ряды почитателей Аски и теперь искренне не мог понять, почему его приятель Икари Синдзи не желает разделить с ним это увлечение. Чтобы не шокировать товарища окончательно, Синдзи изобразил вежливый интерес.