Таким образом, с господством в экономике крупных предпринимателей, банкиров и юнкеров в Восточной Германии было быстро покончено. Но экономика продолжала оставаться смешанной, и это дает основания некоторым авторам писать о том, что СВАГ использовала (и отчасти повторила) опыт советского НЭПа начала 1920-х гг.

Если в 1947 г. объем валовой продукции промышленности в советской зоне по сравнению с 1936 г. составлял 53,7 %, то в 1949 г. — 87,2 %, а к лету 1950 г. — уже 100 %. Причем, в советской историографии и историографии ГДР всегда особо подчеркивалось, что восстановление разрушенного войной хозяйства и становление плановой экономики в Восточной Германии шло под непосредственным руководством со стороны СВАГ и при значительной помощи со стороны СССР.

В качестве иллюстрации этой помощи обычно приводились цифры о том, что за 1948-1949 гг. было ввезено из СССР более 200 тыс. т минеральных удобрений, почти 140 тыс. т зерна, более 230 тыс. т проката, более т1000 тракторов и 500 грузовых автомобилей. Но никогда не приводились цифры: а сколько же было вывезено из Германии в Советский Союз за тот же период аналогичной продукции в качестве репараций? Относительный свет на это могут пролить сведения из отчета Главного Трофейного управления Советской Армии в период войны, которые до начала 1990-х гг. хранились в фондах Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО, ф. 67, оп. 12020, д. 9) под грифом «Совершенно секретно». В Советский Союз по распоряжениям ГКО и Совнаркома за 1945 г. трофейными войсками было отправлено:

• 73 493 вагона строительных материалов и «квартирного имущества», в том числе: 60 149 роялей, пианино и фисгармоний, 458 612 радиоприемников, 188 071 ковер, 941 605 предметов мебели, 264 441 штука настенных и настольных часов;

• 3 338 348 пар различной гражданской обуви, 1 203 169 женских и мужских пальто, 2 546 919 платьев, 4 618 631 предмет белья, 1 052 503 головных убора; 154 вагона мехов, тканей и шерсти;

• 18 217 вагонов с сельскохозяйственным оборудованием в количестве 260 068 единиц;

• зернопродуктов — 2259 тыс. т, мясопродуктов — 430 тыс. т рыбопродуктов — 10 тыс. т, жиров — 30 тыс. т, сахара — 390 тыс. т, картофеля и овощей — 988 тыс. т.

П. Н. Кнышевский, который впервые обнародовал эти цифры, задается закономерным вопросом о том, как же оценивать известный из учебников факт спасения от голода победителями населения Берлина, Дрездена, Праги и др. городов? Было ли это высшим проявлением гуманности или такого не было вообще? Он отвечает на этот вопрос очень категорично: «Было, но весьма своеобразное. Сначала все продовольственные ресурсы на оккупированной территории Красная Армия изъяла, затем начался дележ. Ничтожный карточный минимум своих же запасов немцы получили в виде так называемой помощи, которой поделились с чехословаками и поляками». Очевидно, что здесь нужны дополнительные исследования.

В 1947 г. СВАГ официально объявила, что демонтаж промышленных предприятий полностью прекращен. На самом деле, до весны 1948 г. последовали еще две волны демонтажей. В целом демонтаж был произведен на 3474 «объектах» и по некоторым оценкам привел к сокращению экономического потенциала на 25 % от довоенного уровня.

В феврале 1948 г. в советской зоне создается Немецкая экономическая комиссия как высший центральный орган руководства экономикой. А в июне 1948 г. принимается первый (двухлетний, рассчитанный на 1949-1950 гг.) план развития народного хозяйства. Таким образом, к осени 1949 г. в западных зонах была сохранена и отчасти модернизирована социально-экономическая система капитализма. В советской же зоне оккупации социально-экономические основы жизни были во многом кардинально преобразованы.

«Карантин», объявленный оккупационными властями, почти не мешал политической самоорганизации немецкой элиты. Еще до капитуляции Германии при посредничестве церкви началась разработка «стратегии выживания» в послевоенное время. Бывшие лидеры партий Веймарской республики понимали, что восстановление прежней партийной структуры невозможно. Много споров о будущем Германии было в рядах Сопротивления, в основных центрах эмиграции — Мехико, Лондоне, Москве.

