— Лесли, — услышала она хриплый шепот.

Она медленно открыла глаза, страшась и жаждая встретиться с ним взглядом. В глазах Джеймса ясно читалась страсть — страсть, которую возбудила в нем она.

— Ты такая красивая, — сказал он и начал неторопливо раздевать ее. Неловкости подростка как не бывало — это были рассчитанные, уверенные движения мужчины, опытного в делах любви. Освобождая от одежды их обоих, Джеймс не переставал целовать Лесли. Нагие, они поднялись с ковра, и он нежно повел ее в спальню.

Они снова занялись любовью, но на этот раз без прежней спешки. Неторопливо, тщательно они исследовали друг друга, находя места, самые чувствительные к ласкам, приспосабливаясь к ритму и желаниям партнера. Для обоих любовное соединение не было новостью. Они уже занимались этим раньше.

Но сейчас все происходило иначе. Стоило Джеймсу поцеловать Лесли, коснуться ее тела нежными пальцами, горячим языком и мягкими губами, как оно с готовностью откликнулось на ласку. Ей захотелось самой ласкать Джеймса, двигаться в едином ритме, стать с ним одним целым. Ни один любовник не пробуждал в ней таких желаний. А Джеймс, стоило ему ощутить под руками бархатистую кожу Лесли, ее мягкую округлую грудь, почувствовать ее требовательную страсть, как он туг же понял, что его внутренний контроль куда-то улетучился, сменившись единственным желанием — обладать ею. Желание было непреодолимым, всепоглощающим. Ему хотелось слиться с ней воедино.

Лесли. Его Лесли. Наконец-то!

Когда они насладились друг другом, Джеймс привлек Лесли к себе и, подождав, пока уймется ее бешено стучащее сердце, спросил, гладя влажные каштановые завитки:

— О чем ты думаешь?

«О том, что в первый раз моим любовником был мальчик Джеймс. Мой Джеймс. Сейчас же я занималась любовью с Джеймсом-мужчиной. Чей он? Мой? Нет, он принадлежит Линн», — следовало бы ответить Лесли, однако она промолчала. Она не хотела об этом говорить и даже думать. Но как заставить себя выбросить из головы подобные мысли?

— Почему ты молчишь? — обеспокоенно спросил он, склоняясь над нею.

— Все было прекрасно, Джеймс, — честно призналась она. — Оба раза.

— Ты сама прекрасна.

— Только жаль...

— Чего?

— Жаль, что мы не сделали этого в ту ночь у озера.

— Все равно ничего не вышло бы, — убежденно произнес он, целуя ее в лоб.

«Не выйдет и теперь», — мысленно возразила Лесли. Тогда было слишком рано, теперь — слишком поздно. Она вспомнила, с какой любовью Джеймс говорил о жене.

Но сейчас он был здесь, с ней. Он говорил не о Линн, а о ней, сжимал ее в объятиях, ее любил. Она не станет думать о Линн — ни сегодня, ни завтра, ни в другие дни, когда Джеймс придет к ней. Не станет, пока обстоятельства не вынудят ее к этому.

Лесли провела пальцами по вискам Джеймса, потом припала к его губам и придвинулась ближе, соблазняя его своим телом. Она уже соскучилась по нему. Он был нужен ей сейчас, немедленно. И по тому, как Джеймс ответил на ее ласки, она поняла, что его желание столь же сильно, а страсть столь же ненасытна.

— Лесли! — рассмеялся он, удивленный и обрадованный ее откровенной страстью и желанием.

— Что-то не так? — спросила она, смутившись.

— Нет, моя дорогая Лесли. Все прекрасно.

И снова они, обессиленные, лежали рядом, не в силах оторваться друг от друга.

— Половина одиннадцатого, — вдруг сказал Джеймс, скосив глаза на часы, стоявшие на тумбочке у кровати.

Лесли замерла. Сейчас он добавит: «Уже поздно. Мне, пожалуй, пора. До свидания».

— Мы так и не выбрались погулять, — вместо этого произнес Джеймс, чмокая ее в щеку.

— Ты разочарован?

— Нет. А ты?

— Тоже нет. Хотя мне всегда нравились наши прогулки: зеленые луга, лес на берегу озера, лодки на воде... Очень романтично.

— Не то что наши сегодняшние занятия, да? — подразнил ее Джеймс.

Лесли улыбнулась.

