Через некоторое время он понял, что с Дженет ему не надо пыжиться — она знала, каков он на самом деле, и любила именно таким.

Иногда она делала ему подарки — мелкие пустячки вроде пачки шоколадного печенья, шерстяного шарфа или самодельной, затейливо разукрашенной открытки. Марку нравились эти подношения. Они напоминали о Дженет, о том ощущении счастья и покоя, которое охватывало его рядом с ней и уравновешивало постоянное давление, которое он испытывал всю жизнь.

Он чувствовал, что обязан быть лучше всех, стать врачом — самым лучшим врачом, боялся разочаровать окружающих, в первую очередь собственного отца, тем, что не оправдает возлагаемых на него надежд.

Жизнь Дженет, ненадолго выведенная из равновесия переездом и Линкольн, постепенно вошла в привычную колею благодаря отчасти Марку, а отчасти музыке. Неожиданно обнаружилось, что хотя в городе нет полей, зато есть большие возможности для начинающей юной певицы.

В школе преподавали музыку, и Дженет не пропустила ни одного урока. Существовали хоровые кружки — она записалась во все. Учителя сразу распознали в ней талант и заинтересовались миловидной белокурой девочкой с приятным, хотя и непоставленным голосом.

Соученицы Дженет, имевшие склонность к пению и актерскому искусству, а потому соперничавшие за право петь соло в хоре или ведущие партии в школьных постановках, начали смотреть на новенькую как на врага. Она стала еще одним конкурентом в многочисленной группе тех, кто стремился быть самым лучшим.

Дженет не собиралась соперничать — ей хотелось только петь. Аудитория ее не смущала, а похвалы учителей оставляли равнодушной.

Прелесть и сила ее голоса — богатого, чувственного, трогательного — поразили Марка, когда он наконец удосужился послушать пение Дженет. В тот вечер он ее поцеловал. Это был их первый поцелуй, хотя они встречались уже несколько месяцев. Почувствовав прикосновение Марка, Дженет обвила его шею руками, запустила пальцы в густые темные волосы и с готовностью подставила губы.

После этого они часто целовались. Долгие страстные поцелуи наполняли душу Марка чувством покоя и помогали забыть хотя бы на время то давление, которое он постоянно испытывал.

Он хотел, чтобы она пела для него.

— Найди мне кукурузное поле, и я буду петь.

Поле он нашел в пяти милях от Линкольна. Там, вдали от всех, они лежали рядом, обнимали друг друга, целовались, а потом Дженет пела — пела для него одного.

Чувство соперничества настолько глубоко проникло в душу Марка, что он не мог вынести, когда кто-нибудь упускал шанс добиться успеха, выбиться в первые, стать звездой. Так что отчасти это была его заслуга, что весной, когда в школе решили поставить мюзикл «Южные моря», Дженет отправилась на прослушивание, надеясь петь ведущую партию. Ее же заслуга состояла в том, что благодаря своему таланту она получила роль Нелли и теперь со сцены объявляла всем, что «должна забыть и думать об этом человеке», что хотела бы иметь «золотистые волосы, как канзасское поле в августе», а в дуэте с героем славила «этот восхитительный вечерок».

Она произвела сенсацию. Зрители стоя рукоплескали дебютантке, газеты пестрели одобрительными отзывами, а билеты на все представления шли нарасхват.

Не всех радовал успех Дженет. «Кем она себя воображает, эта выскочка?» — недовольно кривились девочки из компании Марка, считавшие его «своим». Мало того что эта деревенщина отняла Марка у милой Сары — теперь она дошла до того, что украла у нее роль. Не пора ли поставить ее на место?

Успех Дженет заставил поморщиться и родителей Марка. Вначале они надеялись, что этот роман кончится сам собой, что сын устанет от деревенской наивности своей новой пассии, но время шло, и они поняли, что это вряд ли случится. Впервые в жизни собственные виды Марка на будущее вступили в противоречие с планами, которые строили его «предки».

— Как будет чудесно, когда ты окончишь ординатуру и будешь практиковать вместе с отцом! Ты и поселиться мог бы рядом...

Подобные фразы Марк слышал в течение многих лет и обычно никак их не комментировал, молчаливо соглашаясь с родителями. Теперь благодаря Дженет у него появились свои планы, которые родителям активно не нравились.

