Однако в промышленных районах Северной Германии, где в партийных организациях НСДАП было значительное число рабочих, Гитлер столкнулся с «левой оппозицией». Ее возглавляли местные партийные руководители, среди которых выделялись Грегор Штрассер (1892-1934) и его помощник Йозеф Геббельс (1897-1945). Они считали, что в условиях индустриального развития Германии будущее принадлежит не мелкой буржуазии, на которую ориентировался мюнхенский центр, а пролетариату. По их мнению, НСДАП должна стать рабочей партией, усилить антикапиталистическую и социалистическую направленность своих лозунгов. Штрассер требовал частичной социализации промышленных предприятий, отмены крупного землевладения и принудительного объединения крестьян в сельскохозяйственные кооперативы. Он был сторонником проведения реформы школьного образования в интересах бедных семей. Партия, считал Штрассер, должна стать революционной по своему характеру и использовать для захвата власти вооруженное восстание. «Левые» нацисты в борьбе против капитализма готовы были сотрудничать с коммунистами. Гитлер расценил «левую оппозицию» не только как угрозу его власти в партии, но и как серьезную опасность для всего нацистского движения. В отличие от «левых» нацистов, Гитлер в середине 1920-х гг. решительно отказался от использования насилия в борьбе за власть. «Национальную революцию» он представлял теперь как победу своей партии на парламентских выборах с использованием законных средств. В 1926 г. Гитлер, опираясь на политику «кнута и пряника», расколол оппозицию. Часть оппозиционеров была исключена из партии, Геббельс примкнул к Гитлеру, получив пост руководителя берлинской организации НСДАП. Штрассер был оставлен в партии, но оказался в изоляции и на некоторое время смирился с поражением. Летом 1926 г. Гитлер был вновь избран председателем НСДАП с диктаторскими полномочиями. Была подтверждена неизменность прежней программы партии — 25 пунктов.

Развитие партийных структур требовало огромных финансовых затрат. Денег, получаемых партией от баварских промышленников, уже не хватало. Из-за отсутствия средств в 1928 г. пришлось отменить съезд НСДАП. На выборах в рейхстаг в том же году партия собрала только 2,6 % голосов избирателей (810 тыс.), ее фракция насчитывала 12 депутатов. Неутешительными оказались результаты выборов и в земельные ландтаги. НСДАП переживала глубокий внутренний кризис.

В веймарские годы ни один из германских политиков не отказывался от ревизии Версальского договора. Г. Штреземан, возглавлявший министерство иностранных дел Германии в 1923-1929 гг., сформулировал первоочередные задачи германской внешней политики следующим образом.

1. Приемлемое для Германии решение вопросов о репарациях.

2. Защита 10-12 млн немцев, проживающих за пределами Германии.

3. Корректировка восточных границ: возвращение Данцига, польского коридора и пересмотр границы в Верхней Силезии.

4. Вступление Германии в Лигу Наций.

Вопрос об аншлюсе Австрии Штреземан ставил на «второй план», ибо его решение несло с собой не только сложные внешнеполитические проблемы, но и внутриполитические: усиление католического влияния в Германии, объединение Баварии и Австрии против Пруссии, преобладание клерикальных и социалистических партий в немецкой Австрии.

Рурский кризис со всей очевидностью показал, что ревизии Версальских постановлений и возвращения Германии в «концерт» великих держав можно добиться только путем усиления западной ориентации с использованием противоречий в лагере победителей. Идеологом и проводником этого внешнеполитического курса как раз и стал министр Штреземан. Он использовал британскую политику «равновесия сил» в Европе в интересах Германии. Учитывал Штреземан и заинтересованность США в политической стабилизации Европы и разрешении европейских экономических проблем.

