Функции представительной власти Берлинский совет временно, до созыва Всегерманского съезда советов, возложил на Исполнительный комитет, избранный в составе 24 человек. 12 членов Исполкома представляли советы рабочих (по 6 от каждой партии), еще 12 — были представителями солдатских советов. Распределение полномочий между Исполнительным комитетом и СНУ было закреплено несколькими специальными соглашениями, по которым формально правительство подчинялось Исполкому. Последний получил право назначать и смещать правительство и контролировать его деятельность. На практике правительство действовало самостоятельно. Оно сосредоточило в своих руках значительную часть функций, которые прежде выполняли рейхстаг, правительство и кайзер. Исполком пытался вмешиваться в деятельность СНУ, и это приводило к нередким конфликтам между двумя ветвями власти. Создание Исполнительного комитета и Совета народных уполномоченных завершило антимонархический этап революции. Германия стала республикой.

Но Эберта беспокоила позиция армии. Падение монархии для многих армейских чинов, считавших себя наследниками прусских военных традиций, означала не просто смену государственного строя, а личную трагедию, утрату смысла жизни. В ноябре 1918 г. присяга на верность и преданность императору были неотделимы от присяги на верность отечеству. Лишь позже военные стали осознавать, что «нити управления империей выпали из рук монарха задолго до отречения от престола», — как вспоминал генерал Эрих фон Манштейн. Сотрудничество с военными, как считал Эберт, исключало возможность контрреволюционного переворота и восстановления монархии. Но лидера СДПГ больше одолевал страх перед неуправляемостью «человека с ружьем» и возможным леворадикальным путчем.

Ночью 10 ноября у Эберта состоялся телефонный разговор с Тренером, по инициативе последнего. Начальник генштаба не был республиканцем. Но считал, что в сложившейся ситуации армия вместе с умеренными политиками способна остановить страну от сползания к гражданской войне. Тренер заявил о готовности сотрудничать с новым правительством, но на определенных условиях: легитимация власти, восстановление порядка, сохранение полномочий Верховного командования и снабжение армии всем необходимым. Эберт принял условия генерала. Союз «Эберт-Гренер» стал основой сотрудничества новой власти и старой армии. Это был второй, но уже военно-политический компромисс, который способствовал стабилизации республики. Многие критики союза Эберта с Тренером не учитывают того, что Верховное командование в ходе войны фактически было первым центром власти и располагало реальной силой даже в условиях революции. Правительство же нуждалось в армии для осуществления своей деятельности и установления общественного порядка.

Важнейшим условием политической, экономической и социальной стабильности страны явилось подписание перемирия с Антантой. Еще 7 ноября правительство М. Баденского направило во Францию германскую делегацию для переговоров. Правительство Ф. Эберта подтвердило ее полномочия. Рано утром 11 ноября на станции Ретонд в Компьенском лесу глава немецкой делегации М. Эрцбергер подписал перемирие. С точки зрения немцев, условия перемирия были крайне жесткими, по мнению французов — справедливыми. Это был ультиматум победителей. В течение 15 дней немцы обязывались вывести войска из захваченных территорий Франции, Бельгии, Люксембурга и Румынии, эвакуировать армии из Эльзас-Лотарингии, Австро-Венгрии и Турции. В России немецкие войска оставались до особого решения союзников. Антанта оккупировала левый берег Рейна. Предусматривались разоружение германской армии и передача оружия, части флота и другого имущества и ценностей победителям. Сохранялась блокада Германии. Денонсировались Брест-Литовский и Бухарестский договоры. Перемирие заключалось на 36 дней с правом продления.

Подписанием Компьенского перемирия закончилась Первая мировая война. Германия потерпела поражение. Оно явилось следствием ошибок и просчетов, допущенных германскими политиками и генералами, толкнувшими страну в военную авантюру. Теперь же немецкое общество оказалось в состоянии глубокой моральной и психологической травмы. Преодоление «посттравматического синдрома» у немцев шло, с одной стороны, через радикальное отрицание старого порядка, старых принципов и морали, с другой — через желание отомстить за «поруганную честь» отечества, через поиск и наказание виновников поражения. Так называемая «легенда об ударе кинжалом в спину», нанесенном якобы революцией немецкой армии, «непобежденной в бою», оказалась воспринятой частью немецкого общества. Опровергая «легенду», известный немецкий историк Ханс Дельбрюк (1848-1929) писал в те дни, что не поражение Германии было следствием революции, а, наоборот, революция явилась следствием поражения.

В условиях послевоенной анархии и национального раскола, Совет народных уполномоченных свою деятельность сосредоточил на обеспечении стабильности, восстановлении производства и общественного согласия. Без этого не могло появиться нового демократического государства. Основой внутреннего курса правительства стали осторожность и компромисс, отказ от резких поворотов в политической, экономической, социальной и военной сферах. СНУ отказался от чистки армии, бюрократического аппарата, сохранил большинство кайзеровских учреждений и полномочия их чиновников. Для новой власти было важно, чтобы система государственного управления продолжала функционировать. В этом были едины и Эберт, и Гаазе. Но компромисс со старой бюрократией и генералитетом обнаружил также неготовность социал-демократов полностью взять на себя правительственную ответственность. Государственная власть свалилась на них как снег на голову. Оказалось, что их многолетние мечты о власти и социализме не сопровождались конкретными представлениями об управлении государством и экономикой. Как едко заметил известный немецкий философ и историк Освальд Шпенглер (1880-1936), социалисты, получив всю полноту власти, выглядели несчастными.

12 ноября СНУ принял Программу действий, которая оказалась умеренной и компромиссной. Хотя Программа и предлагала ряд конкретных мероприятий, она сохраняла определенный элемент социальной и политической риторики. В ней говорилось о демократизации общественно-политической жизни, отменялось военное положение и цензура, вводились свобода слова, печати, собраний, объединений, политической деятельности. СНУ также заявил о созыве Национального собрания на основе всеобщего избирательного права женщин и мужчин с 20-летнего возраста. Это решение СНУ имело принципиальное значение для восстановления единства нации и достижения общественного согласия на демократических началах.

В затруднительной ситуации правительство оказалось при рассмотрении конкретных экономических проблем, в частности вопроса о собственности. Марксистская доктрина довоенной социал-демократии считала общественную собственность высшей формой собственности и предусматривала ликвидацию частной собственности путем ее социализации. Десятилетиями эта идея была в центре социалистической пропаганды. Однако реальности немецкой послевоенной экономики и печальный опыт большевистской национализации в России призывали немецких социал-демократов к осторожности. В правительственной программе частная собственность признавалась одной из основных форм собственности, и государство брало ее под защиту.

Правительство высказалось также за сохранение и укрепление государственной, общинной, коллективной, смешанной форм собственности. Для разработки рекомендаций по вопросам обобществления была образована «Комиссия по социализации» во главе с Карлом Каутским. Руководство СДПГ считало, что в условиях послевоенного экономического кризиса нельзя «сломя голову» объявить все социализированным. Неподготовленная социализация приведет экономику к полному расстройству, а страна, как говорил Каутский, превратится «в сумасшедший дом». Социализация рассматривалась как результат серьезной научной подготовки и организации. Немецкие социал-демократы оказались намного прозорливее В. И. Ленина, погрузившего Россию в пучину национализации после октября 1917 г. и вынужденного применить «новую экономическую политику» в 1921 г.