— Мы с Дженет собираемся жить за городом. На работу я могу ездить и оттуда.

Этого оказалось достаточно, чтобы восстановить Тейлоров против Дженет. Когда же они увидели возможную будущую невестку на сцене, в фривольном костюме, их возмущению не было предела. Как это неизысканно, вульгарно!

При этом почему-то забывалось, что та же Сара Джонстон, дочь ведущего линкольнского хирурга, не стесняясь, орала во все горло на футбольных и баскетбольных матчах. Но Саре это прощалось. Такая невестка вполне устраивала родителей Марка.

О том, что Тейлоры ее невзлюбили, Дженет догадалась сразу.

— Почему они меня не любят? — спросила она напрямик.

— У них были планы на Сару и меня, — пояснил Марк. — Дочь ведущего хирурга и сын ведущего терапевта, сам будущий терапевт. Что-то в этом роде.

Лучшая с лучшим, догадалась Дженет.

Ей тоже не понравились Тейлоры. Хотя они с Марком никогда этого не обсуждали, девочка сразу почувствовала, что непомерным честолюбием Марк обязан отцу, и возненавидела мистера Тейлора. Ей было противно то давление, которое он оказывал на сына.

Марк ходил на каждое представление «Южных морей». Ему казалось, что Дженет играет превосходно. Сама Дженет была того же мнения. Она поняла, что, кроме пения, ей нравится кое-что еще: выступать на сцене перед большой аудиторией, делиться с публикой своим талантом и своей радостью.

В последний месяц перед каникулами Марка выбрали президентом ученического коллектива. Он подарил Дженет свитер со своими инициалами и в первый раз поцеловал ее грудь.

Весенней ночью они лежали на кукурузном поле, освещенные луной, и молча целовались почти час. Неожиданно Марк наклонился, осторожно просунул руку между пуговицами ее блузки и коснулся нежной кожи. Потом начал расстегивать блузку, стараясь угадать, какова будет реакция, надеясь, что Дженет не станет возражать, и зная, что сейчас же остановится, если все-таки станет.

Она не возражала, наоборот, придвинулась ближе и помогла сиять с себя блузку и лифчик. Потом легла, подставив обнаженное тело серебристому лунному свету.

Марк смотрел на эту прекрасную юную и свежую грудь, цветом напоминавшую сливки, и думал о том, как ему хочется ее поцеловать. Не говоря ни слова, Дженет притянула его к себе, и его губы коснулись теплых, нежных округлостей.

Спустя год — к тому времени Марк произнес прощальную речь на выпускном вечере, Дженет блистательно выступила в роли Марии и школьном спектакле «Звуки музыки», и оба они стали студентами Университета штата Небраска в Линкольне — они в первый раз занялись любовью.

Весь год они провели, держа друг друга в объятиях и целуясь. Оба раздевались до пояса, но ничего больше между ними не происходило. Однако в эту ночь на том же кукурузном поле, под светом такой же, как год назад, весенней луны Марк снял с Дженет, а потом с себя всю одежду. Он видел, как она на мгновение зажмурилась, когда он вошел в нее, и тут же снова открыла глаза, обхватила его ногами и, улыбаясь, задвигалась с ним в такт.

— Я люблю тебя, — прошептал он потом — никогда раньше он этого не говорил — и повторил радостно: — Я люблю тебя, Дженет.

— И я люблю тебя, Марк.

Все четыре года учебы в университете Марк прожил в студенческом общежитии «Фи Дельта Тета» — том самом, где некогда жил его отец. По всем дисциплинам он получил высшие оценки: по биологии, физике, органической и неорганической химии, математике. Но его любимым предметом была английская литература, и здесь он добился наибольших успехов.

Дженет жила дома. Она участвовала во всех университетских музыкальных постановках. Высшие оценки — одну даже с плюсом — она получила за музыку, танцы и актерское мастерство, по остальным же предметам успехи были куда скромнее. Она занималась машинописью и секретарским делом, поскольку в будущем это сулило верный кусок хлеба, но сердце ее принадлежало танцам. Занятия по музыке мало что прибавили к ее природному певческому таланту, а вот танцы научили тому, чего она еще не знала, но хотела узнать, чтобы получить роли, о которых мечтала. От студентов, начавших заниматься балетом в пять лет, Дженет сильно отстала, но пыталась восполнить упущенное трудолюбием и энергией.