Оккупационные власти английской и американской зон разрешили деятельность партий и профсоюзов в конце августа — начале сентября, а французской — только в последних числах декабря 1945 г. Но их деятельность первоначально была разрешена не в зональных масштабах, как это было в Восточной Германии, а лишь на уровне округов.

Некоторые лидеры католического Центра взяли курс на создание биконфессиональной партии (Христианско-демократического союза — ХДС), то есть с участием протестантов. Новая партия мыслилась как «народная», способная сплотить людей на основе христианской этики и создать мощную электоральную базу. Центром ее рождения стали Рейнланд и Вестфалия. Еще до снятия карантина в Кёльне был создан первый христианский «кружок», началась разработка партийной программы. Из этих «кружков» в феврале 1946 г. возникает ХДС британской зоны, который возглавил К. Аденауэр.

В феврале 1947 г., под влиянием левого, профсоюзного крыла в г. Алене была принята так называемая «Аленская программа» ХДС британской зоны. Программа требовала «социализации» горнодобывающей и металлургической промышленности, контроля над крупными предприятиями, соучастия рабочих в управлении предприятиями и экономикой в целом. Капиталистическая система хозяйства объявлялась в программе «не соответствующей государственным и социальным интересам немецкого народа». «Аленская программа» способствовала росту влияния партии, ведь рабочие в 1945-1948 гг. составляли около трети ее членов. Но, принятая под влиянием очень популярных после войны лозунгов, она никогда не признавалась правым крылом ХДС как обязательный документ, а в 1949 г. К. Аденауэр официально от нее отказался.

Родственная ХДС партия в Баварии приняла название Христианско-социальный союз (ХСС). Она уже в 1946 г. установила «союз содружества» с христианскими демократами, а после конституирования ФРГ обе партии подписывают «парламентскую унию». С тех пор аббревиатура ХДС/ХСС стала постоянной, но она относится только к их единой фракции в бундестаге. Очень большую роль в образовании этих партий сыграла церковь, особенно католическая, а также поддержка оккупационных властей.

Либералы эпохи Веймара создали свою — Свободную демократическую партию (СвДП) — лишь в декабре 1948 г. Председателем партии был избран Теодор Хойс (1884-1963), в прошлом деятель Демократической партии, депутат рейхстага. По своему социальному составу СвДП с самого начала выступила как партия, стремящаяся сплотить крупных предпринимателей, средних и мелких буржуа, интеллигенцию. В ее программном заявлении говорилось, что СвДП — это «антимарксистская, антиклерикальная и антиавторитарная партия».

В отличие от правых и либеральных партий эпохи Веймарской республики, коммунисты и социал-демократы попросту возобновили свою деятельность, так и оставшись, по сути, на прежних идеологических позициях, не простив друг другу прошлых обид, не примирившись и не найдя дороги к объединению.

Коммунистическая партия Германии (КПГ) в западных зонах к весне 1946 г. насчитывала 205 тыс членов, в 1947 г. — уже 324 тыс. (это было больше, чем в соответствующих округах до 1933 г.). Во главе КПГ западных зон стоял Макс Рейман (1898-1977), член партии со «спартаковским» стажем, активный деятель антифашистского подполья и узник Заксенхаузека.

СДПГ была воссоздана в июне 1945 г. в Берлине, возглавлялась Отто Гротеволем и рассматривала себя как общегерманскую партию. Но еще в мае 1945 г. в Ганновере возникло так называемое «бюро Шумахера». Бывший депутат рейхстага Курт Шумахер (1895-1952) был инвалидом Первой мировой войны и имел репутацию мученика, проведшего 11 лет в нацистских концлагерях. Он и его соратники не признали полномочия созданного Гротеволем в Берлине ЦК. Окончательное конституирование СДПГ западных зон произошло на съезде в Ганновере в апреле 1946 г., где было объявлено, что в партии состоит более 700 тысяч человек.