Германское правительство приветствовало усилия комитета Дауэса по разрешению репарационного вопроса. В плане Дауэса Г. Штреземан видел не «новый диктат» и «расправу» победителей над Германией, а «экономическое перемирие», которое отвечало интересам Германии. Более того, Штреземан смену экономической парадигмы победителей оценивал как открывающуюся возможность преодоления внешнеполитической изоляции Германии и продолжения борьбы за ревизию Версальского договора.

Наметившийся компромисс между победителями и Германией позволил перейти к урегулированию вопросов европейской безопасности. На Лондонской конференции 1924 г. Штреземану удалось сдвинуть с мертвой точки крайне болезненную для Германии проблему эвакуации франко-бельгийских войск из Рурской области. Французский премьер-министр Э. Эррио согласился освободить некоторые районы Рура уже в 1924 г. и завершить эвакуацию в 1925 г.

Штреземан считал, что и сама Германия должна также сделать шаг к ослаблению европейской напряженности. В конце 1924 — начале 1925 г. он сделал два важных внешнеполитических предложения. Первое — о готовности заключить Пакт о гарантии безопасности и неизменности западных германских границ. Второе — о намерении Германии вступить в Лигу Наций и желании получить место постоянного члена Совета Лиги. Инициативы Штреземана были поддержаны правительством Великобритании. В октябре 1925 г. в швейцарском курортном городке Локарно состоялась международная конференция, на которой был принят Рейнский гарантийный пакт. По этому пакту Германия, Франция и Бельгия взяли на себя взаимные обязательства соблюдать неизменность существующих германо-французской и германо-бельгийской границ и демилитаризацию Рейнской зоны. Стороны обязывались не нападать и не прибегать к войне друг против друга. Они также согласились все возникающие между ними спорные вопросы разрешать путем международного арбитража. В качестве стран-гарантов соблюдения пакта выступили Великобритания и Италия.

В Локарно Штреземан добился того, что гарантийный договор не распространялся на страны Восточной Европы. Спорные вопросы с Польшей и Чехословакией Германия соглашалась разрешать только через арбитражный суд. Штреземан считал, что Локарно открыло возможность возвращения утраченных земель на Востоке. Удержать немцев от насильственного разрешения территориальных претензий победители намеревались обязательным вступлением Германии в Лигу Наций. Оно состоялось 10 сентября 1926 г.

Локарнские соглашения были несомненным успехом германской внешней политики и создавали благоприятные условия для эволюции Версальского миропорядка. По словам Штреземана, в Локарно «был взорван краеугольный камень всей версальской системы». Но для окончательного освобождения Германии от «пут Версаля», подчеркивал министр, необходимы выдержка и терпение.

Однако в правительстве и рейхстаге Штреземан столкнулся с жесткой оппозицией своему курсу со стороны националистов. Министра обвинили в капитуляции перед Францией. В рейхстаге циркулировали слухи о возможной отставке Штреземана и направлении его послом в Великобританию. Пангерманский союз потребовал предать Штреземана суду за «государственную измену». Настороженно отнесся к прозападной политике правительства и президент Гинденбург. Вступление в Лигу Наций он обусловил целым рядом требований к западным странам. В частности, Гинденбург считал, что вступление Германии в Лигу Наций не должно означать признания Германией послевоенных границ в Европе. Штреземан по этому поводу записал в дневнике: «сердцем он [Гинденбург] совсем не с нами». Но 292 голосами «за» при 174 «против» рейхстаг ратифицировал Локарнские соглашения.

Ослабление европейской напряженности создавало возможность для расширения и углубления германо-французских отношений. В сентябре 1926 г. Штреземан и французский министр иностранных дел Аристид Бриан (1862-1932) на уединенной беседе в курортном городе Туари на франко-швейцарской границе наметили план развития двухсторонних отношений на перспективу («свидание в Туари»). Речь шла о досрочной и полной эвакуации Рейнской области, выкупе Германией Саара, долгосрочных экономических и финансовых связях и т. д. Однако из-за негативной реакции общественности двух стран «политика Туари» не была реализована.