— В этом есть своя романтика.

— Сходим погулять в другой раз.

У нес перехватило дыхание. Что значит «в другой раз»? Еще через девять лет? В другой жизни? Когда?

— В другой раз, — тихо повторила она.

— Мы ведь еще увидимся? — спросил он, подразумевая: «Я уже принял решение. Очередь за тобой».

Прежняя Лесли — гордость вашингтоновской школы, самая многообещающая ученица — должна была с негодованием воскликнуть: «Нет, ни за что!» Но той Лесли больше не существовало. За эти годы она незаметно исчезла, растворилась, поняв, что жизнь не так проста и не на все вопросы можно дать ответ. Порой разница между правильным и неправильным нечеткая, размытая и зависит от множества привходящих обстоятельств — любви, страсти, эмоций.

Жизнерадостный подросток Лесли превратилась в женщину, которая лежала сейчас рядом с Джеймсом. И эта новая Лесли уже приняла решение. Сознание того, что ее избранник женат, уверенность в том, что он любит Линн, опасение, что эта история кончится плачевно для всех троих, были отброшены как досадные мелочи, которые не стоило принимать во внимание. Она чувствовала, что на ее стороне высшая правда — она любит Джеймса. И любила всегда.

Нежиться в его объятиях, заниматься с ним любовью, а потом разговаривать о былых временах — это было правильно. Лесли всегда поступала правильно. Так же она поступит и теперь. А там будь что будет.

— Да, Джеймс, мы еще увидимся, — проговорила она тем же серьезным тоном, что и он. Оба понимали, что только что приняли непростое и важное решение.

— Когда? — спросил он, прижимая ее к себе, словно благодаря за высказанные слова и за то, что под ними подразумевалось.

— В этом месяце я дежурю через две ночи на третью. Ближайшее дежурство завтра, первого октября. Потом четвертого, седьмого...

— Тогда как насчет субботы? Это будет третье, — предложил Джеймс, явно припоминая расписание Линн. — Ты свободна?

«Я-то да, — подумала Лесли. — А вот ты...»

— Вечером? — уточнила она.

— Меня устроит любой час дня и ночи, который ты захочешь провести со мной.

— Утром у меня обход. Если никаких неожиданностей не случится, я вернусь домой к полудню. А если...

— Я буду в офисе. Позвони, когда освободишься.

— Договорились, — кивнула Лесли, садясь на постели. Она решила, что Джеймс собирается уходить. Они только что условились о следующем свидании. Обычно это означает конец предыдущего.

— Ты меня гонишь?

— О! Я думала... — смущенно пролепетала она.

— Если ты не хочешь, чтобы я остался...

— Хочу, — перебила Лесли. — Но раз уж я все равно встала, может, принести тебе что-нибудь? Сигарету?

— Я бросил.

— Правда? — удивилась она.

— Честное слово. Я бросил курить в ту минуту, когда понял, что должен снова тебя увидеть.

— И когда это было?

— Когда мы расстались в прошлый раз. В день твоего рождения, — проговорил он, привлекая ее к себе.

Он все решил уже тогда, но ждал две недели, прежде чем позвонить. Это время он провел в размышлениях. Ему надо было удостовериться в правильности своего решения. В конце концов он пришел к выводу, что не может поступить иначе.

Он должен быть с Лесли.

Дженет наблюдала, как оранжевое солнце неспешно спускается за округлые зеленые холмы, освещая последними лучами сверкающую гладь океана. Ее поздняя вечерняя прогулка, как обычно, затянулась. Миновав эвкалиптовую рощу, она очутилась на пологом, поросшем травой холме, откуда открывался чарующий вид на безбрежный океан.

Ее собственный холм, ее собственный вид, ее собственный океан!

«Как мне повезло, что я нашла это место!» — подумала Дженет, опускаясь на траву и не сводя глаз с великолепного заката.

Это был перст судьбы, воля провидения. Словно какая-то высшая сила привела ее сюда.

Это произошло еще зимой, когда развод с Марком стал свершившимся фактом, требовавшим лишь юридического оформления. Не в силах вынести одиночества и пустоты дома, где еще недавно они жили вдвоем, Дженет купила недорогую подержанную машину и объездила всю округу. Она садилась за руль и ехала куда глаза глядят, пока ей не попадался пустынный берег, лесок или луг — место, где она могла петь.