В 1958-1962 гг. процесс франко-западногерманского сближения как основы и составной части западноевропейской интеграции получил дальнейшее развитие, которое обусловливалось тесными контактами Аденауэра и нового президента Франции Шарля де Голля. В сентябре 1958 г. состоялся первый визит Аденауэра в Париж, где было сделано совместное заявление, в котором торжественно провозглашалось окончание старинной вражды двух стран.

Де Голль выступал за политическое объединение Западной Европы в форме некой конфедерации, не зависимой от США, и прилагал все силы к тому, чтобы вернуть «величие Франции» и закрепить за ней руководящую роль в Европе. Аденауэр со своей стороны стремился к равноправному участию ФРГ во всех европейских интеграционных институтах, и его вполне устраивала сложившаяся после войны система атлантизма, то есть тесного сотрудничества с США. Несмотря, однако, на различные подходы, двусторонние отношения между Францией и ФРГ укреплялись, что выразилось в подписании 22 января 1963 г. в Елисейском дворце Парижа договора о сотрудничестве.

Особенность договора состояла в том, что он не содержал конкретных политических целей сотрудничества между Францией и ФРГ, а лишь определял его организационные формы и методы. Предусматривались регулярные встречи (два раза в год) глав государств и правительств; министров иностранных дел (не реже одного раза в три месяца) для обязательных консультаций по внешнеполитическим вопросам, особенно европейским, и вопросам обороны. Договор предусматривал также широкое сотрудничество в области культуры и воспитания молодежи.

После подписания договора в политических кругах ФРГ разгорелись острые дискуссии между «голлистами» и «атлантистами», опасавшимися ухудшения отношений с США и НАТО из-за дальнейшего сближения с Францией. Поэтому 25 апреля 1963 г. бундестаг при ратификации Елисейского договора принял одностороннюю преамбулу. В ней говорилось о необходимости совместной обороны в рамках НАТО, о партнерстве с США, о «единстве Европы, включая Великобританию» (против членства которой в ЕЭС выступали французы). Договор, дополненный такого рода преамбулой, терял свою политическую исключительность и становился формальным выражением франко-германского примирения. Но созданный договором механизм консультаций позволял находить компромиссные решения в сложные для отношений двух стран периоды.

Помимо примирения с европейскими соседями, руководство ФРГ придавало большое значение искуплению вины перед еврейским народом. 19 апреля 1951 г. в Париже состоялась тайная встреча Аденауэра с генеральным директором министерства финансов Израиля Д. Горовицем, на которой шла речь о готовности правительства ФРГ выплатить компенсацию еврейскому народу и правительству Израиля за материальный ущерб, причиненный нацистами. 18 сентября 1952 г. было подписано первое соглашение, по которому правительство Западной Германии обязалось выплатить Израилю репарации в размере 3 млрд марок и еще 450 млн марок — еврейским организациям, представляющим интересы евреев — жертв Холокоста. Это соглашение способствовало налаживанию торговых и политических отношений между двумя государствами, но вызвало негативную реакцию арабских стран. И установление дипломатических отношений между ФРГ и Израилем произошло лишь в мае 1965 г.

Важным инструментом реализации политических интересов ФРГ в 1950-1960-е гг. становится помощь развивающимся странам (политика развития) в рамках финансового и технического сотрудничества. В соответствии с «доктриной Хальштейна» предоставление помощи предусматривалось только тем молодым государствам, которые проводили лояльный по отношению к ФРГ внешнеполитический курс.

80 % помощи развивающимся странам предоставлялось на основе двусторонних соглашений — льготные и беспроцентные кредиты, субсидии, пожертвования. С 1955 по 1966 гг. было выделено для оказания помощи развивающимся странам почти 31,4 млрд марок. В 1966 г. ФРГ участвовала в 2800 проектах в 93 различных странах. Это помогло получить доступ к сырьевым ресурсам развивающихся стран, расширить возможности для сбыта собственной продукции в данных странах, а также создать условия для эффективной деятельности в них частного капитала ФРГ.

После ухода Аденауэра кардинальных перемен во внешнеполитическом курсе ФРГ не произошло, хотя Эрхард, скептически относившийся к европейской интеграции, отверг активный курс в европейской политике, характерный для его предшественника. В этот период были практически заморожены франко-западногерманские отношения (из-за действий де Голля по выходу Франции из военной организации НАТО в 1966 г.), хотя внешне сохранялась видимость согласия. Сотрудничеству ФРГ и Франции было противопоставлено укрепление связей с США и НАТО, принцип «атлантической солидарности» провозглашался в качестве приоритетного для внешней политики Федеративной республики.

Вместе с тем, христианские демократы пытались осуществить некоторую переориентацию в германской и восточной политике, которая во многом была связана с именем нового министра иностранных дел Герхарда Шредера (1910-1989). Он высказывался за улучшение германо-советских отношений, и не только в сфере экономического и культурного обмена, но и в политической области. Он полагал, что если в отношении ГДР по-прежнему должна проводиться политика непризнания и изоляции, то со странами Восточной Европы необходимо установить официальные контакты и наладить торгово-экономические и культурные отношения — так сказать, активная восточная политика при обходе ГДР. В 1963-1964 гг. были направлены торговые делегации в Польшу, Болгарию, Румынию и Венгрию.

Некоторые новые акценты были отмечены в «мирной ноте» правительства ФРГ от 25 марта 1966 г., в которой оно признавало отказ от применения силы и призывало СССР и страны Восточной Европы обменяться заявлениями подобного содержания. Тем самым федеральное правительство демонстрировало готовность к участию в мероприятиях по разоружению, поиску взаимопонимания с восточными соседями и проведению политики разрядки. Впервые прогресс в решении германского вопроса не ставился предварительным условием разрядки международной напряженности. Однако правительство ФРГ продолжало настаивать на международно-правовом характере границ Германии 1937 г. и «доктрине Хальштейна».

В целом внешнюю политику правительства «большой коалиции» можно рассматривать как некий «переходный период», когда были предприняты попытки преодолеть инерцию конфронтационного мышления. В первую очередь это было обусловлено изменившейся международной обстановкой: наметившимся улучшением американо-советских отношений и отказом в связи с этим от традиционного постулата, что европейская безопасность и германская проблема неразделимы, что без воссоединения Германии невозможна разрядка в Европе.

В ФРГ росло понимание того, что на путях непримиримой конфронтации с СССР воссоединения достигнуть невозможно, и во имя этой главной цели требовалось улучшить отношения с Советским Союзом. СССР тоже был заинтересован в налаживании отношений с ФРГ как с целью экономического сотрудничества, так и для обеспечения большей безопасности.

Шредер, выступавший за политику «наведения мостов», особое значение придавал примирению с Польшей, сравнивая его по значимости с франко-германским примирением. Для этого необходимо было решиться на окончательное признание границы по линии рек Одер-Нейсе, к чему пока не были готовы ни федеральное правительство, ни общественное мнение ФРГ в целом.

К середине 1960-х гг. все более стала проявляться нежизнеспособность «доктрины Хальштейна», ее соблюдение правительством ФРГ все более затруднялось, особенно после 1960 г., когда Камбоджа, Ирак и Судан начали устанавливать дипломатические отношения с ГДР. Федеральное правительство вынуждено было пойти на некоторую модификацию «доктрины Хальштейна», особенно применительно к восточноевропейским странам. В 1967 г. были установлены дипломатические отношения с Румынией, в 1968 г — с Югославией, открылись германские торговые миссии в Бухаресте, Будапеште и Праге.