6.11.16 Гаданье * Гадать? Ну что же, я послушна, Давай очки, подвинь огонь… — Ах, как нежна и простодушна Твоя открытая ладонь! Но ты потупилась, смущаясь? В лице румянца ни следа, В ресницах слезы? — Не беда: Бледнеют розы, раскрываясь. <10.V.16>
Эллада * Меж островов Архипелага Есть славный остров. Он пустой, В нем есть подобье саркофага. Сиял рассвет, туман с водой Мешался в бездны голубые, Когда увидел я впервые В тумане, в ладане густом, Его алевшую громаду,— В гробу почившую Элладу,— На небе ясно-золотом. Из-за нее, в горячем блеске, Уже сиял лучистый бог, И нищий эллин в грязной феске Спал на корме у наших ног. <16.II.16> Рабыня * Странно создан человек! Оттого что ты рабыня, Оттого что ты без страха Отскочила от поэта И со смехом диск зеркальный Поднесла к его морщинам, — С вящей жаждой вожделенья Смотрит он, как ты прижалась, Вся вперед подавшись, в угол, Как под желтым шелком остро Встали маленькие груди, Как сияет смуглый локоть, Как смолисто пали кудри Вдоль ливийского лица, На котором черным солнцем Светят радостно и знойно Африканские глаза. <1916> Старая яблоня * Вся в снегу, кудрявом, благовонном, Вся-то ты гудишь блаженным звоном Пчел и ос, от солнца золотых. Старишься, подруга дорогая? Не беда! Вот будет ли такая Молодая старость у других! 1916 Грот * Волна, хрустальная, тяжелая, лизала Подножие скалы, — качался водный сплав, Горбами шел к скале, — волна росла, сосала Ее кровавый мох, медлительно вползала В отверстье грота, как удав, — И вдруг темнел, переполнялся бурным, Гремящим шумом звучный грот И вспыхивал таким лазурным Огнем его скалистый свод, Что с криком ужаса и смехом Кидался в сумрак дальних вод, Будя орган пещер тысячекратным эхом, Наяд пугливый хоровод. <1916> Голубь * Белый голубь летит через море, Через сине-зеленое море, Белый голубь Киприды завидел, Что стоишь ты на жарком песке, Что кипит белоснежная пена По твоим загорелым ногам, Он пернатой стрелою несется Из-за волн, где грядой голубою Тают в солнечной мгле острова, Долетев, упадает в восторге На тугие холодные груди, Орошенные пылью морской, Трепеща, он уста твои ищет, А горячее солнце выходит Из прозрачного облака, зноем, Точно маслом, тебя обливает — И Киприда с божественным смехом Обнимает тебя выше бедр. <1916> Семнадцатый год * Наполовину вырубленный лес, Высокие дрожащие осины И розовая облачность небес: Ночной порой из сумрачной лощины Въезжаю на отлогий косогор И вижу заалевшие вершины, С таинственною нежностью, в упор Далеким озаренные пожаром. Остановясь, оглядываюсь: да, Пожар! Но где? Опять у нас, — недаром Вчера был сход! И крепко повода Натягиваю, слушая неясный, На дождь похожий, лепет в вышине, Такой дремотно-сладкий и бесстрастный К тому, что тами что так страшно мне. 27. VI.17 Укоры * Море с голой степью говорило: «Это ты меня солончаками И полынью горькой отравила, Жарко дуя жесткими песками! Я ли не господняя криница? Да не пьет ни дикий зверь, ни птица Из волны моей солено-жгучей, Где остался твой песок летучий!» Отвечает степь морской пустыне: «Не по мне ли, море, ты ходило, Не по мне ли, в кипени и сини, За волной волну свою катило? Я ли виновата, что осталась, В час, когда со мной ты расставалось, Белой солью кипень снеговая, Голубой полынью синь живая?» 11. VIII.17 Змея («Зашелестела тонкая трава…») * Зашелестела тонкая трава, Струею темной побежала — И вдруг взвилась и смотрит цифра 2, Как волосок, трепещет жало… Исчадие, проклятое в раю, Какое наслаждение расплющить Головку копьевидную твою, Твой лик раскосый и зовущий! |
