1900 Сумерки («Все — точно в полусне…») * Все — точно в полусне. Над серою водой Сползает с гор туман, холодный и густой, Под ним гудит прибой, зловеще разрастаясь, А темных голых скал прибрежная стена, В дымящийся туман погружена, Лениво курится, во мгле небес теряясь. Суров и дик ее могучий вид! Под шум и гул морской она в дыму стоит, Как неугасший жертвенник титанов, И Ночь, спускаясь с гор, вступает точно в храм, Где мрачный хор поет в седых клубах туманов Торжественный хорал неведомым богам. 1900 «На мертвый якорь кинули бакан…» * На мертвый якорь кинули бакан, И вот, среди кипящего залива, Он прыгает и мечется тоскливо, И звон его несется сквозь туман. Осенний мрак сгущается вдали, Подходит ночь, — и по волнам тяжелым Ныряют и качаются за молом Рыбацкие пустые корабли. И мачты их средь темной высоты Чертят туман все шире и быстрее, И плавают среди тумана реи, Как черные могильные кресты. 1900 «К прибрежью моря длинная аллея…» * К прибрежью моря длинная аллея Ведет вдали как будто в небосклон: Там море подымается, синея Меж позабытых мраморных колонн. Там на прибой идут ступени стройно И львы лежат, как сфинксы, над горой; Далеко в море важно и спокойно Они глядят вечернею порой. А на скамье меж ними одиноко Сидит она… Нет имени для ней, Но знаю я, что нежно и глубоко Она с душой сроднилася моей. Я ль не любил? Я ль не искал мятежно Любви и счастья юность разделить С душою женской, чистою и нежной, И жизнь мою в другую перелить? Но та любовь, что душу посещала, Оставила в душе печальный след, — Она звала, она меня прельщала Той радостью, которой в жизни нет. И от нее я взял воспоминанья Лишь лучших дней и уж не ту люблю, Кого любил… Люблю мечты созданья И снова о несбыточном скорблю. Вечерняя безмолвная аллея Зовет меня к скалистым берегам, Где море подымается, синея, К пустынным и далеким небесам. И горько я и сладостно тоскую, И грезится мне светлая мечта, Что воскресит мне радость неземную Печальная земная красота. 1900
«Открыты жнивья золотые…» * Открыты жнивья золотые, И светлой кажутся мечтой Простор небес, поля пустые И день, прохладный и пустой. Орел, с дозорного кургана Взмахнувший в этой пустоте, Как над равниной океана Весь четко виден в высоте. И на кургане одиноком, Сдержав горячего коня, Степь от заката до востока В прозрачной дали вижу я. Как низко, вольно и просторно Степных отав раскинут круг! И как легко фатой узорной Плывут два облачка на юг! 1900 «Был поздний час — и вдруг над темнотой…» * Был поздний час — и вдруг над темнотой, Высоко над уснувшею землею, Прорезав ночь оранжевой чертой, Взвилась ракета бешеной змеею. Стремительный порыв ее вознес. Но миг один — и в темноту, в забвенье Уже текут алмазы крупных слез, И медленно их тихое паденье. 1901 «Зеленый цвет морской воды…» * Зеленый цвет морской воды Сквозит в стеклянном небосклоне, Алмаз предутренней звезды Блестит в его прозрачном лоне. И, как ребенок после сна, Дрожит звезда в огне денницы, А ветер дует ей в ресницы, Чтоб не закрыла их она. 1901 «Раскрылось небо голубое…» * Раскрылось небо голубое Меж облаков в апрельский день. В лесу все серое, сухое, И паутиной пала тень. Змея, шурша листвой дубовой, Зашевелилася в дупле И в лес пошла, блестя лиловой, Пятнистой кожей по земле. Сухие листья, запах пряный, Атласный блеск березняка… О миг счастливый, миг обманный, Стократ блаженная тоска! 1901 «Зарницы лик, как сновиденье…» * Зарницы лик, как сновиденье, Блеснул — и в темноте исчез. Но увидал я на мгновенье Всю даль и глубину небес. Там, в горнем свете, встали горы Из розоватых облаков, Там град и райские соборы — И снова черный пал покров. Вот задрожал и вспыхнул снова — И снова блещущий восторг, Вновь мрак томления земного Господь десницею расторг. Не так же ль в радости случайной Мечта взмахнет порой крылом — И вдруг блеснет небесной тайной Все потонувшее в былом? |
