<9.VI.09> Прометей в пещере * Вокруг пещеры гул. Над нами мрак. Во мраке, Краснея, светятся глаза моей собаки. Огонь, и в них огонь! Из-под глухой стены, Где сбилось стадо коз, они устремлены За вход, в слепую ночь, на клики чад Нерея, Туда, где с пены волн, что прядают, белея, Срывает брызги вихрь, где блещут космы грив, Дымящихся внутри, и буйный их прилив Снегами топит брег. — Вот грохот колесницы Идет торжественно над темной высотой: Я глохну, я слежу крутящиеся спицы, Что мечут на бегу свой отблеск золотой, И слепну от огня. — Привет тебе, Державный! Теперь тебя твой враг приветствует как равный! <10.VI.09> Морской ветер * Морского ветра свежее дыханье Из темноты доходит, как привет. На дачах глушь. И поздней лампы свет Осенней ночи слушает молчанье. Сон с колотушкой бродит — и о нем Скучает кто-то, дальний, бесприютный. Нет ни звезды. Один Юпитер мутный Горит в выси мистическим огнем. Волна и ветер с темных побережий Доносят запах ржавчины — песков, Сырых ракушек, сгнивших тростников. Привет полночный, ласковый и свежий, Мне чьей-то вольной кажется душой: Родной мечтам и для земли — чужой. <8.VIII.09> Сторож * И снова вечер, сухо позлативший Дороги, степь и удлинивший тень; И бледный лик, напротив солнца всплывший; И четко в ясном воздухе застывший Среди бахчей курень. Стар сторож, стар! И слаб и видит плохо, А век бы жил!.. Так тихо в курене, Что слышен треск подсохшего гороха… Да что кому до старческого вздоха О догоревшем дне! <16.VIII.09> Берег * За окном весна сияет новая. А в избе — последняя твоя Восковая свечка — и тесовая Длинная ладья. Причесали, нарядили, справили, Полотном закрыли бледный лик И ушли, до времени оставили Твой немой двойник. У него ни имени, ни отчества, Ни друзей, ни дома, ни родни: Тихи гробового одиночества Роковые дни. Да пребудет в мире, да покоится! Как душа свободная твоя, Скоро, скоро в синем море скроется Белая ладья. <16.VIII.09> Спор * — Счастливы мы, фессалийцы! Черное, с розовой пеной, Пахнет нагретой землей наше густое вино. Хлеб от вина лиловеет. Кусок овечьего сыру, Влажно-соленый, крутой, горную свежесть хранит. «Крит позабыл ты, хвастун! Мастика хмельнее и слаще: Палуба ходит, скользит, парус сияет, как снег, Пляшут зеленые волны — и пьяная цепь рулевая, Скрежеща, вдоль бортов ползает ржавой змеей». <17.VIII.09> Звездопоклонники * Мир не забудет веры древних лет. Звездопоклонники пустыни, На ваших лицах — бледный зной планет, Вы камни чтите как святыни. Ваш край до шлака пламенем сожжен, Ваш бог чертил столь грозные скрижали. Что никогда его имен Вы даже мыслить не дерзали. Как сон прошли Христос и Магомет. Вы и доныне не забыли Ночных служений таинству планет И безыменной древней Силе. <1906–1909> Прощание * Поблекший дол под старыми платанами, Иссохшие источники и рвы Усеяны лиловыми тюльпанами И золотом листвы. Померкло небо, солнце закатилося, Холодный ветер дует. И слеза, Что в голубых глазах твоих светилася, Бледна, как бирюза. <1906–1909> Песня («Зацвела на воле…») * Зацвела на воле В поле бирюза. Да не смотрят в душу Милые глаза. Помню, помню нежный, Безмятежный лен. Да далеко где-то Зацветает он. Помню, помню чистый И лучистый взгляд. Да поднять ресницы Люди не велят. <1906–1909> Сполохи * Взвевая легкие гардины И раздувая свет зарницы, Ночная близилась гроза. Метался мрак, зеркал глубины Ловили золото божницы И чьи-то жуткие глаза. Я замерла, не понимая, В какой я горнице. Крапива, Шумя, бежала под окном. Зарница, яркая, немая, Мне говорила торопливо Все об одном, все об одном. Впервые нынче мы не лгали, — Дрожа от радости, впервые Сняла я тяжкое кольцо — И в глубине зеркал мелькали Покровы черно-гробовые И чье-то бледное лицо. |
